LXXVI

Когда Альом, клирик, увидел, что никто не осмеливается туда войти,. он вышел вперед и сказал, что войдет туда. Ну а там был некий рыцарь, его брат по имени Робер де Клари (Автор говорит здесь о самом себе.), который запретил ему это делать и который сказал, что он не сумеет туда войти, а клирик сказал, что сделает это; и вот он пополз туда, цепляясь ногами и руками; и когда его брат увидел это, то схватил его за ногу и начал тянуть к себе, но клирику все же удалось туда войти наперекор своему брату. Когда он уже был внутри, то греки, а их там было превеликое множество, ринулись к нему, а те, кто стояли на стенах встречали его, сбрасывая огромные камни. Когда клирик увидел это, он выхватил свой нож, кинулся на них и заставил обратиться в бегство, гоня перед собой как скот. И тогда он крикнул тем, кто был снаружи,- сеньору Пьеррону (Пьеррон - косвенный падеж имени Пьер: имеется в виду Пьер Амьенский.) и его людям: «Сеньоры, идите смело! Я вижу, что они отступают в полном расстройстве и бегут». Когда мессир Пьер и его люди, которые были снаружи, услышали это, они вступили в пролом, а их было не более десятка рыцарей, но с ними было еще около 60 оруженосцев и все были пешими. И когда они проникли внутрь и те, которые были на стенах или вблизи этого места, увидели их, они были охвачены таким страхом, что не отважились оставаться в этом месте и покинули большую часть стены, а потом побежали кто куда. А император Морчофль, предатель, стоял очень близко оттуда, на расстоянии не более того, чем пролетел бы кинутый камень, и он велел трубить в свои серебряные трубы и бить в барабаны и устроил весьма сильный шум.