Лекция пятнадцатая. Скифы в Закавказье

Участие киммеров и скифов в том большом движении, которое привело к гибели могущественное государство Передней Азии-Ассирию, нам хорошо известно. Об этом рассказывают многочисленные клинописные источники.

Из донесений ассирийских разведчиков о событиях, происходивших в соседних с Ассирией странах, известно, что в конце VIII в. до н. э. урартскому царю Русе I пришлось выдержать на северо-западе своего государства напор киммеров, нанесших поражение урартскому войску. В этих документах Куюнджикского архива неоднократно упоминается страна Гамирр и народ гимирра. Страна Гамирр находилась в западной Каппадокии, что подтверждается указанием ассирийских текстов о стране Гуриани, расположенной между странами Урарту и Гамирр. Еще в средние века армянские историки Каппадокию называли Гамирк и в родословную родоначальников армянского народа включали имена Гомера и Торгома, связанные с именем народов, упоминаемых Библией.

Ассирийский царь Сарган внимательно следил за движением киммеров, но военных столкновений с ними не имел.

Во второй четверти VII в. до н. э., во время Асархаддона, значение киммеров в Передней Азии усилилось. В это же время появились и скифы ("ашгуза" и "ишкуза" клинописных текстов, "Ашкеназ" Библии).

Сохранились также оракулы, вопросы к богу Шамашу, отражавшие тревогу, охватившую ассирийских царей Асархаддона и Ашурбанипала. В вопросах они спрашивали своего бога о том, удадутся ли планы Русы, царя урартов, или планы народа киммеров (гимирра), удадутся ли планы воинов киммерских, индийских, манейских или же воинов скифских, что находились в странах Маная. Из этих документов видно, что ассирийцы опасались не только военных отрядов государств Передней Азии-Урарту, Мидии и Мана, но в сильной степени также отрядов киммеров и скифов.

Киммеры и скифы, к которым присоединились и мелкие страны Передней Азии, выходившие из-под зависимости крупных государств, постоянно нападали на границы Ассирии. Проникновение их в Переднюю Азию имело различные пути, о чем писал и Геродот. Киммеры двигались по западному Кавказу, по Черноморскому побережью, т. е. по той территории, которая была занята однородной культурой бронзового века, кобанской культурой. Через эту территорию вплоть до

VI в. до н. э. шли основные пути, связывавшие древний Восток и Закавказье с областями Северного Кавказа.

Скифы двигались иным путем, а именно через Восточный Кавказ, по побережью Каспийского моря и выходили к юго-восточным границам Урарту, в Приурмийский район.

Анналы Асархаддона рассказывают о поражении в Киликии (в стране Хубушне) киммера Теушпы "из далекой страны", стоявшим во главе отрядов умман манда, а также о победе в стране Кутмух (к юго-западу от оз. Урмия) над отрядами скифа Ишпаки.

По мнению многих историков, ассирийцы под термином умман манда разумели разнородные отряды кочевых народов и отдельных небольших стран. Передней Азии, в то время как вавилоняне этим термином называли также индийские войска.

На киммеро-скифское вторжение в литературе по древней истории установилась точка зрения как на катастрофу, как на вторжение малокультурных, варварских кочевых полчищ, силу которых не смогли сдержать государства древнего Востока.

Теперь киммеро-скифское вторжение в Переднюю Азию встает перед нами в новом свете, и оно оказывается теснейшим образом связано с осложнением внутренней политической обстановки Передней Азии в VIII-VII вв. до н. э. Именно в это время наблюдается интенсивное возвышение отдельных стран Передней Азии, главным образом на периферии древневосточного мира, начавших решительную борьбу с крупными государствами, в состав которых они входили или же у которых они находились в подчинении. Таким образом, киммеро-скифское вторжение являлось по своему существу не столько миграцией новых племен с севера, сколько борьбой двух сил Передней Азии, отживших древневосточных рабовладельческих государств и нарождающейся новой общественной формы. Кочевые отряды киммеров и скифов, численно небольшие, помогали выделению мелких стран, возглавив это движение, обусловленное внутренним развитием государств древнего Востока.

Глубоким внутренним кризисом, распадом древневосточных государств, объясняется не только сама возможность вторжения в Переднюю Азию кочевников с севера, но и поразительный, быстрый их успех в борьбе с могучими, по внешнему виду, древними государствами.

Первоначально ассирийская государственная власть пыталась привлечь киммеров и скифов на свою сторону. Асар-хаддон заключил даже союз со скифским вождем Бартатуа, выдав за него свою дочь, а киммерские отряды, по-видимому, входили в состав ассирийской армии как наемные войска.

О последнем факте свидетельствует клинописная табличка - акт о продаже огорода в Ниневии, - на которой среди свидетелей назван некий ассириец Ишди-Харран "начальник полка киммерского".

При ассирийском царе Ашурбанипале борьба с киммерами продолжалась, но они были уже оттеснены в западную часть Передней Азии. В анналах Ашурбавипала отмечается победа Гугу (Гигеса), правителя Лидии, над народом гимирра, который, по славам анналов, "моих предков не боялся и мои, царя, ноги не обнимал". После поражения киммеров в Лидии Гигес прислал Ашурбанипалу, вместе с драгоценными подарками, двух пленных киммерских военачальников, закованных в железные кандалы. В тех же анналах говорится и о борьбе с киммерами египетского фараона Псаметиха (Пишамилку).

Но успех Гигеса в борьбе с киммерами не был окончательным; после того как он, отказавшись от помощи Ассирии, заключил союз с Псаметихом, киммеры снова вторглись в Лидию и опустошили страну, причем в одном из сражений был убит сам Гигес.

При преемнике Гигеса-Ардисе, киммеры снова потерпели жестокое поражение в Киликии, после чего мелкие их отряды отступили на запад Малой Азии, где продержались еще некоторое время.

В 1923 г. была опубликована клинописная табличка Британского музея, содержащая описание событий с 10-го по 17-й год правления вавилонского царя Набупаласара, т. е. с 616 по 609 гг. до н. э. Этот замечательный текст, описывающий последние годы Ассирии, перечисляет события не только по годам, но и по месяцам.

Согласно вавилонской хронике, в 614 г. до н. э. индийские войска Киаксара осадили ассирийские столицы Ниневию и Ашур. Ниневия выдержала осаду, но Ашур был взят мидянами и разрушен. Хроника рассказывает, что на развалинах Ашура произошла встреча Набупаласара с Киаксаром, в результате которой был заключен военный союз.

В 612 г. до н. э. к этому союзу присоединились и кочевники умман манда, среди которых, по мнению Гэдда, были не только скифы, но и другие мелкие разнородные племена. Летом того же года, в месяцы Сиван и Аб союзные войска осадили Ниневию, произошли три битвы, и в конце месяца Аб Ниневия пала.

Много разногласий вызвало понимание в этом вавилонском тексте термина умман манда, Тюро-Данжен убедительно показал, что в ряде случаев под этим именем разумеются мидяне, но это обстоятельство вовсе не исключает той возможности, что термин умман манда в своем значении объединяет и мидян и другие разнородные кочевые отряды. Ведь вавилонские тексты отличаются архаичностью этно- и топонимики, и в Бегистунской надписи Дария I (VI в. до и. э.) саки-скифы в вавилонском тексте называются гимири, т. е. киммерами, а страна Армина - Урашту, т. е. Урарту.

Геродот, описывая тот же факт, осаду мидянами Ниневии, рассказывает, что под стенами Ниневии появилось большое скифское войско под предводительством Мадия, сына Прототия, т. е. Бартатуа ассирийских источников. Страбон называет этого же Мадия киммером.

В Библии походы киммеров и скифов, повидимому, нашли свой отголосок в рассказах о вторжении далеких иноземных народов, что было связано с походами киммеров в Сирию и Малую Азию в начале VII в. до н. э.

При раскопках многих городов Передней Азии, в слоях VII-VI вв. до н. э. были найдены бронзовые наконечники стрел, двуперые с загнутым шипом сбоку или же трехгранные, отличные от переднеазиатских наконечников стрел, но совершенно совпадающие по форме со скифскими. Весьма вероятно, что эти бронзовые наконечники стрел связаны с проникновением киммеров и скифов в VII в. до н. э. в Переднюю Азию. Эти наконечники могут относиться также и к мидянам, так как индийское войско имело вооружение, близкое к скифскому, и индийские лучники, наряду со скифскими, славились своим искусством стрельбы из лука. Большое количество стрел скифского типа было собрано на местах древних сражений, в которых участвовали мидяне.

При раскопках оборонительных сооружений города Ашура, в южной его части было найдено несколько трехгранных бронзовых наконечников стрел, которые археолог В. Андрэ определенно считал вражескими. Тут же были обнаружены следы подкопа под крепостную стену и брошенные, вследствие полома рукояток, бронзовые кирки.

В Вавилоне, как указывал Р. Кольдевей, трехгранные наконечники стрел, так же как и в Ашуре, обнаружены преимущественно у стен городских укреплений и, несомненно, принадлежат вражеским стрелам. Бронзовые наконечники стрел скифского типа найдены во многих городах Передней Азии, они происходят из центральной Анатолии (Алишар), из Киликии (Таре), из Сирии (Аль-Мина) и из Палестины (Джерар). В Египте трехгранные бронзовые наконечники стрел обнаружены также в сравнительно большом количестве и преимущественно в северной части страны. Исследователи египетского вооружения относят их обычно к позднему времени (колец VII-VI вв. до н. э.), считая их вооружением иноземного войска.

Особо следует отметить большое количество бронзовых наконечников стрел скифского типа, найденных вместе с литейными формами для них, в Кархемише, в слое, относящемся к последнему периоду жизни города, т. е. к самому концу VII в. до н. э.

В центральной части Урарту, на развалинах древних городов и крепостей, также можно найти бронзовые наконечники вражеских стрел. И. А. Орбели собрал в Хайкаберде и на Топрах-кале большое количество бронзовых наконечников-стрел скифского типа.

Находки их на поверхности городищ и крепостей объясняются тем, что при обстреле наконечники стрел попадали в глинобитные стены построек, застревали в них, а после разрушения и обвала стен оказывались не в основном культурном слое, а выше его, при размывании же сырцевого кирпича они оставались просто на поверхности.

Очень показательную и четкую в этом отношении картину дали раскопки Кармир-блура. В 1940 г. при расчистке фасада крепости у северо-западных ворот приходилось удалять громадный массив земли, высотой около 3 м, представляющий собою обрушившиеся верхние части стен из сырцового кирпича. При этой большой и трудоемкой работе были находимы только бронзовые наконечники стрел скифского типа, совершенно отличные от железных урартских, обнаруженных в основном культурном слое крепости.

Первоначально, до обвала и разрушения стен крепости, сложенных из сырцового кирпича, стрелы находились в кладке стен. Некоторые из них имеют загибы и обломы на концах получившиеся от удара об камень, а один из наконечников, был обнаружен застрявшим в слое глиняной обмазки, покрывавшей каменный цоколь стены.

Таким образом, представляется совершенно несомненным то обстоятельство, что эти наконечники стрел скифского типа принадлежали врагам, разрушившим крепость на холме Кармир-блур, древний город Тейшебаини. С таким объяснением согласуются и находки наконечников стрел скифского типа у внешней линии оборонительных стен крепости, преимущественно, около северо-западных ворот.

Весь набор наконечников стрел скифского типа очень определенно датируется началом VI в. дон. э. Около 585 г. до н. э. мидяне разрушили город Тушпу, столицу урартского государства, вероятно, около этого же времени был положен конец и урартскому владычеству в Закавказье. Последний оплот урартской государственной власти в Закавказье, крепость города Тейшебаини, была уничтожена скифами, но археологический материал из Кармир-блура говорит и о другом, а именно о том, что при жизни крепости скифы были теснейшим образом связаны с урартами.

Несомненно, скифы Северного Кавказа значительную часть железа для орудий и оружия получали через Закавказье.

Связи Закавказья со скифами, даже скифами западного Причерноморья прослеживаются для конца VII и начала VI вв. до н. э. очень четко. До греческой колонизации культурные связи населения причерноморских степей со странами древнего Востока шли именно через Кавказ, в частности, через западное Закавказье и Кубань.

Н. Я. Марр уже давно отмечал теснейшие связи скифов с Кавказом и показывал в своих работах, что игнорирование кавказских материалов при разработке вопроса о происхождении скифов неминуемо приведет к неудаче. Последние работы, посвященные тем племенам и тому обществу, которое мы уверенно называем "скифским", с очевидностью показывают, что подойти к правильному разрешению "скифской проблемы" можно лишь изучая древнее общества VIII-VI вв. до н. э. на широкой территории, включая в нее Закавказье и Среднюю Азию.

В 1933 г. при обработке материала из раскопок ранне-скифского могильника у станции Моздок были установлены его связи с материалом из раскопок в горном Кавказе, в частности, Кобанского могильника в Осетии. Этот рядовой ранне-скифский могильник в Моздоке обнаруживает связи с Кавказом по ритуалу погребения, по керамике и бронзовым изделиям, богатый же скифский могильник в станице Келермесской, на Кубани, давший в погребениях вождей исключительные памятники древнего искусства, расширяет эти связи далеко за пределы Кавказа. Келермесские памятники отчетливо выявляют связи раннего скифского искусства с древним Востоком и западными частями Малой Азии.

Древнейшие связи Кавказа со скифскими племенами, жившими далеко от Кавказа, нам известны, такие связи прослеживаются хорошо между Украиной и Закавказьем.

В с. Подгорцы, близ Киева, в глиняном сосуде был найден пояс из листовой бронзы, сплошь покрытый резными изображениями, сближающими его с известными закавказскими поясами. Вместе с этим поясом был найден обломок бронзового предмета, часть пряжки в виде двойной спирали, хорошо известной по материалу из погребений Кобанского могильника, относящихся к скифскому времени.

И в ранне-скифских курганах на Украине были находимы отдельные предметы, попавшие туда с Кавказа или через Кавказ. Таким путем, видимо, попала ассирийская цилиндрическая печать из халцедона с изображением лошади и эмблемы бога Ашура, обнаруженная в одном из курганов около местечка Смелы.

У сел. Жаботин, на р. Жаботинке (Киевская область), в кургане были найдены два сосуда, склепанные из листовой бронзы, с расширенным венчиком и двумя ручками, украшенными в верхней своей части головками хищных животных с поднятыми ушами. Эти сосуды, без сомнения, кавказского происхождения.

В одном из келермесских, курганов, раскопанных в 1904 г. Н. И. Веселовским, были найдены обломки сосуда из листовой бронзы с двумя ручками, украшенными головками хищников. Сосуд, подобный жаботинскому, происходящий из Прику-банья, хранится в Краснодарском музее. В настоящее время большое количество сосудов этого типа нам известно с территории горного Кавказа.

В музее в Нальчике хранятся две ручки, украшенные звериными головками, из могильника у сел. Зеюково на р. Баксан. Вместе с ними были найдены браслеты и пряжки в виде двойной спирали, характерные для кобанских могил скифского периода.

Из Кобанского могильника также известны ручки от сосудов, склепанных из бронзового листа, украшенные головками животных, совершенно тождественные приведенным выше. Подобные же сосуды известны и из могильника Верхняя Рутха. Они встречаются также и в Закавказье. В Государственном Музее Грузии и в Тбилиси, хранятся три бронзовые сосуда из Лечхуми (Ладжобисдзири), в которых были найдены кобанские топоры.

Самым южным из известных в настоящее время мест нахождения сосудов из бронзы с ручками, украшенными головками хищных животных, является могильник у сел. Малаклю, около Игдыра, у подножья Арарата.

Среди материалов из раскопок П. Ф. Петрова 1914 г., в комплексе с урартской печатью, была найдена бронзовая ручка сосуда, украшенная головкой животного с острыми, поднятыми вверх ушами.

Таким образом, перечисленные предметы отмечают путь связи Закавказья со степями Украины.

Мы рассмотрели те предметы, которые попали к скифам непосредственно с Кавказа, путем обмена; выделяется еще одна группа памятников искусства, памятников скифского изделия, но выявляющих тесные связи с Закавказьем и древним Востоком, изготовленных под влиянием и по образцам урартского и закавказского искусства.

Уже давно в культуре и искусстве скифов Причерноморья и северного Кавказа отмечались древневосточные элементы.

В одном из курганов у станицы Келермесской на Кубани, хищнически раскопанном Д. Г. Шульцем в 1903 г., были найдены ножны короткого скифского меча-акинака, украшенные изображениями древневосточного стиля. На ножнах изображены фантастические существа с туловищами быков и львов, с крыльями в виде рыб, с головами львов, баранов, быков и грифонов. В верхней части ножен имеется изображение священных деревьев, около которых стоят две крылатые человеческие фигуры. Подобная же сцена имеется и на рукоятке клинка. На боковом выступе ножен помещено изображение оленя, выполненное в явно скифском стиле и очень стилизованные, опять-таки по-скифски, головы птиц. Подобный же акинак был найден в Литом кургане, в комплексе предметов, известных под именем Мельгуновского клада. Он отличается от келермесского лишь деталями украшений.

Археологи, исследовавшие келермесские и мельгуновские ножны акинаков, стоявшие на позиции иранского происхождения скифов, указывали, что эти предметы являются "продуктом иранских или работавших в Иране восточных, не греческих, мастеров, приспособлявшихся к вкусам и заданиям скифских заказчиков". Другие же считали, что в них "ясно выражен ассиро-вавилонский характер".

Материалы из Келермесского и Литого курганов указывают, что эти памятники следует датировать не позже самого начала VI в. до н. э., а, вернее, концом VII в. до н. э. Таким образом сама датировка этих курганов исключает возможность влияния ахеменидского Ирана, которое стало обычным в последующее время.

Наиболее близкие аналогии к изображениям священных деревьев на ножнах этих двух акинаков имеются в Закавказье, в частности на бронзовых поясах, найденных у сел. Заким и в могильнике у Ани-Пемза, а также на обломках бронзовых поясов и на шлеме царя Сардура, сына Аргишти из крепости на Кармир-блуре.

Обломки поясов из крепости на Кармир-блуре особенно интересны тем, что обстоятельства их находок в слое урартского времени заставляют определенно датировать их доахеменидским периодом.

Изображения священных деревьев на золотых ножнах скифских акинаков весьма характерны: они составлены из двух ярусов поднятых вверх ветвей, соединенных ромбами; на концах этих ветвей имеются плоды двух родов - остроконечные и круглые с пальметкой в верхней части. Увенчано дерево также плодами того или иного типа.

С этой схемой священного дерева сближается изображение на обломке пояса из Ширака (Армения), хранящемся в Государственном музее Армении. В левой части этого обломка помещен бегущий грифон, а перед ним дерево, или, вернее, ветвь, увенчанная диском, имеющая поразительное сходство как с подобными же изображениями на фрагменте пояса из Кармир-блура, так и с деревьями на золотых скифских ножнах акинаков. G последними пояс из Ширака связывается также и орнаментальными элементами - витым жгутом и пояском из пальметок и остроконечных плодов.

Священное дерево с поднятыми вверх ветвями и с остроконечными плодами встречается в изображениях на ассирийских цилиндрических печатях, причем дерево иногда увенчивается еще солнечным диском, как на поясе Ширака-Изображения священного дерева в отдельных районах Передней Азии имеют самостоятельные специфичские формы. Из всех древневосточных изображений священного дерева наиболее близкими и сохранившимися на разбираемых скифских памятниках оказываются фигуры священных деревьев на оттисках урартских печатей, обнаруженных при раскопках на Топрах-кале.

На основании сказанного следует предположить, что интереснейшие памятники скифского искусства, рассмотренные нами, или изготовлялись скифами под влиянием, вероятнее, по образцам урартского искусства, или же происходят из тех районов Закавказья, в которых урартская культура была жива.

На Кармир-блуре, в урартском административном центре Закавказья можно наблюдать именно такое сожительство элементов культуры Урарту, закавказских племен и скифов. В этом отношении совершенно исключительный интерес представляет находка в помещении внутри главных ворот в цитадели Кармир-блура вырезанной из рога головки грифона с бараньими рогами, предмета, очень характерного для скифского искусства. Ближайшими аналогиями к этому изделию являются роговые предметы из келермесских курганов на Кубани (раскопки Н. И. Веселовского) и из скифских курганов Приднепровья (раскопки А. А. Бобринского).

Следует еще раз подчеркнуть, что в ранне-скифский период между Северным Кавказом и Приднепровьем наблюдаются самые тесные связи, что хотя бы иллюстрируется большой однородностью предметов из ранне-скифского могильника в Моздоке и из курганов Украины (железные и бронзовые изделия, керамика, бусы).

В культуре Закавказья VII-VI вв. до н. э. как уже отмечалось выше, отчетливо выявляются три элемента, слагающих новую культуру; местный закавказский, явившийся наследием эпохи бронзы, древневосточный и скифский. Несомненно, в этом период? произошли также некоторые этнические передвижения, проникновение скифских племен с Северного Кавказа и Средней Азии. В истории Передней Азии мы можем установить три этапа проникновения скифских племен: первый - это появление киммеров в конце VIII в. до н. э.; второй, начавшийся в середине VII в. до н. э., - продвижение скифов с севера; третий - вторжение сакских племен из Средней Азии, происшедшее в период Ахеменидского владычества, в середине VI в. до н. э.

В Передней Азии в VII-VI вв. до н. э., в период падения могущественных государств древнего Востока, особенно усилился тот элемент, который мы, в широком смысле слова, называем скифским. Античные авторы в понятие "скифы" включали большое количество племен и на обширной территории, но стоящих на одинаковой ступени общественного и культурного развития. Поэтому, говоря о скифской культуре, мы одновременно можем говорить и о скифской стадии развития общества.

Страбон указывал, что "известные [народы] северных стран назывались одним именем скифов или номадов" (II, 2, § 27) и в другом месте: "Большая часть скифов, начиная от Каспийского моря, называется "даями", живущих далее к востоку зовут "массагетами" и "саками", а прочих называют вообще скифами, но каждое [племя имеет] и частное имя" (XI, 8, §2). Дионисий Египетский, современник Адриана, называл скифов "бесчисленным народом", и в схолиях к его труду говорится о многих скифских народах.

Народы, объединенные общим термином "скифы", были близки друг к другу по культуре. Археологическое изучение степей Восточной Европы и Азии выявляет характерные черты скифской стадии развития общества, выражающиеся определенными общими элементами, одинаковыми формами предметов материальной культуры и искусства. Эту стадиальную общность не следует понимать как самостоятельный процесс, без взаимодействия отдельных племен и даже крупных союзов племен. Скифское общество, как показывает археологический материал, характеризуется именно широкими связями и взаимным скрещением культурных и этнических элементов. Этот процесс скрещения и подготовил возможность ассимиляции племен, срастания их в нечто единое, - необходимое условие процесса образования народов. В скифском обществе, на периферии государств древневосточного типа постепенно создавались те новые элементы общественной формы, которая пришла на смену государствам древнего Востока.

Племена и союзы племен, стоявших на скифской стадии, были не только на далекой периферии переднеазиатских государств, но и на их окраинах. Уже давно было указано на то, что греческие источники не ограничивают Скифию причерноморскими степями и степями Азии, а связывают ее также с Кавказом и Закавказьем. Греческое предание связывало со скифами и племена, жившие к северу от Урарту, халибов, "изобретателей железа", албанов и племена, среди которых жили иберы. Много скифских элементов наблюдается и у мидян, связанных с прикаспийскими кочевниками.

В Закавказье, как мы уже указывали, во второй четверти I тысячелетия до н. э. территориально ограниченные культуры горных областей, связанных с меднорудными районами и горными пастбищами, постепенно уступают свое место племенам степей и долин рек.

Большие территории оказываются теперь населенными племенами, стоящими на одинаковой ступени развития, тем самым создаются предпосылки для тесного, органического слияния этих племен, для образования народов Закавказья, создавших свои государства.

1. Артамонов М. И. и Пиотровский Б. Б. Киммерийцы и скифы в Передней Азии. История СССР, I, 1939, стр. 169 (на правах рукописи).
2. Иессен А. А. Греческая колонизация северного Причерноморья, 1947.
3. Иессен А. А. и Пиотровский Б. Б. Моздокский могильник, 1940.
4. Марр Н. Я. Термин "скиф". Избранные работы, V, стр. 4.
5. Пиотровский Б. Б. История и культура Урарту, 1944, гл. XVI.
6. Придик Е. М. Мельгуновский клад 1763 года. Мат. по археолог. России, № 31, 1911.