ГЛАВА I. ОСВЕЩЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО КРИЗИСА В РОССИИ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА В ДНЕВНИКАХ НИКОЛАЯ II

1894 год для России оказался своеобразным переломным рубежом: произошла не только смена венценосца, но и постепенно стали обозначаться перемены в курсе государственной политики, во всем строе жизни государства и общества. Это период, когда прежние структуры власти изжили себя, показав в новых условиях полную несостоятельность. Это время, которое требовало скорейшего решения аграрного вопроса, ставшего для России «кровавым призраком», решения вопросов о политических правах и свободах граждан и т.д.

В любой авторитарной системе личность верховного правителя играет огромную роль, вольно или невольно накладывая заметный отпечаток на различные стороны общественной и политической деятельности. Особенно велика эта роль при монархическом авторитаризме русского образца - единовластии, базировавшемся на харизматическом принципе. Власть царя опиралась на божественное соизволение. Он венчался на царство и принимал присягу у алтаря. Монарх в России отвечал за свои дела не перед смертными, а перед Богом, что для православного христианина являлось абсолют­ной формой ответственности. Известный деятель правого толка князь В. П. Мещерский еще в начале XX в. писал, что «самодержавный русский царь ответственностью перед Богом и своею совестью несравненно более ограничен, чем президент Французской республики». Подобные представления о верховной власти, лежавшие в основе монархической госу­дарственности, возникли еще до воцарения Романовых. В Имперский же период русской истории самодержавная модель государственного устройства проявилась во всем блеске своих достоинств, несуразностей и недостатков. Последним коронованным носителем этой идеи, по мнению А.Н. Боханова[1, 619], последним полноправным самодержцем был именно Александр III, преждевременно сошедший в могилу на пятидесятом году жизни. Его сыну досталась во многом уже совсем иная роль. Началась эпоха последнего царствования, длившаяся более 22 лет. «Милый Ники» превратился в самодержца, наделенного огромными властными функциями. Он стал руководителем великой мировой державы и главой императорской фамилии. Ему было всего 26 лет.

О Николае II за последние сто лет написано и сказано невероятно много. В научной литературе, в мемуарах современников, в публицистике можно заметить две главные тенденции, два основных подхода, которые условно можно обозначить как уничижительно-критический и апологетический. В первом случае на Николая Александ­ровича возлагают главную ответственность за крушение монархии и России, его обвиняют в неумении владеть ситуацией, в неспособности понять нужды времени, потребности страны и осуществить необходимые преобразования для предотвращения нарастания напряженности. Согласно этим расхожим представлениям, в критический момент русской истории на престоле оказался недееспособный правитель, человек небольшого ума, слабой воли, рефлексирующий, подверженный реакционным влияниям.

Другая мировоззренческая тенденция прямо противоположна первой и оценивает последнего монарха в превосходных степенях, приписывая ему множество благих дел, чистоту помыслов и величие целей. Его жизнь - это крестный путь России, это судьба истинного православного христианина, павшего жертвой злокозненных устремлений космополитических антирусских кругов, довершивших свое черное дело ритуальным убийством царской семьи в Екатеринбурге в 1918 г. Подобные взгляды до сих пор широко распространены в кругах русской монархической эмиграции, а Русская Зарубежная Православная Церковь в 1981 г. даже причислила царя и его близких к лику святых.

Кто прав? Где истина? В какой же цветовой гамме, в темной или светлой, создавать облик Николая II? Какими красками рисовать последние годы его царствования? Однозначно на эти вопросы вряд ли кто-либо рискнет сейчас отвечать. Одномерные подходы, схематизм и догматизм, так долго определявшие ракурс видения прошлого, не могут адекватно отразить то время. Все, что было написано о последнем русском царе, почти всегда ангажировано политическими интересами, идеологическими и политическими пристрастиями авторов. Тема эта до настоящего времени еще не освобождена от предубеждений прошлого, от клише и ярлыков дли­тельной социально-идеологической конфронтации. Вместе с тем публикации последних лет свидетельствуют о стремлении некоторых исследователей не только определить роль и место последнего Романова в нашей истории, но и попытаться выяснить не является ли его правление причиной последующих разрушительных событий в России (3 революции, гражданская война и т.д.)

Николай II принял монарший скипетр на переломе эпох. Он встал у руля огромной державы в сложное и бурное время, когда подвергались переосмыслению и отбрасывались многие традиционные идеологические ценности, когда все громче и громче звучали голоса о необходимости преобразования России по меркам западных стран. Молодой император, выросший и воспитанный в простой атмосфере патриархальной русской семьи, в первые годы своего правления никаких новаций не признавал, намереваясь «твердо и неколебимо» стоять на страже тех принципов власти, тех устоев и основ, которые так твердо и последовательно отстаивал Александр III.

При жизни Александра III цесаревич хоть и касался дел государственного управления, однако никаких ответственных решений не принимал. Теперь же все взоры были устремлены на него. Он стал центром огромной империи, ее верховным хранителем и поводырем.

В связи с воцарением Николая II много было разговоров о том, успел ли отец передать сыну какие-либо наставления по управлению государством. В некоторых публикациях можно даже найти ссылки на завещание Александра III, содержавшего перечень рекомендаций и заповедей. Но на самом деле никакого предсмертного документа подобного рода не существовало. Великий князь Константин Константинович имел разговор по этому поводу с молодым царем. «Я спрашивал,- записал К. Р. в своем дневнике 7 декабря 1894 г.,- слыхал ли Он советы от Отца перед кончиной? Ники ответил, что Отец ни разу и не намекнул Ему о предстоящих обязанностях. Перед исповедью Отец Янышев спрашивал умирающего Государя, говорил ли Он с наследником? Государь ответил: нет, он сам все знает»[2, 622]. Да и не существовало никаких магических секретов, никаких сформулированных правил по управлению державой. Надо было иметь чистое сердце, искренне любить Россию и верить в Бога. Этими качествами сын обладал, и отец его знал об этом.

Для Николая II самодержавие было символом веры, тем догматом, который не мог подлежать не только пересмотру, но и обсуждению. Россия и Самодержавие были вещи неразрывные. В том он никогда не сомневался, и когда уже в конце, под воздействием драматических событий, отрекся от прав на прародительский престол, то с болью в сердце увидел правоту своего старого убеждения: падение власти царей неизбежно ведет и к крушению самой России. Он прекрасно знал русскую историю, дела своих предков, а любимыми и особо почитаемыми среди них были второй царь из династии Романовых Алексей Михайлович и отец, император Александр III.

Николай II на первых порах многого не знал, во многие таинства государственного управления не был посвящен. Но одно он знал наверняка: надо следовать курсом, каким вел страну его отец, при котором, страна добилась социальной стабильности и завоевала прочные позиции на мировой арене.

Приход Николая II к власти совпал с множеством нерешенных российских проблем, и они как снежный ком навалились на императора и требовали срочного решения. Это были вопросы, связанные с совершенствованием государственной системы. Общественно-политические движения России, возникающие политические организации ставили вопросы о Конституции, о правах и свободах, о создании Государственной Думы и т.д. По мнению С.Ю.Витте:

«...Россия переросла форму существующего строя. Она стремится к строю правовому на основе гражданской свободы... Весьма важно сделать реформу Государственного Совета на началах видного участия в нем выборного элемента...»[3, 108]

Россия же в начале века представляла собой яркий пример абсолютистской монархии. В государстве все еще сохранялось сословное деление, опорой самодержавия было дворянство, которое имело значительную власть и поддержку монарха. Оно тормозило развитие России в силу нежелания потерять имевшиеся привилегии. Принятие же Конституции и дарование всем гражданам прав и свобод говорило об уравнивании всего населения, что явилось бы разрушительным моментом в существовании дворянского сословия. Мало того, проведение реформ требовало не только активных действий до стороны политических организаций, но и в первую очередь со стороны монарха. Но Николай не проявлял сколько-нибудь заметной активности. Как замечал Обнинский В.П., новый царь как личность скромно занимает свое место в тех же календарях и молитвах попов, предоставляя неумирающему чиновничеству приносить народу прежний гнет, извлекать из него деньги и солдат для своего поддержания. Раб окружающей его среды, самодержец бессилен сделать хотя бы один шаг без спроса нянек-советников, осуществляющих привилегию, ни когда и никем им не данную. А за ними плотной стеной стоит великое русское чиновничество, вековая организация которого спаяла его сверху донизу так, что довольно тронуть полицейского солдата, чтобы последовал резкий рефлекс с самого верха правления. Из этой цепи нельзя было без революционного подъема вырвать ни одного звена, но то, что казалось ей самой негодным, она сбрасывала, как змея чешую, без боли и шума[4, 97].

Таким образом, дворянство и чиновничество выступали против реформирования, т.к. решение поставленных вопросов, безусловно, вело бы к расшатыванию абсолютизма.

К тому же по-прежнему актуальной оставалась аграрная проблема.

Реальным шагом в истории решения аграрного вопроса была реформа 1861 г. Личное освобождение крестьянства от крепостной зависимости имело огромное значение. Существуют различные оценки этого периода в жизни страны. Часть историков считает, что реформа была проведена исключительно в интересах дворянства, другие историки, частично признавая это, говорят о глав ном: Россия совершила скачок в своем экономическом развитии. Реформы 60-70 гг. XIX века ускорили развитие процесса первоначального накопления капитала в России.

Аграрный капитализм мог развиваться по "прусскому" пути, при котором крестьяне освобождаются без земли или с малыми на делами, могут в любой момент избавиться от нее и уйти в наемные работники, а помещики получают от государства значительные суммы и кредиты для перевода своих хозяйств на капиталистические рельсы.

Но не исключался и "американский" путь развития капитализма, при котором помещичье землевладение отсутствует, а крестьяне получают крупные участки земли и свободно ею распоряжаются. Оба эти пути представляли собой значительный прогресс по сравнению с прежними аграрными отношениями, в основе которых лежали внешне экономическое принуждение крестьян, отсутствие свободного рынка рабочей силы, земли, капиталов.

"Прусский" путь аграрного капитализма не мог улучшить положение крестьян, страдающих от безземелья, но мог решить проблему аграрного перенаселения. При этом усилился бы отток разорившихся крестьян в город. "Американский" путь также вел к массовому разорению бедняков, но уже в результате развития товарно-денежных отношений. Но на большей территории России присутствовал "прусский" путь развития аграрного капитализма. Поэтому крестьяне не получили земли.

Таким образом, мы видим, что аграрный вопрос в России в начале XX в. не был разрешен. Это было плохо вдвойне, так как в стране не был завершен промышленный переворот и Россия оставалась аграрной страной, где крестьянство составляло 77% населения (1897 г.) .

Аграрный вопрос стал коренным вопросом I русской революции 1905-1907 гг. Крестьянское движение накладывало существенный отпечаток на весь ход революции.

Все это настоятельно требовало внимания со стороны лидера государства. Дневники, записки, письма Николая II позволяют увидеть его позицию по данным вопросам, его отношение к проблемам модернизации государства. Не менее интересными представляются его участие и оценки политических событий начала XX века.

С началом русско-японской войны Николай II попытался объединить общество против внешнего врага, сделав значительные уступки оппозиции. Так после убийства эсеровским боевиком министра внутренних дел В. К. Плеве он назначил на его пост считавшегося либералом Святополка-Мирского. 12 декабря 1904 года был издан указ «О предначертаниях к усовершенствованию Государственнаго порядка», обещавший расширение прав земств, страхование рабочих, эмансипацию инородцев и иноверцев, устранение цензуры. Одновременно император заявил: "Я никогда, ни в каком случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо я его считаю вредным для вверенного мне Богом народа".

17 апреля 1905 года был издан указ «Об укреплении начал веротерпимости», снимавший ограничения на переход из православия в другие религии и восстанавливавший в правах раскольников (за исключением особенно изуверских сект наподобие скопцов и хлыстов). Все это свидетельствует о попытках Николая II хотя бы в какой-то степени стабилизировать обстановку в России в начале века. Однако ситуация требовала более решительных мер, которых не последовало, а Революция неумолимо приближалась.

Она началась с таинственного (как считает Боханов А.Н.) события, известного под названием «Кровавое воскресенье».

В 1881 году социалист Зубатов, потрясенный убийством Александра II, отказывается от социалистических идей и приходит на службу... в полицию. В дни коронации Николая полковник Зубатов уже был начальником Московского охранного отделения. Бывший социалист задумал фантастический опыт: бороться с социалистами за влияние на рабочих при помощи полиции. И полиция начинает создавать рабочие союзы. Теперь при забастовках полиция старается держать сторону рабочих. Зубатов заставляет капиталистов идти на уступки. И добивается успеха. В 1902 году тысячи рабочих заполнили древние площади Кремля. Исполняли хором «Боже царя храни». Молились о здоровье Государя императора на коленях, обнажив головы. Генерал-губернатор Москвы, великий князь Сергей Александрович, благодарил рабочих за верность престолу. Газеты Европы с изумлением писали о невиданном зрелище - полицейском социализме... Но, как всегда в России, реформатор Зубатов в конце концов был уволен со службы. Однако его союзы продолжали жить. И вот в 1905 году в Петербурге, в среде зубатовских рабочих союзов, появляется священник Гапон. В эти трудные годы военных поражений и оскудения Гапон призывает рабочих пойти к царю с петицией, рассказать о бедствиях простых людей, о притеснениях фабрикантов.

Шествие рабочих назначено на 9 января. С хоругвями, портретами царя, святыми иконами тысячи верноподданных рабочих под водительством Гапона готовятся прийти к своему царю. Сама идея этой манифестации была воплощением заветной мечты Николая- «народ и царь». Теперь она должна была осуществиться: простой народ сам шел за защитой к самодержцу. Но реальная действительность внесла свои коррективы: 9 января 1905 года в Петербурге состоялась крупная рабочая демонстрация, участники которой выдвинули не только социально-экономические, но и политические требования, приведшая к столкновению демонстрантов с войсками, в результате чего было большое число погибших. Эти события стали известны как Кровавое воскресенье. Впоследствии по стране прокатилась волна стачек, заволновались национальные окраины. В Курляндии «Лесные братья» начали уничтожать местных немецких помещиков, на Кавказе началось Армяно-татарское противостояние. Революционеры и сепаратисты получали поддержку деньгами и оружием от Англии и Японии. Так, летом 1905 года в Балтийском море был задержан севший на мель английский пароход «Джон Графтон», везший несколько тысяч винтовок для финских сепаратистов и боевиков-революционеров. Произошло несколько восстаний на флоте и в различных городах. Самым крупным стало декабрьское восстание в Москве.

Николай II находился в Царском селе, когда узнал что «Кровавое воскресенье» случилось: было много виноватых, но было и много жертв. Узнав о событиях в Петрограде, император горько переживал. В своих дневниках он запишет следующее: «Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!»[5, 126]. Но изменить уже ничего было нельзя. Престиж власти был серьезно поколеблен. Недовольство и возмущение охватили даже тех, кто не был замешан в антигосударственной деятельности. Как могло все это случиться? Почему власти проявили такую нераспорядительность? Как могла полиция поддерживать Гапона? Вопросы возникали, но ответы мало кого удовлетворяли. Был уволен начальник петербургской полиции, ушел в отставку министр внутренних дел, но это никого не успокоило. Радикалы всех мастей в своей беспощадной политической игре получили такую «козырную карту», о которой они еще совсем недавно и мечтать не могли.

После 9 января 1905 г. все отчетливей проявлялись признаки надвигающейся социальной бури. Недовольство стало открыто высказываться на страницах газет и журналов, на собраниях земских и городских деятелей. Учебные заведения, в первую очередь университеты, бурлили; по стране покатилась волна стачек и манифестаций. И на первом месте стояло требование политических перемен, которых желали очень и очень многие. Неудачная война усугубила старые проблемы, породила новые. Вопросы реформирования системы выходили на первый план общественной жизни. В высших коридорах власти начинали это отчетливо осознавать.

Страсти в стране накалялись. Зимой и весной 1905 г. начались беспорядки в деревне, сопровождавшиеся захватом, разграблением и поджогами дворянских усадеб. Начались волнения в армии. Летом произошло невероятное событие, произведшее сильное впечатление и в России, и за гра­ницей. 14 июня 1905 г. взбунтовалась команда эскадренного броненосца Черноморского флота «Князь Потемкин Таврический». Это был один из лучших кораблей флота, вступивший в строй всего лишь за год до того. Восстание вспыхнуло стихийно, хотя потом много усилий было положено на то, чтобы доказать, что руководили «революционным выступлением матросов» большевики-ленинцы. Восстание продолжалось до 25 июня, и все эти двенадцать дней и командование флотом, и военные власти, и высшая администрация в Петербурге, как и множество других лиц по всей империи, внимательно наблюдали и заинтересованно обсуждали всю потемкинскую одиссею, закончившуюся в румынском порту Констанца сдачей корабля румынским властям.

Император был настолько обескуражен (ничего подобного не случалось ранее), что сделал запись 15 июня в своем дневнике: «Получил ошеломляющее известие из Одессы о том, что команда пришедшего туда броненосца «Князь Потемкин Таврический» взбунтовалась, перебила офицеров и овладела судном, угрожая беспорядками в городе. Просто не верится»[6, 641]. К сожалению, это была горькая правда. Опора монархии, «его армия», оказалась не так надежна, как еще совсем недавно казалось.

Натиск на власть все более смелевшего либерального общественного мнения не ослабевал. Общественные деятели уже открыто призывали к конституции. В мае в Москве состоялся съезд земских и городских деятелей, где призыв к конституционным преобразованиям был принят подавляющим большинством голосов. Съезд избрал делегацию, которую 6 июня 1905 г. император принял в Петергофе и которая вручила ему свои требования. Это была первая встреча самодержца с представителями либеральных кругов. К этому времени монарх уже был уверен в необходимости введения представительного органа с выборным началом. В ответ на речь главы делегации князя Трубецкого Николай II сказал: «Я скорбел и скорблю о тех бедствиях, которые принесла России война и которые необходимо еще предвидеть… Отбросьте сомнения: Моя воля - воля Царская - созывать выборных от народа - непреклонна. Пусть установится, как было встарь, единение между Царем и всею Русью, общение между Мною и земскими людьми, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам. Я надеюсь, вы будете содействовать Мне в этой работе»[7, 14]. Подобное заявление, на наш взгляд, свидетельствовало о том, что император не до конца осознавал создавшуюся конкретно-историческую ситуацию.

Еще летом 1905 года, когда рост революции яростно продолжался, внешне цеплявшийся за «правых» царь делает неожиданный ход. В июне президент США Рузвельт предлагает свои услуги - помочь России и Японии прийти к миру. Царь отправляет в Америку либерала Витте. Сначала «правые» торжествуют - миссия министра кажется безнадежной. Слишком многого добились японцы, немыслимо заключить мир на достойных условиях. Но мир все же был заключен. И на условиях, лучших в этих обстоятельствах. Витте триумфально возвращается в Россию. Николай награждает его титулом графа.

В это время у царя осталось два пути: провозгласить великого князя Николая Николаевича военным диктатором (и самому постепенно уйти со сцены - на что, видимо, рассчитывала «камарилья») или решиться на то, против чего завещал бороться отец, - реформы и конституция.

Для Николая II С.Ю. Витте и П.А.Столыпин были своеобразными символами. Два самых знаменитых его министра - высокие. В этом был скрытый комплекс Николая: громадный отец всегда был надежной и крепкой защитой. И он доверял высоким людям. У Николая хватило гибкости - он согласился на конституцию, хотя и не был уверен в правомерности этого шага. За спиной Витте Николай продолжал упрашивать великого князя Николая Николаевича стать диктатором- Витте видел в этом жалкое безволие царя, который не хотел понять, что рушился мир.

Вторая половина 1905 года была отмечена многочисленными волнениями в университетах и даже в духовных семинариях: из-за беспорядков было закрыто почти 50 средних духовно-учебных заведений. Принятие 27 августа временного закона об автономиях университетов вызвало всеобщую забастовку учащихся и всколыхнуло преподавателей университетов и духовных академий.

Представления высших сановников о сложившейся ситуации и путях выхода из кризиса отчетливо проявились в ходе четырех секретных совещаний под руководством императора, состоявшихся в 1905-1906 г. Николай II вынужденно пошел на либерализацию, перейдя к конституционному правлению, одновременно подавляя вооружённые выступления. В письме к матери Марии Федоровне от 19 октября 1905 г. Николай II указывал, что «предоставление гражданских прав населению - свободы слова, печати, собраний и союзов и неприкосновенности личности»,- по мнению Витте, «рискованный», но тем не менее «единственный в настоящий момент...»[8, 109]

6 августа 1905 г. были опубликованы манифест об учреждении Государственной думы, закон об учреждении Государственной думы, положение о выборах в думу. Но набиравшая силы революция легко перешагнула через акты 6 августа, в октябре началась всероссийская политическая стачка, бастовало свыше 2 млн. человек. Вечером 17 октября Николай подписал манифест обещавший: "1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов". В день подписания Манифеста у Николая страшно болела голова. Он вспоминал японца, который когда-то рассек ему лоб. Приехавшему Витте министр двора, граф Фредерике, рассказал, что царь опять просил Николая Николаевича стать диктатором. Тог вынул пистолет и сказал: «Или я сейчас же застрелюсь, или ты подпишешь»[9, 241]. Данный факт еще раз подтверждает слабость Николая II как государственного деятеля.

Манифест 17 октября 1905 г.- переломный момент в истории России, крупнейший шаг по пути конституционной эволюции, создания правового государства. Во имя мира и благополучия страны монархическая власть отказывалась от исконных, освященных веками истории и божественным со­изволением прерогатив. Под напором событий и увещеваний С. Ю. Витте, великого князя Николая Николаевича и ряда других лиц из ближайшего окружения Николай II принял новые реальности. Через два дня после манифеста, описывая происшедшее событие, император сообщал матери в Данию: «В течение этих ужасных дней я виделся с Витте постоянно, наши разговоры начинались утром и кончались вечером при темноте. Представлялось избрать один из двух путей: назначить энергичного военного человека и всеми силами раздавить крамолу; затем была бы передышка и снова пришлось через несколько месяцев действовать силою... Другой путь - предоставление гражданских прав населению - свободы слова, печати, собраний, союзов и неприкосновенности личности. Кроме того, обязательство проводить всякий законопроект через Государственную Думу - это, в сущности, и есть конституция. Витте горячо отстаивал этот путь, говоря, что, хотя он и рискованный, тем не менее единственным в настоящий момент... Он прямо объявил, что если я хочу его назначить председателем Совета министров, то надо согласиться с его программой и не мешать действовать»[10, 645]. Вместе с тем Николай II осознавал, что назначение Витте на пост председателя Совета министров фактически лишит его [Николая] законной императорской власти, что могло положить конец царской власти в России. Николай, как всегда, оставался спокойным и молчаливым. Ситуация в стране молниеносно менялась.

В письме к матери 19 октября 1905 года, он говорит «сколько мы пережили тяжелых и небывалых впечатлений. Ты, конечно, помнишь январские дни, которые мы провели вместе в Царском... Но они ничто по сравнению с теперешними днями. Забастовки железных дорог, которые начались вокруг Москвы, потом сразу охватили всю Россию. Петербург и Москва оказались отрезанными от внутренних губерний... Единственное сообщение с городом - морем. После железных дорог стачка перешла на фабрики и заводы, а потом даже в городские учреждения» При этом император считал, что господа министры действовали нерешительно. Далее Николай II писал: «Наступили грозные дни. Чувство было как бывает летом перед сильной грозой. Нервы у всех были натянуты до невозможности. И конечно, такое положение не могло продолжаться долго. В течение этих ужасных дней я виделся с Витте постоянно. Наши разговоры начинались утром и кончались вечером при полной темноте. Представлялось избрать один из двух путей - назначить энергичного военного человека и всеми силами постараться подавить крамолу. И другой путь - предоставление гражданских прав населению, свобода слова, печати, собраний, союзов и т. д. Кроме того, обязательство проводить всякие законопроекты через Государственную думу... Это в сущности и есть конституция. Витте горячо отстаивал этот путь. И все, к кому я обращался, отвечали мне так же, как и Витте. Манифест был составлен им и Алексеем Оболенским. Мы обсуждали его два дня, и наконец, помолившись, я его подписал... Милая мама, сколько я перемучился, ты представить себе не можешь. Единственное утешение, что такова воля Божия и что это тяжелое решение выведет дорогую Россию из того невыносимого, хаотического состояния, в котором она находится почти что год...»[11, 109-110]

Не смотря на наличие Манифеста, волнения продолжались. В ноябре 1905 года стали строить баррикады в Москве. Николай почувствовал злобу обманутого - он дал им конституцию, он перешагнул через себя, и в ответ все продолжалось.

На Рождество Николай пишет письмо матери, обычное нежное письмо доброго Ники, но в нем уже и - пролитая кровь: «22 декабря. Милая дорогая мама! Все мои молитвы за тебя будут особенно горячими в дни праздника... Очень грустно будет эту елку проводить без тебя. Она бывала такой уютною в Гатчине наверху...В Москве, как ты знаешь, слава Богу, мятеж подавлен благодаря верности и стойкости наших войск... Потери революционеров огромные, но точные сведения трудно получить, так как много убитых сгорело, а раненых они уносили и прятали...»[12, 111]

В дни замирания революции Аликс внушает ему злонамеренность Витте, ставленника вдовствующей императрицы Марии Федоровны. И, борясь с ним, Аликс отстраняла от власти прежнюю императрицу. Манифест ни к чему не привел, восстания продолжались. Великие тени стояли за спиной императора - его предки Романовы и небесный покровитель Серафим Саровский - они вместе с ним и подавили революцию, а не Манифест, который в дни тяжких бедствий заставили подписать царя.

Николай справился с революцией. Пережив бурю, «правые» уже не думают о смене монарха на престоле, но пришла пора убирать либералов. Снова на слуху уже известное выражение: «Витте сделал свое дело...»[13, 268]

В борьбу против Витте вступает и великий князь Николай Николаевич, еще вчера и обнимавший министра, и славивший Манифест, - он теперь его враг. Эта борьба изменила царя - теперь он, отстаивая данные ему Богом права, сражается за народ и династию. Николай стремится держать все в своих руках. Меняется и его настроение в письмах к матери: теперь они более воинственные: «Я хочу видеть свои полки и начну, по очереди, с Семеновского... Был смотр любимым Нижегородцам... Смотр офицерам конной гвардии... Смотр морскому гвардейскому экипажу»[14, 112]. О Витте император говорит, что «никогда не видел такого хамелеона - человека, меняющего свои убеждения, как он [Витте]. Благодаря этому свойству характера почти никто больше ему не верит»[18, 112].

В апреле министр вручает Николаю прошение об отставке, и Николай с удовольствием ему отвечает: «Граф Сергей Юльевич! Вчера утром я получил письмо ваше, в котором вы просите об увольнении от всех занимаемых должностей. Я изъявляю согласие на вашу просьбу. Николай»[15, 112]. Император доволен произошедшим - неугодный министр отстранен от власти.

23 апреля 1906 г. были утверждены Основные государственные законы Российской империи. Через три недели после манифеста правительство амнистировало политических заключенных, кроме осужденных за терроризм, а через месяц с небольшим отменило предварительную цензуру. После опубликования манифестов забастовки пошли на убыль. Армия сохранила верность царю и вооруженные восстания были подавлены.

Закончилась первая революция, которая по существу была репетицией будущего - того, что случится через 12 лет. По предостережение прошло даром. Но император и его супруга так и не поняли, что революцию усмирили не пули, а буквы на бумаге, которые написал его министр и которые подписал Николай. Мудрый Витте уже тогда предсказал: это погубит царскую семью. Сидя в своем кабинете и размышляя над событиями эпохи, он написал страшные слова: «Можно пролить много крови, но в этой крови можно и самому погибнуть...И погубить своего первородного, чистого младенца, сына-наследника... Дай Бог, чтоб сие было не так. Во всяком случае, чтобы я не увидел подобных ужасов»[16, 115]. Витте ясно осознавал происходящее, но все попытки показать все ужасы происходящего императору отвергались самодержцем.

В 1898 году российский император обратился к правительствам Европы с предложениями подписать соглашения о сохранении всеобщего мира и установлении пределов постоянного роста вооружений. В 1899 и 1907 годах состоялись Гаагские конференции мира. По его инициативе и при его поддержке в 1899 году прошла Первая Всемирная Конференция мира для обсуждения вопросов сохранения мира и сокращения вооружений. После этого был учреждён Постоянный арбитражный суд - первый суд в Гааге.

В 1900 году Николай II отправил русские войска на подавление Ихэтуаньского восстания совместно с войсками других европейских держав, Японии и США. Аренда Россией Ляодунского полуострова, постройка Китайско-Восточной железной дороги и основание морской базы в Порт-Артуре, растущее влияние России в Манчжурии послужили причиной нападения в 1904 году Японии, которая также претендовала на Манчжурию.

В 1904 году началась первая его война - русско-японская. Сын «Миротворца», так ненавидевший войну, решает воевать.

Впоследствии Витте вспоминал, что Николая толкали на захваты земель в Маньчжурии, уговаривали, что маленькая Япония никогда не осмелится напасть на Россию. Витте и мать объясняют ему опасность ситуации. Николай соглашается и предлагает министру составить проект урегулирования отношений с Японией. Царь уезжает в Польшу, в охотничий замок, и вместо того, чтобы сосредоточить свое внимание на решении острых проблем своего времени, отправляется на охоту. В это же время переговоры с Японией, за которые ратовали мать и Витте, провалены. Но император по-прежнему спокоен - в своем дневнике он пишет: «26 января 1904 года... В 8 часов поехал в театр - шла «Русалка». Очень хороша», - затем вскользь упоминает о назревшей войне - «вернувшись домой, получил от Алексеева телеграмму с известием, что этой ночью японские миноносцы произвели атаку на стоявших на рейде «Цесаревича», «Палладу» и т. д. и причинили пробоины» [17, 90] Император искренне удивляется тому, что война не была объявлена, но сам тот факт, что переговоры с Японией были провалены не навели его на мысль, что война была неизбежна.

Николай пребывает в спокойном расположении духа, его уверили - японцы воевать не умеют. И его министры спорят: сколько японских солдат стоят одного русского солдата - два или полтора.

Но уже вскоре после невиданного поражения русской армии и гибели флота ему приходится записать в дневнике: «Больно и тяжело»[18, 56] Тяжёлое положение царского правительства после русско-японской войны побудили германскую дипломатию сделать в июле 1905 г. ещё одну попытку оторвать Россию от Франции и заключить русско-германский союз. Вильгельм II предложил Николаю II встретиться в июле 1905 г. в финляндских шхерах, около острова Бьёрке. Николай согласился, и на встрече подписал договор. Но когда вернулся в Петербург отказался от него, так как мир с Японией был уже подписан.

Поражение в русско-японской войне и последующее жестокое подавление революции 1905-1907 гг. привели к падению авторитета императора в кругах интеллигенции и дворянства, настолько что даже в среде монархистов витали идеи о замене Николая II на другого Романова.

Две первые Государственные думы, созданные при императоре, оказались неспособны вести регулярную законодательную работу - противоречия между депутатами с одной стороны, и думой с императором с другой, были непреодолимы. Сразу же после открытия, в ответном адресе на тронную речь Николая II думцы потребовали ликвидации Государственного совета (верхней палаты парламента), передачи крестьянам удельных (частных владений Романовых), монастырских и казенных земель.

19 мая 1906 104 депутата Трудовой группы выдвинули проект земельной реформы (проект 104-х), содержание которого сводилось к конфискации помещичьих земель и национализации всей земли. В этот момент и произошло назначения П. А. Столыпина министром внутренних дел (26 апреля 1906 г). Министерство внутренних дел определяло в первую очередь внутреннюю политику правительства; Столыпин сохранил этот пост и тогда, когда 6 июля 1906 он сменил И. Л. Горемыкина на посту председателя Совета министров. Судьбы I Думы и Столыпина оказались полностью взаимосвязаны. Ее роспуск и его назначение на пост премьера произошли день в день - 8 июля 1906 г.

Аграрная политика Столыпина, жестокое подавление революции, яркие и провокационные речи во II Думе сделали его кумиром всей контрреволюции, это явилось причиной того, что по престижу и влиянию со Столыпиным в это время никто не мог сравниться.

Вторая дума оказалась ещё более левой чем первая, так как в выборах участвовали социал-демократы и эсеры, бойкотировавшие первую думу. В правительстве созревала идея о роспуске думы и изменении избирательного закона. Готовя переворот, П. А. Столыпин собирался не уничтожить Думу, а изменить ее состав. Это был новый этап в его деятельности. В мае 1907 г. начались секретные заседания Совета министров, на которых даже не велось протоколов. Об их итогах Столыпин устно докладывал царю. Обсуждались вопросы: как и когда распустить II Думу.

Поводом для роспуска стали действия социал-демократов. 5 мая на квартире члена думы от РСДРП Озоля была полицией обнаружена сходка 35 социал-демократов и около 30 солдат петербургского гарнизона. Кроме того, полицией были обнаружены различные пропагандистские материалы, призывающие к насильственному свержению государственного строя, различные наказы от солдат воинских частей и фальшивые паспорта. 1 июня Столыпин и председатель Санкт-Петербургской судебной палаты потребовали от Думы отстранения всего состава социал-демократической фракции от заседаний думы и снятия неприкосновенности с 16 членов РСДРП. Дума не согласилась на требование правительства. Результатом этого стал манифест Николая II о роспуске II Думы, который был опубликован 3 июня 1907 г. и одновременно - Положение о выборах в Думу, то есть новый избирательный закон. В манифесте указывался также и срок открытия новой Думы - 1 ноября 1907 г.

Акт 3 июня 1907 г. был государственным переворотом: он был совершен в нарушение манифеста 17 октября 1905 г. и Основных законов 1906 г., согласно которым ни один новый закон не мог быть принят без санкции Государственной думы. «Третьеиюньский переворот» обозначил завершение первой российской революции.

Аграрная реформа не была творением Столыпина. С 1902 по 1905 годы разработкой нового аграрного законодательства на государственном уровне занимались и государственные деятели и учёные России: Вл. И. Гурко, С. Ю. Витте, И. Л. Горемыкин, А. В. Кривошеий, П. А. Столыпин, П. П. Мигулин, Н. Н. Кутлер и А. А. Кауфман. Вопрос упразднения общины ставился самой жизнью. В разгар революции Н. Н. Кутлер предлагал даже проект отчуждения части помещичьих земель. С 1 января 1907 года стал практически применяться закон о свободном выходе крестьян из общины (Столыпинская аграрная реформа). Дарование крестьянам права свободно распоряжаться своею землей и упразднение общин имело огромное государственное значение, но реформа не была завершена, и не могла завершиться, крестьянин не стал собственником земли на всей территории страны, крестьяне массово выходили из общины и возвращались обратно. А Столыпин стремился наделить землей одних крестьян за счет других и прежде всего сохранить помещичье землевладение, закрывавшее путь к свободному фермерскому хозяйствованию. Это было лишь полурешение задачи.

В 1913 году Россия (без учёта привисленских губерний) находилась на первом в мире месте по производству ржи, ячменя и овса, па третьем (после Канады и США) по производству пшеницы, на четвёртом (после Франции, Германии и Австро-Венгрии) по производству картофеля. Россия стала главным экспортером сельскохозяйственной продукции, на ее долю приходилось 2/5 всего мирового экспорта сельхозпродукции. Урожайность зерна была в 3 раза ниже английской или германской, урожайность картофеля - ниже в 2 раза. Низкая урожайность в значительной степени компенсировалась тем, что русские крестьяне, по сравнению с западноевропейскими, владели в несколько раз большими по площади земельными участками.

Таким образом, можно сказать, что Россия, которая остро нуждалась в реформировании не получила удовлетворения своих нужд своевременно. Император с большой неуверенностью и нежеланием подходил к решению острых проблем. Провести реформу ­­­- означало изменить привычный уклад жизни, а перемены влекли за собой что-то новое и неизвестное, что могло негативно сказаться на жизни общества. Но в данной ситуации промедление было губительным. Витте, а затем и Столыпин, отчетливо понимали, что медлить никак нельзя и откладывать реформы крайне неосмотрительно, поэтому он постоянно настаивал на переменах. Император противился, но все же претворял проекты реформ в жизнь. Первая революция, которая была вызвана недовольством народа и была ярким показателем необходимости реформ, для монарха оказалась абсолютно непоказательной. Все те кровавые события и большое количество жертв не подвели его к реальной оценке и выводам о положении в стране. Итоги русско-японской войны больше насторожили общественность, чем самого императора.

В своих дневниках Николай II практически не дает оценки ситуации в стране, а те редкие упоминания о проблемах в государстве сводятся к упованию на волю Божью.

Таким образом, рассматривая начальный период правления Николая, мы видим, что на престоле находился слабый, безвольный человек, который не был готов к управлению огромной империей. В таком государстве, как Россия, ход развития страны изначально определялся монархом, его силой, волей, готовностью к проведению необходимых мер и реформ во благо страны; монарх лишь опирался на своих министров перед решением проблемы, а в эпоху Николая II всю власть вершили министры. Мало того, царь не обладал теми качествами, которыми обладали его предшественники, и поэтому мы можем сделать вывод, что одной из главнейших причин политического кризиса России в начале XX века явился субъективный фактор - личность последнего императора.