Крепостное право и крестьянское движение на Дону

Вся история помещичьего землевладения и хозяйства в России, все данные о теперешнем помещичьем хозяйстве показывают, что помещичье руководство всегда означало и означает безмерные насилия над крестьянами, бесконечное надругательство над личностью крестьян и крестьянок, означает «самую бессовестную, бесстыдную, нигде в мире невиданную эксплуатацию (по-русски это значит: ограбление) крестьянского труда» (В. И. Ленин. Соч., изд. 4, т. 12, стр. 235).

Эти слова В. И. Ленина с поразительной точностью и глубиной отражают взаимоотношения помещика и крепостного крестьянина в России, в том числе и в Области войска Донского.

В течение первой половины XIX в. число крепостных крестьян на Дону по отношению к концу XVIII в., когда крепостничество здесь было узаконено официально, почти удвоилось. В 1858 г. их было 145682 человек (Учитывались крестьяне мужского пола). Наибольшее число крепостных приходилось на Миусский (62906) и Донецкий округа (42485), наименьшее - на Черкасский (3400). К 1860 г. крепостные крестьяне составили более 31% всего населения области и по численности занимали второе место после казаков.

Дореволюционные буржуазные историки пытались доказать, что на Дону донские рабы не... чувствовали едкой горечи крепостного права. Это необоснованное утверждение опровергают подлинные документы того времени: в ответ на бессовестную эксплуатацию и бесконечное надругательство крестьяне любыми средствами стремились освободиться из-под невыносимого ига.

Мы публикуем лишь немногие из документов, обличающих самодержавно-крепостнические порядки на Дону, доказывающих, что крепостничество и на Дону было источником страшного зла.

Большинство донских помещиков (98%) были мелкопоместными и среднепоместными и владели от 20 до 100 душами крестьян (Помещиков с числом крепостных крестьян до 21 числилось 1936 чел., до 100 - 681 чел., от 500 до 1000 -14 чел. (Н. Краснов. Материалы. стр. 227)). Благосостояние таких помещиков зависело, в основном, от крепостного труда. Поэтому в их поместьях эксплуатация чувствовалась сильнее, помещик не гнушался собственноручно наказать крестьянина за ослушание или плохую работу. Крепостные крестьяне были для такого помещика рабочим скотом.

При знакомстве с документами о бедственном положении народа невольно вспоминаются стихи поэта-демократа Н. А. Некрасова.

 Цепями руки кручены, 
 Железом ноги кованы, 
 Спина... леса дремучие 
 Прошли по ней - сломалися, 
 Все терпит богатырь. 

Донские помещики ничем не отличались от других помещиков России, изощрявшихся в применении нечеловеческих пыток, а местные власти и дворянские собрания находили всевозможные поводы, чтобы оставить жалобу крестьян без последствий или, в редких случаях, назначали опеку над имением помещика (документы №№ 1, 3, 4).

Для большинства дел, заведенных по жалобам крестьян, характерно решение Войскового правления, принятое им по жалобе на помещицу Туроверову в 1851 г.: «Нашло жалобы их неосновательными... в крестьянах обладает дух непокорности к власти помещичьей.» Законы царской России стояли на страже интересов помещиков и самодержавия.

Над крепостным крестьянином господствовал не только помещик, но и весь полицейско-адмииистративный аппарат России. Кроме барщины на помещика, крестьяне должны были выплачивать разнообразные денежные подати, отрабатывать так называемые земские повинности: строить мосты, дороги, содержать на свои средства почтовую гоньбу, проходящие воинские части и партии арестантов и, наконец, отбывать самую тяжкую, рекрутскую повинность (документы №№5-7) (Рекрутская повинность на Дону была введена для крестьян в конце XVIII в).

Положение донских крестьян в первой половине XIX в., усугублялось еще систематическими недородами и следовавшим за ними голодом. В связи с этим, по признанию самих помещиков, бедствия крестьян превосходили всякое описание и меру (документ № 7).

Голод н болезни были постоянными шутниками крестьян. Помещики, обеспокоенные тем, что голод вынудит отчаянных на самовольный разбор или кражу хлеба из их запасов, неоднократно в 30-х и 40-х годах обращались за помощью к государству. В одном из рапортов войсковой дворянский депутат сообщал: «К голоду привилась цинготная болезнь, которая требует улучшения пищи, а у людей недостаточно и необходимого...» (ГАРО, ф. 410, оп. 6, д. 858, л. 26).

В редких случаях, когда власти вынуждены были отсрочить выполнение тех или иных повинностей или уплату податей крестьянами, они находили удобный для себя выход; перекладывали эти повинности или уплату податей на крестьян других селений. Так было, например, когда в связи с большим пожаром в пос. Свиновском стал вопрос об оказании крестьянам помощи лесом и о временном освобождении от повинностей. Войсковое правление постановило: «Освободить крестьян... впредь на один год от воинского постоя и выставки обывательских подвод и повинность эту возложить на соседственных жителей». Правление отметило при этом, что «отпуск из войсковых лесов представляется исключительно казакам... но на помещичьих крестьян правило это не распространяется».

В годы больших неурожаев крестьяне получали мизерную помощь зерном, которую должны были возвратить в следующем году. Но так как неурожаи были очень часты, то крестьяне никогда не вылезали из долгов и казне, и помещику.

Официально владение помещиков крестьянами было закреплено на Дону позже, чем в других губерниях России (Донские крестьяне оказались записанными за владельцами после переписи 1763 г. А Указ 12 декабря 1796 г. сделал еще один шаг попути закрепощения их). В первой половине XIX в. еще живы были помнившие вольность крестьяне, среди которых было распространено убеждение о незаконном закрепощении их. Поэтому наиболее распространенной формой протеста крестьян в начале XIX в. были иски свободы из владения помещика (документ № 4). Доведенные до отчаяния крестьяне убегали от помещиков, отказывались отрабатывать барщину. Кипевшая ненависть к изуверу-помещику иногда находила выход в избиении или убийстве его.

Наиболее яркая страница классовой борьбы крепостных крестьян на Дону - восстание 1820 г.

Волнения начались в середине 1818 г. Крестьяне слобод Городищенской, Западенской, Несмеяновки, Орловской на р. Сал подали несколько прошений на имя Александра I с жалобой на помещиков и отказались подчиняться им. Для подавления волнения был послан казачий полк с двумя орудиями под командованием генерал-майора Родионова.

После жестокой расправы (170 крестьян были выпороты) крестьяне дали согласие подчиняться владельцам. Однако после отъезда военной команды волнения вспыхнули вновь и продолжались в 1819 г. В течение этого времени движение распространилось на соседние слободы и в 1820 г. достигло особой силы (документы №№ 3 и 9).

Правительство, напуганное массовостью выступлений, жестоко расправилось с участниками, подавив волнение во всех 256 селениях военной силой, 434 крестьянина предали суду временной комиссии под председательством А. Чернышева (См. также документ № 8).

Подавление восстания 1820 г. не означало отказа крестьян от мечтателыства о вольности. Все последующие годы.протесты крестьян, принявшие более пассивные формы, продолжались (документы №№10-14). Крестьяне все еще искали защиты у царя-батюшки, подавая жалобы на помещиков. Насколько необоснованными были эти надежды, показывает манифест Николая I от 12 мая 1826 г.: «Если и за сим нашим повелением откроется какой-либо беспорядок между казенными поселениями или помещичьими крестьянами и дворовыми людьми по ложным слухам о свободе от платежа или законной власти помещиков, то виновные навлекут на себя справедливый наш гнев и немедленно будут наказаны по всей строгости законов» (См. также документ № 15).

Позже, напуганное ростом крестьянского движения, правительство лицемерно требовало для поддержания законной власти помещиков при наказании крестьян не переходить границ, дозволенных в легкой мере законом (ГАРО, ф. 410, оп. 6, д. 876, л. 1).

Не один раз в течение 40-50-х годов были наказаны донские крестьяне за дух мечтательного вольнодумства и неповиновение помещикам (документы №№12-14).

Наибольшей активности достигло крестьянское движение в период подготовки и проведения крестьянской реформы.

БЕСПРАВИЕ КРЕСТЬЯН И ПРОИЗВОЛ ПОМЕЩИКОВ

№ 1. ОТНОШЕНИЕ НАКАЗНОГО АТАМАНА ВОЙСКОВОМУ ДВОРЯНСКОМУ ДЕПУТАТУ О СОСТОЯВШЕМСЯ РЕШЕНИИ ПО ДЕЛУ О ЖЕСТОКОМ ОБРАЩЕНИИ ПОМЕЩИЦЫ ПОПОВОЙ С КРЕПОСТНЫМИ КРЕСТЬЯНАМИ

19 марта 1840 г.

Милостивый государь Михаил Васильевич! Войсковой уголовный суд доставил ко мне с приговором его дело о жестоком обращении с крестьянами своими жены войскового старшины Степана Попова.

По производству этого дела обнаружено, что госпожа Попова, выведя подозрение на крестьянина Устина Балабина, что дочь ее девица Анна померла якобы от колдовства его, употребляла над ним столь жестокие и столь мучительные пытки, что исторгнула у него признание во взведенных на него поступках; затем еще наказывала его шиповником, а также жену его, малолетнего дитя и дворовых девок, из коих одну сажала на верблюда, другую заставляла лизать раскаленное железо, а на Балабина, наложив железные оковы тяжестию в 11 фунтов, употребляла в таковом положении на работу до 9 недель.

Во всем этом суд признал Попову виновною, но счел себя не вправе постановлять о ней заключения, потому что на имения помещиков, изобличенных в жестоких с крепостными людьми поступках, налагается запрещение по распоряжению начальника губернии, а предаются они уголовному суду по особому только высочайшему повелеиию (Решением дворянского собрания на имение Поповой (находилось в пос. Самбек, Миусского округа) была наложена опека)...

С совершенным почтением имею честь быть вашего высокоблагородия покорный слуга Максим Власов

ГАРО, ф. 410, оп. 7, д. 75. лл. 1 и 28.

№ 2. УКАЗ ВОЙСКОВОГО ПРАВЛЕНИЯ О НАЗНАЧЕНИИ ТОРГОВ НА 179 КРЕСТЬЯН, ПРИНАДЛЕЖАЩИХ ПОМЕЩИКУ М. ИЛОВАЙСКОМУ

10 ноября 1844 г.

Указ его императорского величества самодержца всероссийского из Войскового правления Донского войска войсковому депутату господину полковнику и кавалеру Янову.

5 февраля 1845 г., в Войсковом правлении назначен торг, а 9-го того же месяца переторжка на продажу крестьян подполковника Михаилы Иванова Иловайского 179 ревизских мужеска пола душ с принадлежащим к ним женским полом, а также с новорожденными обоего пола после ревизии, их имуществом и имуществом господским и с имеющею нарезаться на этих крестьян землею, состоящих Миусского округа при поселке Трузако-Еланчйнском Ивановском за долг Войсковому приказу общественного призрения и разным кредиторам денег. И о вызове желающих покупщиков припечатана статья 6 ноября в № 23 Донских войсковых ведомостей.

Войсковое правление, давая о сем вам знать, предписывает независимо [от] сего о торгах этих сделать известным для всех чиновников Войска Донского, в пределах войска пребывающих.

Асессор [подпись]

ГАРО, ф. 410, оп. 6, д. 703, л. 1.

№ 3. ВЫПИСКА ИЗ ЖУРНАЛА [ПРОТОКОЛА] ВОЙСКОВОГО СУДА О СМЕРТИ КРЕСТЬЯНСКОЙ ДЕВОЧКИ ОТ ПОБОЕВ ПОМЕЩИЦЫ

31 мая 1846 г.

Приказали: Из обстоятельств дела сего видно: по объявлению крестьнской девки сотницкой жены Шабановой Марьи Чупруновой, подтвержденному ею при следствии, помещица ее Шабанова в 1840 г. на 2-й неделе филлиповова поста, в понедельник, причинила сестре ее 9-летней дочке Дарье Чупруновой жестокие побои, от коих Дарья в тот же день пополудни померла.

О случае, из-за какого Шабанова решилась на такую жестокость Чупрунова рассказывает так: в день происшествия Дарья топила; камыш, будучи влажным, не горел, и помещица, рассердясь на Дарью, ухватила ее за волосы, таскала по полу и, свалив с ног, била головою об пол, руками по щекам и топтала по всему телу ногами, наконец выбросила ее из комнаты через порог в сенцы, прибив дверью ноги, оставшиеся на пороге... (Следствием подтвердилось жестокое обращение вообще помещицы со своими крестьянами, но суд решил: «Личному наказанию за это она тогда бы только подлежала, если бы о предании ее суду последовало высочайшее повеление. Суд сей считает себя не вправе входить о сем в суждение». Сенат, разбиравший это дело, записал, что убийство не доказано, а поэтому ограничился указом: «Оставить Шебанову в сильнейшем подозрении, имение ее, находившееся в Кривянской станице, подвергнуть опеке»)

ГАРО, ф. 249, оп. 1, д. 1216, л. 42 и об.

№ 4. ПРОШЕНИЕ КРЕСТЬЯН ПОМЕЩИЦЫ БАРАБАНЩИКОВОЙ В ЧЕРКАССКОЕ СУДНОЕ НАЧАЛЬСТВО ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ ОТ КРЕПОСТНОЙ ЗАВИСИМОСТИ

12 мая 1850 г.

Просят вожжа Донского вдовы полковника Екатерины Ивановны Барабанщиковой крестьяне Филипп Погорелов и Трофим Пущеленко, и о чем, тому следующие пункты:

По состоянию нашему в крестьянстве у жены генерал-майора Ивана Екимова Марфы Экимовой, которая при выдаче родной ея дочери Екатерины Ивановой [замуж] за полковника Федора Экимова Барабанщикова отдала нас с семействами в приданое без совершенно на то законного акта, а сия последняя по неизвестным для нас причинам (по невозможности ли содержать нас или по чему другому) назад тому более 3 лет отдала нас под залог в виде арендного содержания впоследствии умершему генерал-майору Петру Гордееву, у которого мы не только прожили условленное между ними время, но более уже 10 лет сверх того находимся у наследников Гордеева есаула Петра Гордеева и прочих.

Таковое перехождение от одного владельца к другому и долголетнее содержание нас в арендном содержании без установленных на то законами актов и приведение через то нас в разорительное состояние всеподданнейше просим, дабы повелено было право владения нами обследовать законным порядком, и истребования от владельцев наших крепостных на то документов, а если таковых не окажется, предоставить нам на основании законов свободу... (На прошение последовал ответ: «Оставить без последствий»)

К прошению войска Донского вдовы генерал-майора Екатерины Барабанщиковой крестьяне Филипп Погорелов и Трофим Пущеленко руки приложили, а по неграмотству их с просьбы прошение сие сочинял со слов просителей и набело переписывал и вместо их подписал.

Курской губернии мещанин Сидор Дмитриев Желтухин

ГАРО, ф. 263, оп. 1, д. 37, л. 1 и об.

КРЕСТЬЯНСКИЕ ПОВИННОСТИ

№ 5. ХОДАТАЙСТВО ОКРУЖНОГО ДВОРЯНСКОГО ДЕПУТАТА ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ ПОМЕЩИКОВ ОТ НАРЯДА КРЕСТЬЯН НА ДОРОЖНО-РЕМОНТНЫЕ И ДРУГИЕ РАБОТЫ ВНЕ ПОМЕЩИЧЬИХ ХОЗЯЙСТВ

7 августа 1844 г.

Войсковому депутату господину полковнику и кавалеру Янову.

Помещики поселка станичного, здешнего Донецкого округа, г-да есаулъя Матвей и Михаила Грековы в отношении ко мне от 28 прошлого июня изъяснили, что они неоднократными отношениями своими входили к бывшим депутатам штабс-ротмистрам Султану и Полякову, а крестьянское общество-рапортом в Донецкое окружное сыскное начальство, что частые проходы рекрутских партий, провод арестантов, взыскание по разным требованиям подвод, высылка людей по распоряжениям начальства на расчистку дорог, починку мостов и для топографической съемки земли весьма отягощают (Крестьян поселка их станичного, в коем имеется по ревизии оных 109 душ...

Крестьяне их Грековых, с необходимости по понуждению этапных казаков и проезжающих лиц должны везти [почту] чрез дистанцию, отягощая та напрасно скот и теряя в проездке нужное рабочее время отчего беднейшие, нанимая подводы у прочих за дорогую цену, возят не ближе как на Свинсшскую станцию, Криворожье, Тарасов, Курнаков и Греков и возвращаться могут только на другой день...

Это несправедливое отягощение, доведенное уже от них, Грековых, до сведения предводительствующих распоряжениями таковыми лиц и местного начальства, крайне для них обидно и тягостно для крестьян, от которых правительство требует недоимочного взноса казенных повинностей и засыдки запасного хлеба. Почему они, г-да Грековы, просят меня войти в изъясненное бедственное крестьян их положение и учинить в облегчение их мое распоряжение... (Проявляя заботу о крестьянах, помещики прежде всего думали о себе так как их благосостояние и доходы целиком зависят от платежеспособности крестьян (см. также док. № 7). В своем ответе войсковой депутат сообщал, что решение вопроса зависит от усмотрения окружного депутата)

Гвардии ротмистр Леонов.

ГАРО, ф. 410, оп. 6, д. 704, лл. 1-2

Письмо помещика о согласии отпустить крепостного крестьянина на волю за 300 руб.

№ 6. ИЗ ЖУРНАЛА (ПРОТОКОЛА) ДВОРЯНСКОГО СОБРАНИЯ О ЧРЕЗМЕРНОМ УПОТРЕБЛЕНИИ ПОМЕЩИЦЕЙ ЯНОВОЙ КРЕСТЬЯН НА ГОСПОДСКИХ РАБОТАХ

26 декабря 1836 г.

…Она, Янова, тех крестьян угнетает своими господскими работами так что чрез непомерные употребления их во оные многие из них лишились способов оплачивать казенные подати. Сверх того, пред начатием в поселке ея Новосельском молитвенного дома, в самое нужное для крестьян рабочее время, отвлекая их от того, употребляла возку леса и прочего и, кроме того, к вящему их разорению, искупив для объясненного молитвенного дома колокола и разные потребности, деньги, за то в уплату следуемые, расположила на тех крестьян...

Командированный по распоряжению бывшего г-на наказного атамана для дознания на месте об отношениях крестьян старшинской жены Яновой к помещице и самой ея к ним есаул Миллер донес ему, г-ну наказному атаману, от 5 сентября 1827 г. по прочем, что крестьяне поселка Новосельского употреблялись в работе так, что праздники и непогоды, случившиеся на днях господских всегда отдавались крестьянам, а из дней крестьянских вычиталось рабочих дней столько, сколько было праздничных и непогожих на днях господских; и люди с подводами, посылавшиеся в город за господским делом, по возвращении в поселок никогда не пользовались вычетом тех своих дней, кои они употребляли в поездке... (В решении дворянского собрания указано: «Поставить на вид ей, Яновой, ...дабы впредь допускаемо сего отнюдь не было»)

ГАРО, ф. 410, оп. 1, д. 66, лл. 2 об., 5.

№7. СООБЩЕНИЕ МИУССКОГО ДВОРЯНСКОГО ДЕПУТАТА О НЕВОЗМОЖНОСТИ ВЗЫСКАНИЯ НЕДОИМОК С КРЕСТЬЯН В СВЯЗИ С ИХ БЕДСТВЕННЫМ МАТЕРИАЛЬНЫМ ПОЛОЖЕНИЕМ

6 марта 1849 г.

Войсковому депутату господину полковнику и кавалеру Ломовцову.

Ваше высокоблагородие, .. состояние в настоящее время помещичьих крестьян Миусского округа через недостаток продовольствия для себя, корма для скота, а также и через падеж сего последнего находится в положении самом бедственном; сами помещики, у которых были запасы прежних лет хлеба и корма, истощили эти запасы на продовольствие крестьян и скота их.

При таком крайнем положении народонаселения Миусского округа, если согласно распоряжению войскового начальства на взыскание недоимок употребить меры, законом предоставленные, как, например, продажа продуктов неисправных плательщиков, то и у крестьян и у помещиков должен поступить в продажу зерновой хлеб, приготовляемый для посева. Тогда разорение будет общее, неисправимое.

Усматривая таковые крайности помещиков и крестьян Миусского округа, я обязанным считаю себя покорнейше просить ходатайства вашего высокоблагородия как об отсрочке взмокания недоимок, так и о сложении надлежащей за несвоевременный платеж оных пени, следуемой за 1848 и 1849 гг. Это благодетельное уважение правительства много поддержало бы столь упадшее состояние крестьян, потерявших уже надежду на поправление своего хозяйства, в особенности при отягощении их в настоящую зиму извозами тяжестей начально 18 маршевых баталионов, а ныне 16 928 человек рекрутов, следующих через Миусский округ, не говоря уже о малозначительных партиях и командах, постоянно переходящих через округ.

Гвардии ротмистр Луковкин

ГАРО, ф. 410, оп. 6, д. 858, лл. 24-25.

ВОССТАНИЕ КРЕСТЬЯН 1820 г.

№№ 8-9 ИЗ РАПОРТОВ ГЕНЕРАЛ-АДЪЮТАНТА А. И. ЧЕРНЫШЕВА АЛЕКСАНДРУ I

6 июня 1820 г.

№ 8

После всеподданнейшего донесения моего вашему императорскому величеству от 14 марта, и прежде нежели имел я счастье получить высочайшее вашего величества повеление от 28 минувшего апреля (Имеется в виду рескрипт Александра I Чернышеву о возложении на него широких полномочий по подавлению восстания на Дону), дух неповиновения помещикам и местной власти со стороны крестьян обнаружился в весьма сильной степени. К четырем слободам, по реке Салу расположенным, присоединилось еще 10 соседcтвенных селений. Число душ в них вообще простиралось до 4 тыс. В начальстве Миусском, без изъятия населенном помещичьими крестьянами и сопредельном с Екатеринославскою губерниею, отложилось 10 значительнейших слобод, в коих известно до 8 тыс. душ. Те и другие, возмечтав быть вольными, не хотели внимать увещаниям присыланных к ним чиновников, а некоторые из сальских дерзнули даже обезоружить и бить пришедшие к ним небольшие казачьи команды. Пример ненаказанноети трех главных слобод: Орловки, Городищенекой и Несмеяновки, где крылся самый корень возмущения, возбуждал всех прочих. Недоверчивость к войсковому правительству сделалась для крестьян общею.

Сообразив полученные насчет их сведения с высочайшим вашего императорского величества повелением и ближайшею возможностью в составе воинского отряда, я счел за лучшее начально обратиться на реку Сал, а потом, когда тамошние жители приведены будут в послушание и примером своим воздействуют на других, перейти в начальство Миусское. На сей конец, воспользовавшись тремя казачьими полками, собранными на реке Маныче для похода в Грузию, составил из них отряд при 4 орудиях конной артиллерии и дал приказание некоторой части оного предварительно обложить первые три слободы и пресечь всякое сообщение их с другими. С тем вместе послал к ним печатное воззвание (В воззвании Чернышев призывал крестьян оставить буйное своевольствo и подчиниться помещикам, угрожая в противном случае репрессиями), два экземпляра коего я имел честь представить господину начальнику главного штаба вашего величества от 28 мая.

Закоснелое упорство и дерзость начинщиков возмущения, ожидавших прибытия моего равнодушно и готовившихся к сопротивлению, требовали с моей стороны весьма быстрого движения и всей вошной осторожности. 21 мая занял я слободу Орловку и арестовал жителей, которые, несмотря на кроткие увещания и вразумления, в кругу и в церкви во весь тот день делаемые, остались преслушными. 22-го рано поутру то же произведено над слободой Городищенскою, 1 200 жителей в себе заключающею, куда взято было более 100 человек орловских. Внезапное и удачно расположенное появление отряда устрашило безумцев сих и упредило всякое дурное последствие.

Целые 5 дней провел я с г-ном действительным статским советником Болгарским в одних снисходительных увещаниях и толковании законов крестьянам. Находившиеся при мне чиновники и священники также уговаривали их к покорству непрестанно. Но, к сожалению, мера кротости не имела над ними никакого действия. Правосудие представилось неизбежным. Главнейще вспомоществуемый г-ном Болгарским, я произвел следствие и открыл важнейших начинщиков. Комиссия, составленная под председательством моим из 5 членов, произнесла над ними приговор свой, основанный на точных доказательствах вины каждого, и на законах, определяющих меру наказания. По определениям сей комиссии сослано: в Нерчинск в работу из слободы Городищенской с наказанием кнутом 6, без наказания 3; Орловки с наказанием 3, без наказання 1; в Сибирь на поселение из Орловской и других слобод с наказанием плетьми 8, без наказания 4; в воинскую службу в Сибирский корпус, а за негодностью-на поселение и в крепостную работу 2 да наказано плетьми и розгами с оставлением в домах 33 человека...

Но между тем как занимался я усмирением жителей на реке Сале, ежедневно получая от войскового правительства известия, что неповиновение крестьян помещичьих в начальстве Миусском распространяется с невероятною скоростью и наконец обнаружилась почти во всех селениях, начальство то составляющих, в котором известно около 30 тыс. душ, что главное и дерзновеннейшее скопище ослушников, мечтающих о вольности, находится в слободе Мартыновке, куда стекаются жители прочих слобод в большом числе, быв возбуждаемы к своевольству чрез разосланных от нее поверенных, и что убеждения местной власти не имеют возможности остановить действия зла сего, столь быстро там развивавщегося...

Полк же Атаманский, появившись пред Мартынювкою безвременно и один, только что возбудил дерзость собравшихся в оную более 5 тыс. человек крестьян и сделал отпадение их от послушания в целом начальстве общим, ибо крестьяне, вытеснив из слободы одну вошедшую туда сотню, не допустили прочие, стоявшие вне оной сотни, ни воспрепятствовать умножению вновь приходивших к ней возмутителей, ни ловить их, стреляя из ружей и грозя различными в руках их орудиями; командира же того1 полка Кирсанова, начинавшего увещевать их, выслали от себя с дерзостью. Равномерно обуявшие крестьяне не хотели жнимать и верить печатному воззванию моему, называя оное принадлежащим только сальским слободам.

Происшествие, предположениям моим столь противное, и таковое общее возмущение вынудили меня: послать с нарочным предписание командиру Симбирского пехотного полка, выступившего из Таганрога к Славянеку по дороге, лежащей через Миусское начальство, чтобы остановился в оном при слободе Алвкееевке, о чем с эстафетою уведомив командиров 3-го пехотного корпуса и 12-й дивизии, донес и главнокомандующему 1-й армиею; а от войскового атамана требовать, дабы собрал еще один казачий полк на речке Несветае из находившихся же у меня на Салу, за отпуском одного полка в Грузию, остальные два полка послать прямо в Миусское начальство, и всем войскам сим назначил собраться при реке Тузлове. Сверх того, атаман велел еще собраться 2 эскадронам лейб-гвардии. Коль скоро полки сии достигнут сборное место, тотчас начну действия мои а до того времени предписано от меня генерал-майору Богдановичу содержать округ Мартыновки сильную цепь, пресекать всякое сообщение ее с другими селениями...

Между тем обязанностью вменяю повергнуть на высочайшее вашего величества усмотрение следующее обстоятельство. Начальною причиною возмущения и упорства трех сальских слобод была ложная надежда крестьян, внушенная двумя поверенными их, на освобождение их от крестьянства по действию поданных ими просьб, а потом превратно истолкованное отношение войскового атамана Войсковому же департаменту вследствие высочайшего рескрипта от 10 декабря 1819 года, которое рассеяно было по воем помещичьим селениям с удивительною скоростью и принято за указ, освобождающий крестьян от помещичьей зависимости и работ… (Рескриптом Александра I от 19 декабря 1819 г. войсковому атаману предписывалось принять меры к прекращению жестокого сверх дозволения законом обращения помещиков с крестьянами. Рескрипт был вызван страхом перед растущим крестьянским движением)

Генерал-адъютант Чернышев

ЦГИАЛ, ф. 1409, оп. 1, 1820 г., д. 4195, лл. 279-290.

№ 9

15 июня 1820 г.

По отправлении всеподданнейшего донесения моего вашему императорскому величеству от 6 числа сего июня, сделав нужные распоряжения насчет скорейшего собрания полков при речке Тузлове и разрешив требование генерала Папкова тем, что помощь воинскую для уезда Ростовского доставлю не прежде, как по укрощении главного скопища миусских возмутителей, я немедленно отправился к сборному месту. Здесь нашел более 200 человек крестьян, взятых казачьими пикетами, и из показаний, их и других дошедших до меня сведений узнал, что слобода Мартыновка, из 1 300 душ состоящая, в единомышленном союзе буйного своевольства имеет не только соседственные с нею, но даже и отдаленные селения Миусского начальства и уезда Ростовского, из коих множество крестьян приходят в оную и остаются на случай общего сопротивления или возвращаются домой с наставлением никого не слушать; что в слободе сей стеклось до 5 тыс. человек, вооруженных дубинами, цепами, заострёнными кольями, косами и малою частью ружьями, кои, содержа караул днем и ночью, делают вылазки против казачьих пикетов и останавливаемых сими последними приходящих из других селений отнимают силою, уводя с собою в слободу, причем были ранены 1 офицер и 2 казака; что подобное сему скопище возмутившихся крестьян находится в другой слободе Дмитриевке, столь же по населению своему значущей и такой же союз со многими другими слободами имеющей. Начинщики, управляющие обольщенными толпами крестьян, действовали на умы их с полною властью... Многие из донских помещиков, опасаясь следствий неистовства крестьян своих, прислали ко мне письменные просьбы об обеспечении жизни их с семействами посредством откомандирования к ним казачьих команд, в чем, однако же, всех их удовлетворить было невозможно без видимого ослабления отряда, и я советовал удалиться на время в ближайшие города.

В одно время с сими известиями получил я от ростовского исправника рапорт, что дух неповиновения и буйства весьма скоро разлился в помещичьих селениях, которые главным скопищем своим имеют села Ряженое, вооружаются подобно миуоским и презирают все увещания местной власти, разогнав команду внутренней стражи, посланную в село Лакедемонское с одним чиновником в числе 100 человек... (В рапортах сообщалось также, что главные участники волнения, вооруженные дрекольем, ушли на Дон в деревни Орловку и Голодаевку Мартыновну. Остальные крестьяне, избрав старшин, вооружаются пиками и прочим орудием с целью организовать сопротивление. Соседние с ними крестьяне сл. Григорьевки, переходя через речку Калмиус в вооруженном виде, ободряют их держаться безбоязненно. Крестьяне всех селении собрались в с. Ряженое и провозгласили о дарованной им вольности, отказавшись слушать владельцев и исправника)

13-го числа рано поутру явился я с частью отряда своего к слободе Дмитриевке и, окружив оную, чрез адъютанта моего Бутягина требовал, чтобы все находящиеся в слободе крестьяне вышли ко мне в поле, и получил в ответ, что они выйдут целою громадою, но исполнить сие медлили. Приказание, двукратно еще повторенное, и движение отряда, сближавшегося к слободе, побудило их наконец прийти ко мне. В самых простых и ясных словах объявил я все, что только могло вразумить их и расположить к раскаянию. Они выслушали меня равнодушно и, не трогаясь нимало дальнейшими внушениями бывших при мне чиновников, отозвались решительно, что должны быть вольными по указам, кои у них есть, и повиноваться помещикам более не будут. Тщетно было для них всякое кроткое убеждение. Почему, арестовав всех бывших в толпе и в слободе крестьян, по отделении от них главных начинщиков, тотчас занял самую слободу. Около 20 человек, не более, пришли в раскаяние, все же прочие остались в одном и том же упорстве. Сии последние за сильным конвоем приведены теперь к слободе Мартыновке, дабы видели наказание тамошних возмутителей, и укротились в буйном заблуждении своем. Причиною вольномыслия крестьян и здесь были одни и те же копии с бумаг, какие найдены у мартыновских.

По следствию, которое уже начато и со всевозможною поспешностью господином действительным статским советником Болгарским производится, видно, что отложение крестьян от помещиков составляло как бы общий заговор. Слобода Мартыновна имела в союзе своем 34 слободы, 10 поселков и 16 хуторов. Слобода Дмитриевка успела привлечь к себе 28 селений. Главные возмутители почти всех единомысленных с оными селений находились при их громадах и взяты под арест с прочими...

Генерал-адъютант Чернышев

ЦГИАЛ, ф. 1409, оп. 1, 1820 г., д. 4195, лл. 299-306.

Район движения крестьян в 1820 г.

КРЕСТЬЯНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В 1825-1850 гг.

№ 10. ПИСЬМО ПОМЕЩИЦЫ ЧАУСОВОЙ ОКРУЖНОМУ ДВОРЯНСКОМУ ДЕПУТАТУ ОБ ОТКАЗЕ КРЕСТЬЯН ПОВИНОВАТЬСЯ ЕЙ

29 ноября 1825 г.

Донецкого округа дворянскому депутату господину полковнику и кавалеру Грекову.

Малороссийские крестьяне мои, поселенные при поселке Лысогорском, 27-го числа рано утром, пришед все без изъятия более 30 человек ко мне в двор мой, нанесли не из чего великие грубости и совершенное оказали неповиновение, объявив между прочим, что они едут зараз же к государю императору для подачи прошения о искательстве вольности.

Я сколько ни старалась убедить их, но никак не могла. Напоследок 29-го числа решилась начинщиков из них, именно: Никиту Колесниченка, Прокофия Никитченка и Степана Колобердина отправить для суждения в начальство и потому приказала приказчику Демьяну Бабенкову заковать их и доставить ко мне. Но он не успел доставить их во двор мой, как тот же час, явясь все поселка моего крестьяне, отняли их усильно и не допустили меня до отправления, зараз же отправив от себя крестьян Григория Колеснмченка и Самойлу Мирненка в слободу подполковницкой жены Сулиновой Нижне-Ольховую за писарем Харитоном Журбиным для написания каких-то бумаг.

О происшествии сем доводя до сведения вашего высокоблагородия, покорнейше прошу для приведения означенных крестьян моих в должное повиновение пожаловать в посёлок мой в немедленном времени, дабы от случая сего не могло выйти каких неприятных последствий. О распоряжении же, какое тю сему учините, не оставить, с сим же нарочным дать мне знать.

К подлинному донесению урядницкая жена Пелагея Чаусова, а по доверенности подписал муж ея урядник Чаусов (На донесение помещицы Чаусовой последовал ответ дворянского депутата: Крестьяне в должное повиновение помещице своей приведены... виновные ж из них 2 человека отправлены в Донецкое начальство к суждению. Подобные ответы ждали и других крестьян, подававших иск о свободе. Например, на жалобу крестьян пос. Кривского, Вешенской станицы, последовал ответ: Наказать в поселке чрез дневальных сторожей каждого по 30 ударов розгами с оглашением их пороков где следует).

ГАРО, ф. 304, оп. 3, д. 661, л. 2.

№11. ЗАПИСКА ДОНЕЦКОГО СЫСКНОГО НАЧАЛЬСТВА О ВЫШЕДШИХ ИЗ ПОВИНОВЕНИЯ КРЕСТЬЯНАХ СЛОБОД БОЛЬШИНСКОИ, ШАРПАЕВКИ И ПОСЕЛКА ТАЛОВСКОГО

Май 1828 г.

...В округе оного начальства между многими крестьянами обнаруживается дух мечтательного беспокойствия касательно вольности, ими себе присваиваемой... В слободах Ефремовой, Большинской до 400 дуга и полковницы Мартыновой Шарпаевки до 10 семейств оказались подверженными к вольнодумству, полагая права свои на то, по происхождению будто бы предков их из рода казаков, и мысль сия внушена им каким-то освободившимся из сего звания служащим в Войсковой канцелярии казаком Казминым.

Стараясь пресечь дело сие в самом начале, по получении упомянутого сведения поручив полицмейстеру полковнику Денисову обыскать секретно казака Казмина, нет ли в квартире его бумаг, относящихся: до вольности крестьян, или черновых просьб и прочих, г-н полицмейстер открыл у него, Казмина, действительно черновые просьбы Ефремовых и одного Мартыновой крестьян, писанные были насчет свободы Казминых служащим в Войсковой канцелярии урядником Иваном Абрамовым, в Черкасском сыскном начальстве - урядником Романом Меркуловым и казаком Павлом Киреевым, большею частью основанные на высочайше утвержденном мнении Государственного Совета в 10-й день марта 1824 г. о обращении малороссиян, уступленных станицами помещикам в казаки, несмотря на то, что сие постановление отнюдь до них не касается, есть сепаратное и отнесено токмо на одно время и что все крестьяне на Дону по разуму указа 1796 г. декабря 12 есть владельцам крепки, а указом 21 сентября 1815 никаких просьб ни токмо писать, но и принимать не велено.

Следовательно, претензии сих крестьян, подстрекнутых буйными сочинителями тем, что будто они имели предков в казачьем звании, есть не что иное как одно коварство и дерзость сочинителей, основавших виды свои на простоте крестьян...

Вдова полковницкая жена Евдокия Ефремова в доношении от 6 числа февраля 1828 г. № 11 прописала: Слободы ж ее Болынииской и Талавского поселка управители рапортами ей донесли: первой - подпоручик Попов, что из числа крестьян ее Алексей Чебанов, Василий Кабанов с семействами, Егор и Аркадий Музыкантовы, Никифор Фомин, Максим Демченков с товарищами, всего 31 семейство, и последнего - урядник Ротов, [что] Иван Колухов, Василий Вашецкий и Лазарь Гукалов совершенно выходят из повиновения и не хотят отправлять никаких ее работ.

Действие крестьян ее есть нарушение воли государя императора, за которое должны судимы быть не инако как судом уголовным (О единстве интересов дворянства и царского правительства говорится в других документах дела о крестьянах помещицы Ефремовой. Войсковой суд в своем определении писал, что крестьяне вышли из повиновения, а тем самъш лишают ее [помещицу] законно принадлежащих доходов, что сопряжено вместе с интересом казны. На жалобу Ефремовой, как и на многие другие, последовал ответ: крестьян ввести в повиновение посредством воинской команды), и, опасаясь, дабы оные не могли распространиться по всему округу оного начальства и произвесть те же последствия, какие происходили в 1820 г. по ведомствам Первого Донского и Миусского сыскных начальетв, обязанностью поставила довесть до сведения оного начальства, просила к удалению дальнейшего расстройства и введению их в должное повиновение принять меры на основании вышеозначенного манифеста и доколе предмет дела сего получит решение взять под стражу и содержать под караулом.

ГАРО, ф. 249. оп 1, д. 72, лл. 14-15, 25-26 об.

№12. ПРОШЕНИЕ ПОМЕЩИЦЫ АБРАМОВОЙ НА ИМЯ ЦАРЯ О ПРЕДАНИИ СУДУ ЕЕ КРЕСТЬЯН ЗА ДЕРЗОСТИ И НЕПОВИНОВЕНИЕ

8 июня 1843 г.

Всепресветлейший, державнейший великий государь император Николай Павлович, самодержец всероссийский, государь всемилостивейший!

Просит Новогригорьевской станицы жена хорунжего Марья Владимирова Аврамова, а о чем, тому следуют пункты:

По жалобе моей о неповиновении и укрывательстве в Верхне-Бузиновском Лискинском поселке купленного мною у подполковника Павла Иловайского крестьянина Константина Чупатова с женою его Ириною и дочерьми Капитолиею, Елизаветою и Дарьею Второе Донское окружное сыскноеначальство по журналу своему предписывало приказным хуторов Сухановского и Верхне-Бузиновскаго Чупатова с семейством под стражею казаков доставить на водворение ко мне, в Новогригорьевскую станицу. Составленная по сему в Сухановском хуторе из 10 человек команда казаков приступила было 22 числа минувшего мая к выполнению назначения; но Чушатов, нанеся мне и мужу моему, при этом случае бывшему, несносные дерзостью обиды, криком наши, сюда! собрал разных помещиков крестьян, вооруженных кольями, и бросился на казаков, на мужа моего, хорунжего Аврамова, крича сам: Бейте всех до смерти!, ударяя при том казака Курунина в голову, и при содействии других, участвовавших в мятеже крестьян, другому Курунину зашиб бок.

Муж мой, стараясь отвратить смертные последствия, убеждал злодеев возвратиться по домам. Внушения, убеждения эти не тронули закоренелых в буйстве: они по пятам обратившихся в бегство казаков, преследуя, старались увечить их и, как казалось, не оставить никого в живых, произнося при том: Нам хоть в Сибирь!.

Между тем некоторые обратились было к моему сыну недорослю Ивану, окружа меня. Быстрота их движений, злодейский вид и вооружения кольями - все это выражало намерение их на отнятие у всех жизни...

Видевши злодейское нападение крестьянина Константина Чупатова на моего мужа, казаков и попытав его предо мною дерзости и неповиновения, я нахожусь теперь в страхе и опасности, боясь злодейского его на себя нападения. А потому всеподданнейше прошу, дабы повелено было крестьянина моего Константина Чупатова предать на основании 396 ст. 15 г. Уголовного законодательства за вышеозначенные поступки суду, содержа притом его под стражею... (Участники нападения на помещицу были наказаны плетьми, а главных начинщиков Чупатова и Крючкова, лишив Всех прав состояния, выпороли публично и сослали в Сибирь)

Жены Марьи Владимировой Аврамовой по ее просьбе руку приложил и писал сие по словам ее муж Аврамов

ГАРО, ф. 272, оп. 1, д. 88, лл. 25-26.

№ 13. ЦИРКУЛЯР МИНИСТРА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ О ПОДДЕРЖАНИИ ЗАКОННОЙ ВЛАСТИ ПОМЕЩИКОВ

24 марта 1848 г. Циркулярно

Господину гражданскому губернатору.

Во избежание всяких недоразумений и неуместных толков государь император высочайше повелеть соизволил: объявить через г-д начальников губерний г-дам губернским предводителем дворянства для доставления о том в известность всего дворянства, что непременная воля его императорского величества состоит в том, чтобы при охранении законных и справедливых отношений помещиков к крестьянам, сохранить в то же время непоколебимо власть и права владельцев над сими последними. Посему государь император соизволил повелеть мне предписать г-дам начальникам губерний, чтобы они совместно с г-дами предводителями дворянства всемерно заботились о поддержании законной власти помещиков и о непременном повиновении крестьян, с тем чтобы при малейшем нарушении сего порядка было на это обращено строжайшее внимание, и, в случаях нужды, без упущения приняты были необходимые меры для приведения крестьян в должное повиновение; о подобных же происшествиях, если бы они имели место, немедленно доносить его императорскому величеству.

О высочайшей воле сей имею честь объявить вашему превосходительству для непременного исполнения.

Подписал: министр внутренних дел Леровский

ГАРО, ф. 410, оп. 6, д. 873, л. 2.

18 ноября 1851 г.

... Подполковницкая жена Марфа Иловайская в прошении изъясняет, что крестьяне ее Миусского округа дер. Матвеев-Курган в марте настоящего года в бытность ее в г. Харькове взбунтовались против управлявшего ими по ее доверенности сотника Калмыкова, нанесли ему жестокие побои, о чем производилось временным отделением Миусского сыскного начальства следствие (В этом же году сыскной начальник Донецкого округа сообщал: Духом непокорности заражены крестьяне и других помещиков, и привести в повиновение помещичьей власти непокорных иначе невозможно как посредством воинской команды). С того времени крестьяне ее того же поселка, руководимые приказчиком крестьянином ее Нестеренковым и писарем Денисенком, решительно вышли из повиновения ее; а Нестеренко и Денисенко взяли власть распоряжать экономиею: самопроизвольно продали большую часть ее скота и почти до без остатка - овец, а в минувшем августе - пшеницу ее, не дают ей не только отчета о деньгах, но и никакого содержания. Дерзость и буйство крестьян противу нея до того усилились, что по прибытии ее из Харькова в поселок собрались скопищем, окружили ее дом, принесли пук розг, вероятно, для того, чтобы сечь ее. Но исполнению этого попрепятствовали только прибывшие в дом ее с казаками священноцерковнослужители для совершения молебствия и бывшие при том сторонние.

При этом случае бывший урядник Зиновьев, назвавшийся поверенным мужа ее и расстраивающий крестьян, сказал, что жизнь ее в опасности. В страхе за собственную жизнь она упросила священнослужителей почивать у ней в доме, а на другой день с наемною прислугою, потому что собственная ее прислуга от нее разбежалась, выехала в г. Таганрог и возвратиться в поселок свой она не может из боязни, что бунтующие крестьяне ее смогут лишить ее жизни...

Войсковое правление имеет в виду, по донесению Миусского сыскного начальства от 14 августа, что крестьяне поселка Матвеев-Курган приведены во исполнение и экзекуционная команда распущена. Но настоящее прошение г-жи Иловайской прислано после того, и, значит, неповиновение крестьян ее продолжается, вследствие чего Войсковое правление полагает: прошение Иловайской в копии препроводив в Миусское сыскное начальство, предписать тотчас удостовериться, в каком расположении крестьяне Иловайской поселка Матвеев-Курган относительно к владелице своей, и если действительно продолжается беспорядок, то привести непокорных крестьян в повиновение помещичьей власти мерами, предписанными г. XIV Свода [законов] в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений; подстрекателей к неповиновению и буйству, равно главных действователей в том, подвергнуть сыскному преследованию; и личную безопасность самой помещицы оградить, и власть ее в законных пределах восстановить - и, таким образом, утвердить благоустройство в этом имении.

О распоряжении же по сему затем и о последствиях по оному рапортовать Войсковому правлению... (Расследование по делу о крестьянах помещицы Иловайской тянулось до 1855г. и было прекращено в связи с манифестом о восшествии на престол нового царя)

Дьяк [подпись]

Повытчик [подпись]

ГАРО, ф. 277, оп. 2, д. 17, лл. 32-34.