8. СМЕРТЬ КОРНИЛОВА

С раннего утра 31-го, как обычно, начался артиллерийский обстрел всего района фермы. Корнилова снова просили переместить штаб, он ответил!

-Теперь уже не стоит, завтра штурм.

Перебросились с Корниловым несколькими незна­чительными фразами - я не чувствовал тогда, что она будут последними...

Я вышел к восточному краю усадьбы взглянуть на поле боя; там тихо; в цепях не слышно огня, не заметно движения войска. Сел на берегу возле фермы. Весеннее солнце стало ярче и теплее; дышит паром земля; внизу, под отвесным обрывом, тихо и лениво течет Кубань; через голову то и дело проносятся со свистом гранаты, бороздят гладь воды, вздымаю» столбы брызг, играющих разноцветными переливами на солнце, и отбрасывают от места падения в сторону широкие круги.

Подсели два-три офицера. Но разговор не вяжется, колется побыть одному. В тиши - тягостное чувство, навеянное вчерашней беседой с Корниловым. Нельзя допустить непоправимого... Завтра мы с Романовским, которому я передал разговор с командующим, будем неотступно возле него...

Был восьмой час. Глухой удар в роще: заметались кони, зашевелились люди. Другой, совсем рядом -сухой и резкий...

Прошло несколько минут...

-Ваше превосходительство! Генерал Корнилов...

Предо мной стоит адъютант командующего подпо­ручик Долинский с перекошенным лицом и от сдавив­шей горло судороги не может произнести больше ни слова. Не нужно. Все понятно.

Генерал Корнилов был один в своей комнате, когда неприятельская граната пробила стену возле окна и ударилась об пол под столом, за которым он сидел: силой взрыва его подбросило, по-видимому, кверху и ударило о печку. В момент разрыва гранаты в дверях появился Долинский, которого отшвырнуло в сторону. Когда затем Казанович и Долинский вошли первыми в комнату, она была наполнена дымом, на полу лежал генерал Корнилов, покрытый обломками штукатурки и пылью. Он еще дышал... Кровь сочилась из неболь­шой ранки в виске и текла из пробитого правого бедра.

Долинский не докончил еще своей фразы, как к об­рыву подошел Романовский и несколько офицеров. Принесли носилки, поставили возле меня. Он лежал на них беспомощно и неподвижно. Я наклонился к нему. Дыхание становилось все тише, тише и угасло.

Сдерживая рыдания, приник к холодеющей руке почившего вождя...

Неприятельская граната попала в дом только од­на, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного ( При отступлении Добровольческой армия Корнилов в Неженцев были тайно похоронены на пустыре за немецкой колонией Гначбау (50 верст севернее Екатеринодара). Когда утром советские части заняли колонию, место захоронения было найдено, трупы вырыты, отвезены в Екатерииодар и сожжены, пепел развеян за городом ).

Вначале смерть главнокомандующего хотели скрыть от армии до вечера. Напрасные старания: весть раз­неслась, словно по внушению. Казалось, что самый воздух напоен чем-то жутким и тревожным и что там, в окопах, еще не знают, но уже чувствуют, что свершилось роковое.

Скоро узнали все. Впечатление потрясающее. Люди плакали навзрыд, говорили между собой шепотом, как будто между ними незримо присутствовал властитель их дум. В нем, как в фокусе, сосредоточилось ведь sees идея борьбы, вера в победу, надежда на спасение. И когда его не стало, в сердца храбрых начали закра­дываться страх и мучительное сомнение. Ползли слухи, один другого тревожнее, о новых большевистских си­лах, окружающих армию со всех сторон, о неизбеж­ности плена и гибели.

«Конец всему!». В этой фразе, которая срывалась с уст не только малодушных, но и многих твердых лю­дей, соединились все разнородные чувства и побужде­ния их: беспредельная горечь потери, сожаление о по­гибшем, казалось, деле и у иных - животный страх за свою собственную жизнь.

Корабль как будто шел ко дну, и в моральных низах армия уже зловещим шепотом говорила е том, как его покинуть. Было или казалось только» но многие верили, что враг знал уже о роковом событии; чудилось им за боевой линией какое-то необычайное оживление, а в атаках в передвижениях большевиков видели подтверждение своих догадок. Словно таинственные флюиды перенесли дыхание нашей скорби в окопы врагов, вызвав в них злорадство и смелость ( В 1918 г. командующим Добровольческой армией А. И. Деникиным для всех участников похода был учрежден «Знак отличия 1-го Кубанского похода». Знак представлял собой серебряный терновый венец, пронзенный снизу справа вверх налево серебряным мечом. Всего было зарегистрировано 3698 участников похода, награжденных этим знаком, из них генералов - 36, штаб-офицеров - 242, обер-офицеров - 2078, нижних чинов - 1067 (в том числе 437 кадет и юнкеров и 630 добровольцев), лиц медицин­ского персонала-148, чиновников - 66, гражданских лип, - 23. Чины 29 человек неизвестны. Среди награжденных -163 женшины).

Антон Иванович ДЕНИКИН

ПОХОД И СМЕВТЬ ГЕНЕРАЛА КОРНИЛОВА

Редактор Н. В. Передистый

Оформление Н. А. Фарбер

Художественный редактор 3. А. Лазаревич,

Технический редактор С. В. Волкова • - , • Корректоры Г. Л. Чеснокова, Н. В. Пустовойтова.

ИБ № 2127

Сдано в набор 9.03.89. Подписано в печать 30.05.89. Формат 84x108 '/аз- Бум. кн.-журн. Гарнитура литературная. Высокая печать. Усл. п. л. 5,88. УЧ.-ИЗД. л. 6,51. Тираж 100000. Заказ № 158Ь

Цена 1 руб.

Ростовское книжное издательство, 344706, Ростов-на-Дону, Красноармейская, 23.

Типография издательства «Молот». 344007, г, Ростов-на-Дону, пр. Буденновский, 37*