![]() |
|||
![]() |
ПОИСК: |
||
![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() |
ТЯЖКАЯ ДОРОГАКолесница, Терей на коне, мы с нянькой пешком, за нами собака двинулись навстречу утру. Длинные тени быстро укорачивались, в долинах струился пар от высыхающей росы. Колесница без толчков катилась по мягкой дороге; мерно поблескивали спицы ее высоких колес. Мы надеялись пересечь сады и оливковые рощи и обогнуть город с юга. В густых кронах роились осы и пчелы, чувствовался пьяный запах винограда. Мать-осень, радость и изобилие! И все это обречено мечу и разорению. Проехали опустевшую деревню, где брошенный теленок мычал на скотном дворе. Солнце начало припекать. Тело мое ныло, голова кружилась, ноги подкашивались. — Садись позади, — наклонился ко мне Терей со своего гигантского коня. Но я указал ему на старушку няньку, которая не падала только потому, что брела, держась за борт колесницы. Терей сделал вид, что не понял, ускакал вперед. — Вот все они таковы! — воскликнул возница Иолай. — Правду говорят, что сердце богатого глухо. Садись на мое место, горемычная, держи голову своего питомца. Ишь как спит! А я пройдусь рядом, держа вожжи. — Что это ты тут проповедуешь? — строго спросил Терей, подъезжая. — На войне все равны — богатые, бедные... — Нет, не все, свидетель Зевс, не все! У каждой головы своя боль. Они вот, — он показал на няньку и на меня, — ничего от войны не выиграют, ничего не потеряют. Были рабами у афинян, станут рабами у персов. Ты тоже ничего не потеряешь — рабов своих угнал на Саламин, деньги закопал. Победят афиняне — хорошо! Получишь долю из трофея, разбогатеешь пуще прежнего. Победят мидяне (да не допустят боги!) — вернешься в свою усадьбу, выкопаешь имущество. Царю ведь тоже нужны земледельцы. Иначе, кто ему будет платить подати? — А ты, Иолай, разве ты не такой же пахарь, как я? — Такой, да не такой... Рабов у меня нет, денег зарывать не пришлось. Война вытопчет мой виноградник, сожжет мою хижину. Если еще горб свой надломаю — наверняка пойду милостыню просить у дверей храма. Они расшумелись так, что Мика застонала и попыталась повернуться. Споры умолкли. Мы увидели жертвенник Зевса — каменную башню на холме и порыжевшие луга на склонах. Там, за лесом, пролегла Священная дорога — путь к морю. На вершинах холмов показались всадники на низеньких конях, в колпаках, с длинными пиками. Всадники покружились и исчезли, а вместо них появились другие и тоже ускакали. Наперерез нам бежали перепуганные, полуодетые люди, кричали: — Куда вы, куда вы? Там мидяне, поворачивайте назад! Это были беженцы, которые попали в плен к варварам. Те ограбили их, девушек и мальчиков забрали с собой, а стариков прогнали. А это кто — трясущийся, потный, весь в кровоподтеках, в грязных лохмотьях? Боги! Да ведь это Агасий из Ахарн, тот самый, который предлагал рабов заковать, тот самый, который был хорегом вместе с Лисией! А! Он хотел перебежать к персам! — Только по своей глупости, родимые... — стонал Агасий. — Боги меня наказали... Куда же теперь? Назад пути тоже нет. В лес, в горы! Беженцы с плачем тоже повернули за нами, на всякий случай остерегаясь пса Кефея. В лесу царил сырой полумрак. Столетние буки и лавры обросли клочьями мха, жестокий терновник язвил голые ноги. Оси невыносимо визжали на поворотах, колесница подскакивала и сотрясалась на корневищах, низкие ветви хлестали по головам. — Ой, какой дремучий лес! — закричал проснувшийся Перикл. — Надо ехать только по тропинке. В лесу живут дикие сатиры, у которых вместо ног копыта. Они нас могут заплутать. Бедный мальчик! Живые мидяне позади были нам страшнее мифических сатиров. — Нянька, а мы увидим Пана? — Мальчишеский голос звенел в лесной тиши. — А нимф лесных увидим? Нянька, а почему мы подскакиваем? Смотрите! — вдруг закричал он. — Мика больше не спит! Я наклонился. Мика блестящими глазами разглядывала лиственный потолок. — Где мама? — беспокоилась она. — Мама едет сзади, — солгал я. Но Перикл меня выдал: — А мама осталась дома! А с нами едет только нянька, и Кефей сзади бежит. Вставай, сестренка, мы сейчас живых сатиров увидим! Тут Мика узнала меня и прошептала: — А, это ты, Алкамен... Мальчик, которого высекли... А я все время думала о тебе... За это тебе спасибо, Мика. Вот он, мой гражданский венок! Мика забылась. А мы втаскивали колесницу на крутой подъем, руками вращали спицы колес, беженцы подталкивали сзади; Агасий, засучив рукава, бегал вокруг и подбадривал. Мика вновь разлепила ресницы: — Почему мы едем?.. Какая буря, какой ветер... Смотри, Алкамен, — кентавры, сколько их! И лошади скачут, и жеребята... Нянька тихо причитала. Перикл испуганно замолк; возница Иолай погонял свою лошадку. Я наклонился к Мике. — У тебя нет воображения, театральный мальчик... — шептала она в бреду и повторяла одним дуновением: — Блаженный покой... блаженный покой... Мы выехали на перевал между вершинами гор. Открылся вид на дугу Элевсинского залива — сверкающая синева! И на лугах множество блестящих на солнце точек. — Смотрите, смотрите! — закричали беженцы. — Это полчища мидян собираются на равнине! Смотрите, сколько их — до самого горизонта! ![]() |
![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() |
|
![]() | |||
![]() | |||
© HISTORIC.RU 2001–2023
При использовании материалов проекта обязательна установка активной ссылки: http://historic.ru/ 'Всемирная история' |