Маски "миротворцев" сорваны

Ложь фашистских политиков не ввела в заблуждение советскую дипломатию.

Хотя три страны-агрессора заявляли, что договор 27 сентября 1940 г. не "затрагивает политического статуса, существующего... между каждым из трех участников соглашения и Советским Союзом", оговорка не могла ввести в заблуждение относительно его действительного характера. "Тройственный пакт Германии, Японии и Италии превращал, как признавал после войны японский политик Коноэ, антикоминтерновский пакт "в военный союз", направленный в основном против СССР" (См.: Правда, 1948, 20 февраля ).

Поэтому в первый же день берлинских переговоров глава советской делегации спросил, каков же политический смысл Тройственного пакта.

Советский Союз недвусмысленно давал понять, что ему ясна агрессивная направленность Тройственного пакта. В вопросе советского делегата также звучало: куда и когда будет направлена агрессия Германии, а на Дальнем Востоке - агрессия милитаристской Японии?

Кроме того, он потребовал разъяснить цель посылки германской военной миссии в Румынию (См.: Бережков В. М. Страницы дипломатической истории. М., 1982, с. 22). Почему ей навязаны германские "гарантии"? Почему и для каких целей направлены германские войска в Финляндию? Если Германия хочет улучшать отношения с СССР, то в Финляндии не должно быть немецких войск (DGFP, Series "D", vol. XI, p. 554).

Вопросы и решительная позиция СССР застали Гитлера врасплох. Он пытался невразумительно оправдать посылку германской военной миссии в Румынию просьбой Иона Антонеску. Что касается Финляндии, то там германские войска якобы не собираются долго задерживаться: они, мол, переправятся транзитом в Киркенес, в Норвегию, и этот "транзит" закончится в течение ближайших дней (См.: Бережков В. М. Указ, соч., с. 22).

Подобные объяснения, естественно, не могли удовлетворить советскую делегацию, тем более что они не соответствовали действительности. Она лишь получила новое доказательство: фашистская Румыния и маннергеймовская Финляндия превращаются в плацдарм для нападения на СССР. Немецкие войска, высадившиеся на южном побережье Финляндии, остались в стране. В Румынию помимо военной миссии прибывали германские воинские части. Какова же подлинная цель перебросок этих германских войск (См.: там же, с. 22, 25-26)? - спрашивало Советское правительство.

Гитлер не мог, да и не хотел дать правильный ответ, Прибегнув к обычному дипломатическому маневру: пообещал выяснить поставленные советским делегатом вопросы и поспешил снова вернуться к проблемам, отвлекающим внимание СССР от подлинных целей агрессивной немецко-фашистской политики (DGFP, Series "D", vol. XI, p. 554-558).

Заверив делегацию СССР, что целью Тройственного пакта является урегулирование отношений в Европе, Гитлер снова призывал СССР примкнуть к блоку агрессоров и размежевать мир на сферы влияния. При этом, говорил он, проблемы Западной Европы (т. е. ее раздела. - Ф. В.) должны решаться Германией, Италией и Францией, а проблемы Востока - Россией и Японией (Ibid., p. 559).

Все эти предложения "о разделе мира" носили явно провокационный характер и не соответствовали внешнеполитической доктрине миролюбивого Советского государства, всегда выступавшего против политики аннексий - насильственного захвата чужих территорий.

После того как Советское правительство получило шифровку из Берлина о ходе и содержании бесед, оно со всей категоричностью отвергло провокационное предложение германской стороны о разделе "обанкротившегося британского поместья" и предписало не втягиваться в дискуссию о разделе "английского наследства".

Москва вновь давала указание настаивать на том, чтобы германское правительство разъяснило проблему европейской безопасности и другие вопросы, непосредственно затрагивавшие интересы Советской страны (См.: Бережков В. М. Указ, соч., с. 25). В соответствии с дополнительными указаниями Советского правительства советская делегация добивалась, чтобы ей были сообщены истинные цели посылки германских войск в Финляндию, фактически оккупировавших эту страну. По имевшимся в распоряжении Москвы данным, эти войска и не помышляли продвигаться в Норвегию. Напротив, они стягивались к советским границам и укрепляли здесь свои позиции. Поэтому Советское правительство настаивало на немедленном выводе немецких войск из Финляндии. Только это могло способствовать обеспечению мира в районе Балтийского моря (См.: там же).

Гитлер голословно отрицал фактическую оккупацию Финляндии германскими войсками, снова доказывая, что здесь имеют место лишь транзитные переброски их в Норвегию (DGFP, Series "D", vol. XI, p. 556).

- Но ведь Советский Союз вовсе не собирается нарушать мир в этом районе и ничем не угрожает Финляндии, - возразил советский представитель.- Мы заинтересованы в том, чтобы обеспечить мир и подлинную безопасность в данном районе. Германское правительство должно учесть это обстоятельство, если оно заинтересовано в нормальном развитии советско-германских отношений.

Тогда Гитлер прибег к угрозе, заявив, что конфликт в районе Балтики (т. е. Финляндии) повлек бы за собой "далеко идущие последствия".

- Похоже, что такая позиция, - с достоинством ответил советский дипломат, - вносит в переговоры новый момент, который может серьезно осложнить обстановку (Бережков В. М. Указ, соч., с. 25-26).

Помимо пребывания германских войск в Финляндии советский представитель хотел знать о планах германского правительства в отношении Болгарии, Румынии, Югославии и Турции. СССР добивался прекращения германской экспансии на Балканах и на Ближнем Востоке, в районах, непосредственно затрагивавших безопасность Советской страны. Советское правительство считало, что германо-итальянские "гарантии" Румынии направлены против интересов СССР и поэтому должны быть аннулированы. Гитлер сказал о невыполнимости этого требования, угрожающе заявив, что Германия может найти повод для трений с Россией в любом районе (См.: там же, с. 27-28).

В ответ на это советский представитель заметил, что долг каждого государства - заботиться о безопасности своего народа и дружественных стран. Такой страной Советский Союз считал Болгарию, связанную традиционными историческими узами братства и дружбы с Россией, а, следовательно, Советское правительство выступает в защиту братского болгарского народа, над которым нависла угроза фашистского порабощения (См.: там же, с. 28), готово гарантировать безопасность Болгария.

В беседе были затронуты и другие проблемы. Советский представитель указал на недопустимость задержки поставок важного германского оборудования в СССР.

Вопреки предыдущим утверждениям Гитлер в свою очередь сослался на трудности борьбы с Англией. Но когда советский делегат заметил: ведь немцы утверждали, что Англия уже разбита, Гитлер смешался и пробормотал что-то невнятное.

На этом беседы с Гитлером были закончены. Правда, вечером того же дня были продолжены переговоры между Молотовым и Риббентропом.

В ход беседы снова вмешалась английская авиация. Когда Молотов и Риббентроп беседовали в министерстве иностранных дел и последний настойчиво спрашивал: "Готов ли Советский Союз и намерен ли он сотрудничать в ликвидации Британской империи?" (DGFP, Series "D", vol. XI, p. 569), - завыли воздушные сирены - английская авиация бомбила Берлин. Пришлось спуститься в бункер Риббентропа. Длинная витая лестница привела в пышно обставленное личное бомбоубежище. Беседа возобновилась. На предложение Риббентропа поделить добычу, поскольку с Англией покончено, Молотов резонно ответил:

- Если Англия разбита, то зачем мы сидим в этом убежище и чьи же это бомбы падают? (Churchill W. Op. cit., vol. II, p. 553)

На это смутившийся Риббентроп ничего не смог ответить.

Затем Риббентроп представил проект договора между Германией, Японией, Италией и Советским Союзом о совместном сотрудничестве сроком на 10 лет. Цель предложения - ввести в заблуждение СССР, припугнуть Англию и удержать США от вступления в войну (См.: Гальдер Ф. Военный дневник, т. 2, с. 241). СССР категорически отказался участвовать в этом блоке фашистских агрессоров, своим острием направленном против СССР, Англии и США. Не получил нарком ответа и на вопрос относительно целей пребывания германских войск в Румынии и Финляндии.

На этом закончились берлинские беседы В. М. Молотова с Гитлером и Риббентропом. Как и следовало ожидать, стороны остались при своем мнении: они разошлись по всем вопросам. Проводы советской делегации были очень холодными - от показной любезности хозяев не осталось и следа (См.: Севостьянов П. П. Перед великим испытанием. М., 1981, с. 328).

Берлинские беседы В. М. Молотова с нацистскими руководителями не были безрезультатными для Советского правительства, которое сделало из этого соответствующие выводы.

Во-первых, стала виднее двойная игра германской правящей верхушки, на словах утверждавшей необходимость укрепления советско-германских отношений, соглашений с СССР, а на деле готовившей разбойничье нападение на Страну Советов с привлечением союзников - Румынии и Финляндии.

Упорное нежелание Гитлера считаться с интересами укрепления безопасности СССР на его западных границах, решительный отказ прекратить фактическую оккупацию Румынии и Финляндии показывали, что фашистская Германия угрожает безопасности СССР, готовит плацдарм для нападения на него. Беседы подтвердили, что балканские государства либо "превращены в сателлитов Германии (Болгария, Румыния, Венгрия), либо порабощены вроде Чехословакии, или стоят на пути к порабощению вроде Греции; Югославия является единственной балканской страной, на которую можно рассчитывать как на будущую союзницу антигитлеровского лагеря; Турция либо уже связана тесными узами с гитлеровской Германией, либо намерена связаться с ней" (Фальсификаторы истории (Историческая справка), с. 70).

Что касается непосредственно Турции, Ирана и. политики СССР в отношении этих стран, то, сообщая об итогах берлинских переговоров советскому полпреду в Лондоне, нарком иностранных дел СССР писал: "Как выяснилось из бесед, немцы хотят прибрать к рукам Турцию под видом гарантий ее безопасности на манер Румынии, а нам хотят смазать губы обещанием пересмотра конвенции в Монтрё в нашу пользу, причем предлагают нам помощь и в этом деле. Мы не дали на это согласия, так как считаем, что, во-первых, Турция должна остаться независимой и, во-вторых, режим в проливах может быть улучшен в результате наших переговоров с Турцией, но не за ее спиной. Немцы и японцы, как видно, очень хотели бы толкнуть нас в сторону Персидского залива и Индии. Мы отклонили обсуждение этого вопроса, так как считаем такие советы со стороны Германии неуместными" (Цит. по: История внешней политики СССР 1917-1945 гг., т. 1, с. 409).

Во-вторых, Гитлеру не удалось замаскировать истинное направление будущей германской агрессии. Все его фальшивые заявления о намерении окончательно сокрушить Англию, направить удары против нее не могли ввести в заблуждение Советское правительство. Вывод напрашивался один: Германия готовится нанести удар по СССР.

В-третьих, провокационные предложения Гитлера о разделе наследства "обанкротившейся Британской империи" были своевременно распознаны советскими руководителями и категорически отвергнуты. Тем самым закладывались новые камни в фундамент здания антифашистской коалиции.

Становилось очевидным, что Германия не связана и не помышляет сблизиться с Англией. Значит, СССР может иметь в лице Англии потенциального союзника в предстоящей борьбе с фашистской Германией.

В то же время честная позиция Советского Союза в отношении Англии выбивала почву из-под ног английских мюнхенцев, все еще мечтавших о заключении капитулянтского мира с Германией и создании единого антисоветского фронта капиталистических держав. Попытка дипломатической изоляции СССР путем возможного сговора с Англией была сорвана.

В-четвертых, в свете этих фактов становятся совершенно беспочвенными клеветнические обвинения Советского правительства в попытках "раздела" Британской империи, в территориальных притязаниях СССР, в стремлении его заключить "новый пакт", направленный против "демократических стран", распространяемые не только в Западной Германии, но и в англосаксонских странах (Churchill W. Op. cit., vol. II, p. 524; см. также: Фальсификаторы истории (Историческая справка), с. 69).

Как видно из результатов бесед, со стороны Советского правительства этот зондаж не завершился, да и не мог завершиться каким-либо соглашением с фашистской Германией или вовлечением СССР в систему Берлинского пакта. И не потому, что этого не хотел Гитлер: чтобы глубже замаскировать подготовку нападения на СССР, он пошел бы на широкое "соглашение" между советской и германской сторонами. Соглашение с Германией не было подписано потому, что Советский Союз не мог пойти на сговор с агрессором.

Допустим ли был со стороны Советского правительства такой политический зондаж позиции потенциального противника? Не только допустим, но и представлял прямую политическую необходимость. Подлинная мудрость государственной политики состоит не только в том, чтобы своевременно распознавать опасные для государства тенденции, но и в том, чтобы активно противодействовать им всеми имеющимися в арсеналах политики и дипломатии средствами.

После поездки В. М. Молотова в Берлин Советское правительство не возвращалось к каким-либо беседам по этим вопросам, несмотря на неоднократные напоминания Риббентропа (См.: Фальсификаторы истории (Историческая справка), с. 70, 71). Советское правительство, идя на берлинские беседы, стремилось использовать все возможные средства, чтобы, если не удастся предотвратить войну, как можно дольше оттянуть столкновение с фашистской Германией, выиграть драгоценное время для укрепления политической, военной и экономической мощи СССР.

Правда, в конце ноября 1940 г. германскому послу в Москве Шуленбургу было сообщено, что условием продолжения переговоров, начатых в Берлине, должно быть немедленное осуществление Германией вывода своих войск из Финляндии, обеспечение безопасности СССР путем заключения пакта о взаимопомощи с Болгарией. По поводу телеграммы Шуленбурга Гитлер заявил Гальдеру: "Россию надо поставить на колени как можно скорее" (Цит. по: Бережков В. М. Указ, соч., с. 33).

Ход берлинских переговоров "окончательно укрепил Гитлера в его убеждении, что Советский Союз является главным препятствием на пути фашистской Германии к мировому господству" (История внешней политики СССР 1917-1945 гг., т. 1, с. 410).

Гитлер, правда, лгал, что после отъезда Молотова из Берлина он "принял решение свести счеты с Россией, как только позволят климатические условия" (Там же). В действительности решение о нападении на СССР было принято до берлинских переговоров.

Касаясь оценки берлинских переговоров, английский посол в Москве Ст. Криппс доносил в Лондон, что "результаты встречи были отрицательными", что "русские хотели сохранить свободу действий и не реагировали на усилия Гитлера, направленные на достижение сотрудничества (с СССР. - Ф. В.)" (Woodward L. British Foreign Policy in the Second World War, vol. I. London, 1962, p. 520).