Глава 5. СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ И АДМИНИСТРАТИВНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ИМПЕРИИ В IV—V ВВ.

Византийская империя IV—V вв. была централизованной военно-бюрократической монархией. Она унаследовала основные черты государственного строя Поздней Римской империи, сочетавшего традиции римского государственного устройства с элементами восточной деспотии. Правящая верхушка Константинополя видела в Византии преемника Римской империи. В V в., несмотря на фактическое разделение, оба государства — Восточная Римская я Западная Римская империи — еще считались частями единого целого. Это находило свое выражение в едином консулате (каждая империя назначала одного из двух консулов), в общих для обеих империй законах, издававшихся от имени обоих императоров, во взаимной поддержке последними друг друга. Хотя Византия включала в себя области, где господствовал греческий язык, государственным языком империи до VI—VII вв. продолжал оставаться латинский.

Византия восприняла римское законодательство; оно было положено в основу первого свода собственно византийского права — Кодекса Феодосия.

В своей административной структуре империя в IV в. сохраняла диоклетиановско-константиновское деление. Она распадалась на две крупные административно-территориальные единицы — префектуры: Восток, охватывавший восточные области (его центром являлась столица империи — Константинополь), и Иллирик, в который входили балканские земли (центр — Фессалоника). Каждая из префектур в свою очередь членилась на диоцезы, делившиеся на провинции. Самой крупной была префектура Востока, состоявшая из 4 диоцезов: 1) Восток — 15 провинций; 2) Азия — 10 провинций; 3) Понт — 10 провинций и 4) Фракия — 6 провинций. В префектуру Илпирика входили 2 диоцеза: 1) Македония — 6 провинций и 2) Дакия — 5 провинций. Отдельную административную область (диоцез) образовывал Египет, во главе управления которого стоял префект-августал; его резиденция находилась в Александрии. Всего в империи имелось 7 диоцезов и свыше 50 провинций¹.

По своей социальной сущности Византийское государство представляло собою диктатуру крупных земельных собственников-рабовладельцев и богатой торгово-ростовщической верхушки, в условиях кризиса и разложения рабовладельческого общества сплотившихся вокруг сильной императорской власти.

Все свободное население империи резко отграничивалось от рабов и делилось на сословия (ordines), каждое из которых имело строго определенные права и обязанности. Наиболее бесправной, стоявшей вне официальной жизни общества, прослойкой населения Византии продолжали оставаться рабы². Хотя раб по-прежнему считался полной собственностью своего господина, в законодательстве и в общественной практике он уже признавался не только «вещью», но и «человеком». Было ограничено право господина на убийство раба и чрезмерно жестокое обращение с ним. Однако за господином сохранялось почти неограниченное право наказания рабов. Смерть раба, если она происходила во время или в результате наказания, не рассматривалась как преднамеренное убийство. Вместе с тем государство поощряло отпуск рабов на волю и в ряде случаев прямо предписывало обращать военнопленных не в рабов, а в колонов. Были облегчены также формальности, связанные с освобождением рабов.

В IV—V вв. окрепли и элементы имущественной правоспособности рабов, частично существовавшей в восточных провинциях Римской империи уже раньше. Упрочилась связь рабов со своим пекулием, право владения и распоряжения им, в частности, передачи по наследству. Фактически было признано существование семьи у раба.

Наряду с имущественной, несколько возросла и юридическая правоспособность рабов в отношении третьих лиц. Рабы фиска и императора могли от своего имени вести против свободных судебные процессы по уголовным и гражданским делам. Однако раб не имел права судиться со своим господином, кроме как в случае принесения жалобы на чрезмерно жестокое обращение. Рабы не могли выступать и в качестве свидетелей не только против своих господ, но и против других свободных, за исключением дел о преступлениях против государства и императорской власти.

Изменения в положении рабов объективно сближали их в какой-то мере с основной массой свободных. Поэтому государство менее сурово преследовало браки тех и других между собою. Согласно закону 319 г., такие браки уже не запрещались, хотя и не считались «законными», но дети, рождавшиеся от них, получали, как и раньше, статус своей матери.

Однако рабам был наглухо закрыт доступ ко всем государственным и общественным должностям. В принципе не допускалась и их служба в армии. Не только в правах, но и в системе наказаний за различные преступления законодательство самым решительным образом отделяло рабов от лиц, «украшенных достоинством свободы». Жесточайшие пытки в процессе дознания, отсечение рук и ног, обезглавливание, сожжение, отдача на растерзание зверям — таковы были обычные наказания, которым рабы подвергались за сколько-нибудь существенное преступление против государства или рабовладельцев.

В IV—V вв. происходит известное сближение фактического положения рабов и других категорий зависимого населения империи. Грань между свободой и несвободой становилась чрезвычайно зыбкой. Если возможности перехода из рабства в другое зависимое или свободное состояние расширились и стали более легкими, то заметно облегчились и пути перехода в рабство для свободных³.

Почти полностью бесправными были многочисленные приписные колоны — энапографы. Они рассматривались как наследственные рабы земли (servi terrae). Даже личное имущество энапографов стало считаться собственностью их господ, а браки со свободными, равно как и с зависимыми от других господ, им запрещались. В IV— V вв. утратили значительную часть своей прежней правоспособности и свободные колоны, которые в течение IV в. постепенно прикреплялись к земле. Официальное право все более противопоставляло колонов свободным. Таким образом, подавляющее большинство сельского населения империи, состоявшего в IV—V вв. из колонов, являлось почти бесправной массой. В системе наказаний государство нередко приравнивало колонов, особенно приписных, к рабам.

Известными политическими и гражданскими правами обладало свободное население империи. Его низшую прослойку составляло многочисленное в Византии плебейское сословие — ordc plebeius.

Часть торгово-ремесленного населения городов была в течение IV в. наследственно прикреплена к своим профессиям. Лица, вступавшие в брак с членами коллегий, причислялись к коллегиатам. Однако прикрепление распространялось лишь на профессии, в которых государство было особенно заинтересовано. Основная же масса ремесленников не была прикреплена. Свободные плебеи не пользовались также особыми привилегиями перед судом, законодательство сближало плебс с рабами. Плебеев все чаще стали подвергать пыткам, отдавать на растерзание зверям, приговаривать к сожжению, к вечному или временному рабству в копях и рудниках.

Лучшим было положение второго сословия империи, объединявшего средних городских землевладельцев-куриалов — ordo curialium. Куриалы пользовались рядом привилегий. Обычно самой высокой мерой наказания для них была конфискация имущества и ссылка в отдаленные провинции, на окраины империи.

Наряду с сословными ограничениями политических прав для широких слоев населения империи существовали ограничения, обусловленные этническими и особенно религиозными мотивами. Так, язычникам, иудеям, самаритянам, представителям различных демократических религиозных сект уже в начале V в. было запрещено занимать государственные должности. Многие еретики были стеснены в своих судебных и имущественных правах.

Высшим в империи было сенаторское сословие — ordo senatorius, включавшее в свой состав несколько сотен семей богатейших и крупнейших земельных собственников, представителей военно-чиновной знати. Доходы многих сенаторов исчислялись тысячами либр золота в год. Пополнение сенаторского сословия происходило не только в силу наследственной принадлежности к нему или через претуру, но и путем дарования сенаторского достоинства отдельным лицам сенатом или императорской властью за их заслуги перед государством. К началу V в. много людей незнатного происхождения, выдвинувшихся на государственной и военной службе, вошли в сенаторское сословие⁴.

В V в. завершился процесс слияния старой, сенаторской и новой, военно-чиновной знати. Формировалась влиятельная служилая аристократия.

Представители сенаторского сословия пользовались исключительными налоговыми, судебными и политическими привилегиями.

Сословному неравенству соответствовало и неравенство перед судом. За одинаковые преступления представители высших слоев общества (honestiores) подвергались значительно менее суровым наказаниям, чем humiliores⁵. Сенаторы не могли быть арестованы и заключены в тюрьму без разрешения сената или императора.

Политический строй Византии IV—V вв. представлял собой дальнейшее развитие режима домината, сложившегося в Римской империи в IV в., когда вся полнота власти сосредоточивалась в руках императора, считавшегося единоличным выразителем суверенитета, воли и прав всего «римского народа». Император (василевс), крупнейший и богатейший собственник империи, наследник власти римских императоров и восточноэллинистических монархов, являлся неограниченным правителем (αυτοχρατ ωρ), абсолютным господином (dominus) своих подданных. Облеченный неограниченной законодательной и исполнительной властью, он был единственным источником власти и закона, верховным законодателем и судьей, носителем высшей военной власти, «избранником божиим» и как таковой — верховным защитником и покровителем, светским главой византийской церкви. Теория божественного происхождения императорской власти, представлявшая императора «помазанником божиим», живым символом врученного ему богом царства, окружала его ореолом святости, отделяла императора непроходимой гранью от остальных «смертных». Всякий род государственной службы рассматривался как служба императору, а все государственные чиновники — как его слуги. Тщательно разработанный пышный придворный церемониал был призван подчеркнуть величие и недосягаемость императорской власти⁶. Золотая, украшенная жемчугом и драгоценными камнями диадема и длинные пурпурные одежды и сапоги были отличительными знаками императорской власти.

Император безраздельно распоряжался всеми ресурсами и средствами империи.

Совещательным органом при императоре был сенат, или синклит. Сенат обсуждал вопросы, которые предлагал ему император, подготавливал законодательные предложения, которым последующее императорское утверждение давало силу закона. По поручению императора сенат выполнял функции высшей судебной и апелляционной инстанции. В Византии сохранился консулат: консул — это был высший почетный титул, даруемый сенатом. На консулов ложилась обязанность устраивать за свой счет развлечения для жителей столицы. Уцелела претура, также связанная с расходами на организацию празднеств в столице. В Восточной империи было восемь преторов.

Претура открывала доступ в сенаторское сословие. Автоматически получали сенаторское достоинство различных разрядов все носители высших государственных должностей (illustres, spectabiles, или clarissimi).

В конце IV в. число сенаторов достигало двух тысяч. Сенаторы делились на разряды, представители каждого из которых⁷ обладали разными правами. В V в. высший разряд сенаторов — illustres — охватывал около 600 активных государственных деятелей, пользовавшихся исключительными привилегиями. Illustres были обязаны постоянно жить в Константинополе.

Император, являвшийся членом сената, советовался здесь по основным принципиальным проблемам внутренней и внешней политики. Такая система, с одной стороны, не связывала инициативу и быстроту действий императорской власти, с другой, — гарантировала правящей верхушке империи необходимую степень участия в руководстве государственными делами.

Важным фактором, обеспечивавшим влияние сената на политику императоров, была выборность последних. Чтобы передать престол своим сыновьям, императоры с IV в. обычно давали им титул соправителей. Однако лишь последующие выборы превращали их в «законных» императоров. Провозглашение нового императора сенатом, армией и «народом», а с V в. в отдельных случаях и коронация его патриархом считались необходимой «конституционной» процедурой утверждения «законности» его власти. В случае недовольства политикой императора, сенат, армия и «народ» могли низложить его. Таким образом, императорская власть в Византии была в действительности ограничена привилегиями и правами правящей верхушки, вынуждавшей императора постоянно считаться с ее интересами и пожеланиями.

Формально император, как уже указывалось, выбирался сенатом, армией и «народом» — димами. Фактически решающее значение принадлежало сенату и верхушке армии, выдвигавшим кандидатуру нового императора.

Что касается «народа Константинополя», то здесь определяющей была позиция вожаков политических партий, прежде всего партий венетов и прасинов, сложившихся в первой половине V в. и состоявших из представителей тех же правящих кругов империи.

Димы (δημοι)⁸ — партии цирка — играли особую роль в Византии V—VI вв. Они сложились в результате развития внутренней политической жизни византийского общества в IV — начале V в. В это время вокруг зрелищ в городах образовались спортивные организации — факции, ведавшие подготовкой и проведением цирковых представлений, а вокруг них оформились своеобразные спортивные партии, «болевшие» за ту или иную факцию, имевшие свои места на ипподроме, поддерживавшие факции пожертвованиями, тесно связанные с ними и получившие от них свое название. В каждом более или менее крупном городе было по четыре спортивных цирковых партии: левки (белые), русии (красные, розовые), прасины (зеленые) и венеты (синие, голубые), делившиеся по цветам одежды возниц.

Однако рост интереса к зрелищам в IV в. носил не только спортивный характер. Если в западной половине Римской империи факции так и остались чисто спортивными объединениями, умиравшими вместе с упадком города, то в Византии их судьба сложилась иначе. Здесь факции стали превращаться из спортивных в политические организации городского населения, в своеобразные политические партии. Важное значение в истории формирования цирковых партий имел указ Константина об aoclamationes, давший право городскому населению во время зрелищ выражать свое одобрение или неодобрение деятельности властей. К концу IV — началу V в. факции приобрели более отчетливо выраженный политический характер.

Димы были привлечены и к обороне столицы; по димам составлялись отряды городской милиции. Правительство было вынуждено признать за димами определенные права — право участвовать в политической жизни и иметь вооружение. Правда, число димотов, пользовавшихся этими правами, было, по-видимому, невелико. «Военных» димотов было всего несколько тысяч человек, записанных в особые списки — каталоги. Во главе димов стояли официально признанные правительством димархи, патроны (простаты) партий из числа наиболее влиятельных их сторонников.

В V в. столичные партии уже считались известной «конституционной» силой. Они имели право собираться на ипподроме, где занимали «свои» места, участвовать в официальных церемониях и празднествах, выражать свое мнение и предъявлять требования к императорской власти и чиновной администрации во время представлений на ипподроме. Нередко по их требованиям здесь ставились и решались важнейшие вопросы политической жизни страны; димы выражали одобрение или неодобрение политике императоров. В V в. партии сложились и в других городах, с течением времени превратившись в своего рода общеимперские организации, тесно связанные друг с другом.

Из четырех цирковых партий определенное Политическое значение приобрели лишь прасины и венеты. Левки обычно объединялись с венетами, русии — с прасинами. Вокруг этих партий, в зависимости от тех или иных политических интересов или связей, группировались более широкие слои городского населения, народные массы города.

Театральные сцены. Часть диптиха. Слоновая кость. VI в. Государственный Эрмитаж.

Партия венетов сложилась как партия греко-римской земельной аристократии, партию прасинов возглавляла торгово-ростовщическая верхушка. Эта партия имела свою основную опору в богатых торговых городах Востока империи, венеты — в земледельческих областях — малоазиатских и балканских провинциях.

В V в. правительство все чаще вынуждено было ориентироваться в своей политике преимущественно на интересы одной из этих групп. Борьба между партиями стала борьбой за влияние на политику императорской власти. Венеты добивались ограничения поборов с землевладельцев и усиления их — с торговцев и ремесленников; прасины выдвигали диаметрально противоположную программу.

Все это объединяло вокруг партий соответствующие слои населения города, заинтересованные в смягчении ложившегося на них податного гнета.

По мере того, как государство оказывалось не в состоянии с одинаковой активностью действовать на всех границах империи, обострялись конфликты между партиями по вопросу об основном направлении внешней политики. Столкновения особенно усилились в V в. в связи с ухудшившимся положением Западной Римской империи. Партия венетов, руководящие круги которой были тесно связаны с римской знатью Запада, стояла за всемерную активизацию политики на Балканах, за оказание активной помощи погибавшей Западной Римской империи.

Партия же прасинов стремилась к перенесению центра внешнеполитической активности на Восток — в интересах торгово-купеческих кругов восточных провинций.

Постепенно в процессе складывания политических «программ» оформлялось и размежевание по религиозным признакам. Знаменем венетов стало официальное, «никейское» христианство, господствовавшее и в западной римской церкви. Прасины же выступали поборниками нового, возникшего в V в. в восточных провинциях Византии христианского учения — монофиситства. Борьба между партиями приобрела религиозно-политический характер. Во второй половине V в. она принимала весьма острые формы, нередко выливаясь в вооруженные столкновения на ипподроме и на улицах столицы и других городов.

Фактически деятельность партий целиком направлялась их богатой верхушкой. В V в. в эту борьбу все больше втягиваются народные массы города, выражая таким образом свое недовольство политикой императорской власти и господствующего класса.

Поэтому иногда борьба партий, вопреки интересам и желанию их руководящих верхов, перерастала в настоящие народные волнения.

Во главе центрального государственного управления стоял Государственный совет (consistorium sacrum) — консисторий. Он состоял из узкого круга высших гражданских и военных чинов, назначавшихся императором. Этот орган имел совещательный характер и созывался по усмотрению императора.

Члены консистория сопровождали его во время длительных поездок по империи. Существование консистория обеспечивало оперативность в решении основных текущих дел, принимавшемся при участии наиболее видных представителей сенаторского сословия. Иногда Совет заседал в более широком составе, вместе с представителями сената⁹.

Переход через Красное море. Мозаика базилики Санта-Мария Маджоре в Риме. 432-440 гг.

Управление империей осуществлялось через разветвленный бюрократический аппарат, формировавшийся императором и возглавлявшийся высшими чиновниками империи, объединенными в консистории. Наряду с должностными чинами и званиями существовали почетные титулы, не связанные с занятием какой-либо должности, даровавшиеся императором и дававшие большие общественные привилегии (свободу от муниципальных обязанностей, телесных наказаний в суде и т. д.). Положение лиц, находившихся на государственной службе, и соотношение между гражданскими и военными чинами было в начале V в. определено особой табелью о рангах (Notitia dignitatum omnium tarn civilium quam militarium, in partibus orientis et occidentis)¹⁰.

Структура государственного управления целиком основывалась на диоклетиано-константиновской системе. Гражданская власть была отделена от военной. Государственная служба (militia) делилась на гражданскую, военную (militia armata) и придворную (palatina). Во главе гражданского управления стояли два префекта претория (praefecti praetorium)¹¹, назначавшиеся императором. Это были высшие гражданские правители, обладавшие широкой административной, судебной и финансовой властью. Они являлись ближайшими помощниками императора в сфере гражданского управления. Префекты претория ведали общим управлением диоцезов и провинций, императорской почтой, постройкой и содержанием общественных зданий, надзором за торговлей, сбором податей и поборов, выплатой средств чиновникам диоцезов, назначением и смещением викариев и правителей, делами городов. В их ведении находилась казна префектуры, набор рекрутов для армии, ее снабжение и содержание, арсеналы и мастерские. Для населения подвластных им областей префекты претория были судьями высшей инстанции. Они имели право издавать преторские эдикты по вопросам, касавшимся деталей управления и законодательства.

В непосредственном подчинения префектов претория находились гражданские правители диоцезов — викарии (vicarii). Их власть в основном была контрольно-судебной и апелляционной. Они осуществляли общий надзор за деятельностью правителей провинций, служивших основным звеном в системе гражданского управления. Правители также были наделены большими административными, фискальными, судебными и полицейскими полномочиями. Дважды в год они посылали префекту претория подробные отчеты о состоянии провинций и о своей деятельности. Правители отвечали за сбор налогов. Они же были судьями первой инстанции во всех гражданских и уголовных делах (отсюда их второе название — iudex, судья). В распоряжении правителей, резиденция которых находилась в главном городе провинции, был значительный штат, делившийся на отделы — канцелярии.

Провинциальным властям были подчинены в административном отношении города с их территориями и внегородские земли, входившие в состав провинции. Курии превратились в IV в. в придаток бюрократического аппарата империи. В аналогичном положении находились и сельские общины.

Константинополь вместе с его ближайшей округой (до 100 миль) был выделен из ведения префектов претория в самостоятельную территориальную единицу. Гражданским правителем города был его префект (эпарх), подчинявшийся непосредственно императору. Он руководил гражданским управлением столицы, осуществлял контроль над деятельностью торгово-ремесленных корпораций, ведал городским благоустройством, снабжением, следил за охраной порядка через подчиненную ему городскую полицию. Префект обладал на территории Константинополя и его округи высшей судебной властью. Как правитель Константинополя он отвечал за безопасность императорского дворца и был хранителем государственной казны, а как представитель сената считался его председателем и официальным «защитником» прав сената и сенаторов.

Центральное управление империи сосредоточивалось во дворце (sacrum palatium). Один из важнейших постов в центральном управлении занимал магистр оффиций — начальник дворца и дворцовых служб¹². Располагая штатом чиновников и переводчиков, он руководил внешней политикой государства, ведал организацией посольских приемов и сношениями с послами, осуществлявшимися через канцелярию приемов. Другой важной функцией магистра оффиций являлась охрана безопасности императора. Магистр оффиций был начальником дворцовой гвардии, личной охраны императора в арсеналов Константинополя. В то же время он стоял во главе полиции. Ему принадлежал контроль над управлением, надзор за придворной и чиновной администрацией (в каждом диоцезе и провинции был princeps — начальник канцелярии правителя, непосредственно связанный с магистром оффиций).

В ведении магистра оффиций находилась также вся организация государственной почты. Под его контролем состояли оружейные «фабрики». С 443 г. на магистра оффиций были возложены обязанности инспектора пограничных войск — лимитанов, ему было дано право судить командиров пограничных округов и их офицеров.

Другим высшим чиновником империи был квестор священного дворца (quaestor sacri palatii), председатель консистория и начальник нотариев. Значение этой должности в V в. постепенно возрастало. Квестор священного дворца ведал составлением и рассылкой императорских указов. Главный юрист империи, квестор обладал и судебной властью.

К числу высших государственных чиновников принадлежали далее два комита финансов: comes sacrarum largitionum и comes rerum privatarum. Первый из них распоряжался казной, в которую поступали все денежные доходы от податей, пошлин, торговых оборотов. Второй ведал эксплуатацией и сбором доходов с частных и коронных императорских имуществ, дворцами, конными заводами. В ведомства комитов финансов широко привлекались представители торгово-ростовщической верхушки империи, финансовый опыт которых государство использовало.

Борьба гладиаторов. Диптих. Слоновая кость. V в. Государственный Эрмитаж.

Большую роль в жизни двора играло ведомство императорских покоев (sacrum cubiculum), обеспечивавшее безопасность и все личные нужды императора и императрицы. Во главе этого ведомства стоял praepositus sacri cubiculi¹³. Ему были подчинены многочисленные евнухи, cubicularii, находившиеся в услужении императора и императрицы. Евнух-препозит опочивальня василевса был наиболее близким доверенным лицом императора, одним из его ближайших советников. Благодаря постоянной связи с ним он пользовался огромным влиянием при дворе.

Общая численность чиновников была колоссальной. По подсчетам исследователей, в префектурах Востока и Иллирика служило не менее 10 тыс. гражданских чиновников. Множество служителей жило и при дворе. В середине IV в. одних только брадобреев в императорском дворце было 1000 человек, курьеров — 10 тыс.

Как уже отмечалось, военная организация империи была обособлена от гражданской. Византийская армия¹⁴ в начале V в. насчитывала несколько сот тысяч человек¹⁵. Часть ее пополнялась детьми ветеранов, имевших земельные наделы, пользовавшихся податными льготами и обязанных с 18-летнего возраста в течение 20—25 лет служить в армии; другая — путем рекрутских наборов. В связи с сокращением свободного сельского населения и усилившимся прикреплением городского ordo plebeius к коллегиям правительство вынуждено было> привлекать на военную службу даже колонов. В IV в. в Византии стали переходить к замене поставки рекрутов денежными взносами (от 25—36 номисм за рекрута), средства от которых расходовались для найма солдат.

Уже тогда в армии все большую роль играли поэтому контингенты варваров. Частично это были наемные дружины соседних варварских народов, а главным образом варвары-поселенцы, или федераты (foederati), согласно договору (foedus) размещавшиеся на пограничных территориях с обязательством нести военную службу за деньги или довольствие. Федераты составляли самостоятельные воинские части, находившиеся под командованием собственных командиров, своих вождей. К концу IV — началу V в. варваризация армии приняла очень широкие размеры. Варвары были основной силой не только армии, но и придворной гвардии (palatini), несшей охрану дворца и императора.

Однако в Византии продолжали сохраняться и значительные формирования из местного населения, главным образом из иллирийцев и исавров, что делало армию более надежной и послушной правительству.

Тяжелая пехота, являвшаяся прежде основой римской армии, постепенно утрачивала свое значение. Конница была отделена от пехоты: выделенная из легионов в самостоятельную боевую единицу, она постепенно становилась главной силой армии. В пехоте все возрастающую ее часть составляли легковооруженные подвижные воины. В IV—V вв. в пехоте особенно повышается роль лучников. Число воинов в легионах сократилось до 1—2 тыс. человек, а в кавалерии — до 300—500 всадников, находившихся под командой префектов или трибунов.

Организация армии в основных чертах была той же, что и во времена Диоклетиана и Константина. Она подразделялась на пограничные части, расположенные в пограничных областях, и действующие, мобильные войска. Общая численность армии в начале V в. достигла 550 тыс. чел.¹⁶

Вся территория Византии была разбита на 13 пограничных округов, во главе с duces, являвшихся верховными представителями военной власти на территориях этих округов. Высшее командование армии сосредоточивалось в руках пяти magistri militum. Два из них были главнокомандующими действующей армии: один — пехоты, (peditum), другой — кавалерии (equitum)¹⁷ — и находились в Константинополе. Три остальных магистра командовали войсками, расположенными в трех военных округах — Востока, Иллирика и Фракии.

Кроме того, наряду с магистрами были 2 комита rei militaris, один из которых стоял во главе отрядов, размещенных в Нижнем Египте, другой — в Исаврии. Основная масса пограничных войск была расположена на Дунае и Евфрате.

Дробность командования армией ослабляла угрозу узурпации, хотя и не всегда положительно сказывалась на ведении военных действий. Снабжение и вооружение армии находилось в руках гражданской, а не военной администрации. С V в. в византийской армии известную роль начали играть частные дружины полководцев. У императоров, кроме их гвардии, были и частные отряды, конные и пешие. Крупные землевладельцы и чиновники также содержали свои отряды солдат и «полиции». Правительство запрещало такого рода формирования. Однако поскольку в армии увеличивалось число наемников, постольку полководцам для успешного использования этой разношерстной и недисциплинированной массы необходимо было иметь частные дружины. Они составляли самую надежную часть войска.

Византийский военный флот¹⁸ в качестве самостоятельной силы в IV—V вв. не существовал. С тех пор, как Средиземное море стало «римским озером» и было ликвидировано пиратство, необходимость в сколько-нибудь значительном военном флоте отпала. В случае необходимости вооружались и использовались суда навикуляриев. Однако образование варварских государств, а позднее, уже в VII в., морские набеги славян, захват восточных провинций арабами побудили византийское правительство создать свой постоянный военный флот. Он начал строиться в VI в.

Солдаты и офицеры византийской армии получали государственное содержание. Жалованье воинов было очень низким, и выплата им денег часто задерживалась правительством, что служило одной из постоянных причин недовольства, волнений и мятежей в армии. Разношерстная, разноязычная, ослабляемая этническими противоречиями, византийская армия была недисциплинированной, трудноуправляемой на поле боя и вследствие постоянных измен варварских союзников — ненадежной.

Однако стройная воинская организация, многочисленный командный (особенно низший) состав, совершенное вооружение, в том числе разнообразные осадные и метательные машины, хорошо продуманная стратегия и тактика обеспечивали армии достаточно высокую боеспособность.

Содержание огромного чиновничьего аппарата и колоссальной армии осуществлялось на основе виртуозно разработанной фискальной системы¹⁹. Основным налогом была поземельная подать — аннона (annona militaris et civilis), взимавшаяся ежегодно со всего сельского населения империи. В основу обложения была положена особая фискальная единица (iugum), при определении которой учитывались как размеры площади (а также ее качество и возделываемая культура), так и число работников,

В Византии, как и в Поздней Римской империи, существовала сложная система обложения, состоявшая из комбинации подушной и поземельной подати (iugatio — capitatio). Через каждые 5 лет производилась общая налоговая перепись всего населения и имущества, а через 15 лет (такой порядок действовал с 312 г.) — генеральный пересмотр размеров обложения (indictio). Составлялся новый кадастр (census) на ближайшие 15 лет. Поземельная подать собиралась, как правило, в натуре (продуктами, скотом) в три срока ежегодно (1 сентября, 1 января, 1 мая). Податные поступления сосредоточивались в государственных хранилищах (horrea publica). В V в. нередко подать взималась в денежной форме.

Тяжелой добавкой к поземельному налогу в V в. для многих землевладельцев стала «прикидка» (эпиболэ), распространенная на государственных землях, — обязанность односельчан платить за соседние, заброшенные или пустующие, участки.

Главным денежным побором, ложившимся на свободное неземледельческое население империи, был хрисаргир. Он взимался со всех лиц, занимавшихся любым промыслом, кроме земледелия. Хрисаргир собирался один раз в 4—5 лет. Кроме хрисаргира, существовали различные торговые пошлины²⁰.

Наряду с этими основными налогами были и некоторые сословные поборы. Нередко проводились также экстраординарные и чрезвычайные поборы.

Кроме податей, византийцы были обременены разного рода имущественными и личными повинностями. В своей совокупности все эти налоги и повинности ложились тяжелым бременем на подавляющее большинство населения империи.

Часть денежных средств — поступления от основных налогов — шли в государственное казначейство. Пошлины с внутренней и внешней торговли поступали в императорское казначейство; эти деньги находились в личном распоряжении императора.

Наличие огромной массы продуктов, поступавших в виде натуральных поборов, а также значительных денежных средств, позволяло византийскому государству располагать достаточными материальными ресурсами.

Концентрируя в своих руках доходы от собственных имуществ и доходы, которые давала государственная служба (плата за военно-чиновные и придворные должности), правящая верхушка, естественно, сплачивалась вокруг императорской власти. Эта довольно широкая эксплуататорская прослойка (крупные земельные собственники — сенаторы, чиновники, военные, клир) пользовалась большими податными льготами и изъятиями, тогда как народные массы изнывали под бременем непрерывно возраставших в IV—V вв. податей и повинностей. По свидетельству Фемистия, за 40 лет, предшествовавших правлению Валента, налоги увеличились вдвое²¹. Фемистий превозносит этого императора за то, что при нем не произошло дальнейшего увеличения податного бремени. Однако этот автор забыл упомянуть, что вместо повышения податей Валент встал на другой путь — беспощадного выколачивания из населения недоимок, накопившихся с конца III в. Со второй половины IV в. быстро росли и чрезвычайные, и экстраординарные поборы. Тюрьмы были постоянно переполнены должниками фиска. Взыскание податей, согласно закону, нередко производилось с помощью военной силы.

Тяжесть податей еще более усугублялась процветавшими в Византии злоупотреблениями чиновников и податных сборщиков, чему благоприятствовало как всевластие чиновничьего аппарата и бесправие населения, так и все более широко применявшаяся в V в. практика продажи должностей. В немалой мере этому явлению способствовало само положение рядового чиновничества: если высшие и средние чиновники и придворные имели колоссальные оклады, то огромная масса представителей бюрократии низшего ранга получала крайне скудное содержание и в значительной мере жила за счет «дополнительных» взиманий с населения. Подобные же порядки существовали и в армии, где, в отличие от превосходно оплачиваемых командиров, солдатам платили ничтожное жалованье, значительная часть которого к тому же присваивалась их начальниками. Мизерное содержание, нерегулярная выплата жалования, воровство командиров — все это вынуждало солдат поддерживать свое существование, главным образом грабя население. Поэтому не удивительно, что жители провинций рассматривали появление агентов фиска или солдат как бедствие не менее страшное, чем нашествие врага.

Воровство огромной армии чиновников и придворных было одной из самых глубоких язв византийского государства G самого начала его существования. К рабовладельческой Византии IV—V вв. в полной мере применимо высказывание Ф. Энгельса о Поздней Римской империи: «Чем более империя приходила в упадок, тем больше возрастали налоги и повинности, тем бесстыднее грабили и вымогали чиновники»²².