Глава 5. На путях в Каноссу и Иерусалим. (Борьба империи с папством и Крестовые походы)

В X—XI вв. в Центральной Европе рождается несколько новых государств, влиятельнейшим из которых с самого начала была Германская империя. В XI в. начинается долгий спор о власти между германскими императорами и римскими папами. В ходе этой борьбы церковь поднимается к вершине своего могущества. И ярким свидетельством этого становятся начатые по ее призыву Крестовые походы.

§ 22. Рождение немецкого королевства

В первой части речь уже шла о германских племенах, рассеявшихся по всей Западной Европе в эпоху Великого переселения народов. Германские военные вожди стали королями во многих землях, далеких от их первоначальной родины. В самой же Германии сильное самостоятельное королевство появилось позже — только в X в. после распада Каролингской державы. Большую роль в этом сыграла новая опасность, нависшая над Центральной Европой...

Венгры

Набеги морских разбойников — норманнов внушали ужас всем народам Европы. Но с конца IX в. у европейцев появились новые опасные соседи, пришедшие с далекого Востока. Это были племена кочевников-скотоводов мадьяр, или, как их у нас чаще называют, венгров.

Древняя родина венгров — Приуралье. Народы ханты и манси, живущие сейчас в бассейне Оби, говорят на языке, имеющем много общих черт с венгерским. Более далекие «родственники» венгров в Европе — это эстонцы, финны, карелы, саами.

Как и всем кочевникам, вторгавшимся в Европу, мадьярам особенно полюбилась обширная равнина на среднем Дунае. В тех краях в V в. кочевал Аттила, а в VIII в. был центр «обров» — Аварского каганата. Так же, как гунны и авары, мадьяры стали совершать стремительные и жестокие набеги на соседние земли.

Венгры свои набеги совершали далеко на запад, вплоть до Атлантического побережья. Такие походы повторялись каждый год. Казалось, что никакая сила не может остановить кочевников. Но поражение венграм все-таки было нанесено...

Не герцог, а король

Когда в 843 г. единая держава франков распалась на три части, во всех трех новых королевствах сначала правили потомки Карла Великого. Но в 919 г. в Восточно-Франкском королевстве (будущей Германии) местная знать провозгласила королем Генриха, герцога Саксонского — самого могущественного из всех местных князей. Так на смену «чужой», франкской династии пришла династия «своя», местная.

После избрания Генриха королем на карте Европы появилось новое государство — Германское королевство.

Император Оттон I с женой и сыном (будущим императором Оттоном II) у ног Иисуса Христа. Резьба по слоновой кости.

Борьба с венграми

Германские земли больше других страдали от постоянных нападений мадьяр. Первой заботой короля Генриха стала защита Германии от венгров. Король велел строить повсюду небольшие крепости — бурги, где население могло бы укрываться от кочевников.

При Генрихе и его сыне короле Оттоне I (936—973) появилось мощное немецкое конное войско. Как и в других странах Европы того времени, главную его силу составляла тяжелая конница. Чтобы один конный воин мог хорошо вооружиться и быть готовым в любую минуту отправиться в поход, на него должны были работать несколько крестьян, а порой и несколько деревень.

Опираясь на бурги и располагая новым конным войском, Оттон I стал готовиться к решительным сражениям с венграми. В 955 г. в Баварии на реке Лех венгры в жестокой битве потерпели сокрушительное поражение. После этого разгрома они прекратили свои набеги на Европу.

И снова империя

После победы над врагом, которому никто перед тем не осмеливался бросить вызов, Оттон I почувствовал себя самым сильным королем в Европе. А раз так, то он пожелал по примеру Карла Великого короноваться в Риме императорской короной и получить титул императора. Это должно было показать всем: новое королевство настолько могущественно, что является наследником Римской империи и империи Карла Великого.

Помешать Оттону в его планах никто не мог. Прямые потомки Карла Великого, правившие еще в Западно-Франкском королевстве (будущей Франции), так ослабели, что не могли справиться даже с собственными герцогами и графами. В 962 г. Оттон I с войском явился в Рим, и римский папа короновал его императорской короной. Так родилась новая империя. Она включала в себя германские земли и Северную Италию, которую новым императорам полностью подчинить себе так никогда и не удалось. Зато считалось обязательным для каждого нового германского короля отправиться в тяжелый поход за Альпы в Рим, чтобы получить там императорскую корону. Некоторые из таких походов превращались в долгие войны, стоившие их участникам многих жертв.

Император Оттон III. Миниатюра (X-XI вв.)

Германские императоры считали свою империю продолжением древней Римской державы. Внук Оттона I Великого — Оттон III, прозванный «Чудо мира», собирался вновь сделать Рим столицей бескрайней державы. Он мечтал о том, чтобы весь христианский мир объединился под властью римского императора. Конечно, мечты о всемирной христианской империи не могли осуществиться. Но все равно германские монархи именовали свою империю Римской, а позже Священной Римской. Именно так — Священной Римской империей — историки до сих пор называют державу, основанную Оттоном I в 962 г. Священная Римская империя просуществовала все средневековье.

Германские императоры и церковь

Для управления большой страной нужно, чтобы на местах были люди, готовые выполнять приказы короля. Чиновников в раннем средневековье еще не было — только развитое и богатое общество может позволить себе содержать тысячи чиновников. Жители Германии в X в. охотнее слушались своих герцогов, чем императора. Оттон I и его преемники нашли выход — они поставили себе на службу церковь с ее организацией, охватывающей всю страну. Уже франкские короли рассматривали епископов как своих верных слуг, Оттон I пошел еще дальше. Он дал епископам и аббатам в Германии множество прав и привилегий, не говоря уже о богатствах. Теперь по своим возможностям, по своей власти церковники мало чем уступали герцогам или графам, а значит, могли заставить их подчиниться воле монарха. Сам же император легко менял епископов и даже римских пап, если желал поставить на какую-то церковную должность преданного ему человека. Так, Оттон I при участии многих епископов устроил в Риме настоящий суд над одним из пап, который императору не нравился. Папа был с позором низложен. Позже Отгон III возвел на римский престол своего бывшего учителя Герберта из Аурилака под именем Сильвестр II (999—1003).

Герберт был родом из бедной семьи. Его страсть к знаниям была так велика, что он отправился учиться в арабскую Испанию, в блиставшие тогда ученостью Кордову и Севилью. Впоследствии недоброжелатели Герберта утверждали, что он обучился у арабов и искусству чернокнижника, знал магию, постиг тайны колдовства. Близость к императорскому двору принесла Герберту сан архиепископа, а затем и папы. Об учености его ходили легенды. Многие знатные особы, в том числе и монархи, мечтали стать его учениками.

Церковь стала послушным и, казалось, надежным инструментом империи. Нетрудно было, однако, предугадать, что усилившаяся церковь недолго будет оставаться игрушкой в руках германских императоров.

Вопросы

1. Узнайте, какие народы на территории нашей страны помимо названных в параграфе в языковом отношении близки венграм (иначе говоря, принадлежат к финно-угорской семье языков).

2. Объясните, используя знания из географии, почему племена кочевников, проникая в Западную Европу, постоянно выбирали для поселения именно Венгерскую равнину.

3. Что общего в переменах, происшедших в раннесредневековых армиях разных стран?

4. Объясните, почему церковь могла быть удобным средством для управления большой страной.

Видукинд Корвейский о подготовке Генриха I к борьбе с венграми

Итак, как благоразумно поступал король Генрих в деле укрепления отечества и покорения варварских народов, после того как он получил от венгров мир на 9 лет, рассказывать выше наших сил, хотя и умалчивать никоим образом не следует. Прежде всего он отобрал каждого девятого из числа свободных селян, несущих военную службу, поселил их в бургах, с тем чтобы каждый из них выстроил за остальных своих сотоварищей по восемь домов, собирал и сохранял третью часть урожая всего, а остальные восемь поселян чтобы тем временем сеяли и собирали урожай для девятого и сохраняли его в своих определенных местах. Генрих пожелал, чтобы все собрания, (церковные) соборы, а также пиршества устраивались в бургах; над строительством бургов жители должны были трудиться день и ночь, поскольку им в течение мира следовало изведать то, что они должны были делать в случае необходимости против врага и чтобы вне бургов находились только незначительные строения, или чтобы их совсем не было.

Видукинд Корвейский о провозглашении королем Оттона I

После того как умер Генрих — отец отечества, величайший и наилучший из королей, весь народ франков и саксов избрал своим государем его сына Оттона, назначенного уже некогда отцом в короли. Когда же намечалось место для проведения обших выборов короля, то было решено произвести их во дворце Аахена...

И когда он (Оттон) гуда прибыл, герцоги, начальники обласгей с остальными отрядами вассалов собрались в колоннаде, которая соединена с базиликой Карла Великого, они посадили нового герцога (После смерти отца Отгон становился по наследству прежде всего герцогом Саксонии, а лишь после этого — королем.) на сооруженный там трон, протянули к нему руки и торжественно обещали ему свою верность и помощь против всех врагов и так по своему обычаю сделали его королем. В то время как герцоги и остальные должностные лица все это совершали, архиепископ со всем духовенством и всем простым народом ожидал выхода нового короля в базилике. Когда тот вышел, архиепископ выступил ему навстречу, левой рукой коснулся правой руки короля и, неся в правой руке посох, перевитый лентой, облаченный в столу (Cтола — здесь: часть церковного облачения в виде широкой ленты, переброшенной через плечи священнослужителя) и соответствуюшую одежду, вышел на середину храма и остановился. Он обратился к народу, который стоял вокруг, ибо галереи внизу и наверху в этой базилике были устроены в виде круга, так что весь народ мог его видеть. «Вот,— сказал он, — я привожу вам Оттона, которого Бог избрал, государь Генрих некогда назначил, а теперь все князья произвели в короли. Если вам это избрание по душе, то покажите это, подняв правую руку к небу».

На эти слова весь народ поднял правые руки кверху и громким голосом пожелал новому герцогу благополучия. Затем вместе с королем, одетым по обычаю франков в узкую тунику, архиепископ двинулся к алтарю, на котором лежали королевские инсигнии (Инсигнии — знаки королевской власти.): меч с поясом, плащ с запястьями и жезл со скипетром и короной.

...Архиепископ подошел к алтарю, взял здесь меч с поясом, повернулся к королю и сказал: «Прими этот меч и сокруши им всех противников Христа, варваров и плохих христиан. Волей Божией тебе передана власть над всей державой франков для сохранения прочнейшего мира среди всех христиан».

Затем, взяв запястья и плащ, он надел их на короля и сказал: «Пусть эта одежда с ниспадающими складками напоминает тебе о том, какое усердие в вере тебя должно воспламенять, и о том, что в сохранении мира ты должен оставаться непреклонным до конца».

Затем, взяв скипетр и жезл, он сказал: «Пусть эти знаки служат тебе напоминанием о том, что ты должен с отцовской строгостью наказывать подданных и протягивать руку милосердия прежде всего слугам Божиим, вдовам и сиротам, и пусть в душе твоей никогда не иссякнет елей сострадания, и пусть сейчас и в будущем тебя ждет вечное вознаграждение».

И без промедления архиепископы Гильдеберт и Винфрид помазали короля святым елеем и увенчали золотой короной. Те же архиепископы подвели его к трону и поднялись к нему по ступенькам, идущим спиралью. Трон был сооружен между двумя колоннами удивительной красоты: отсюда король мог видеть всех и был виден всеми.

После того как была произнесена хвала Богу и отслужена торжественная месса, король спустился в залу, подошел к мраморному столу, убранному с королевской пышностью, и сел за стол с архиепископом и всем народом, прислуживали же им герцоги... Король, после того как пожаловал каждого из князей соответствующим их достоинству подарком, как подобало королевской щедрости, преисполненный радости, отпустил толпу.

Вопросы

1. Были ли рыцарями люди, составлявшие гарнизоны немецких бургов?

2. Зачем Генрих повелел устраивать в бургах соборы и пиры?

3. Как вы думаете, насколько привычно было для местного населения укрываться в укрепленных местах? Можно ли предположить, как обычно спасались от конницы венгров жители Германии?

4. Укажите последовательно все этапы «превращения» Оттона I в короля. Можно ли выделить более древние или, наоборот, сравнительно новые обычаи в этой процедуре?

5. С чем, по вашему мнению, связан выбор места для коронации Оттона I?

6. Посмотрите на изображение аахенской капеллы в § 16 и скажите, насколько многочисленным мог быть тот «народ», которому избрание Оттона I «было по душе».

7. Что осталось от традиций древнего народного собрания в ритуале избрания германского короля к X в.?

8. Какова роль церкви при коронации, в чем состоит суть наказов архиепископа будущему монарху"?

§ 23. Три новые страны

Сначала шли миссионеры...

Очень непростые отношения связывали оттоновскую империю с ее восточными соседями. Прежде всего император, церковь и немецкие князья приложили много усилий для распространения христианства среди языческих народов Восточной Европы.

Среди самых известных миссионеров был знатный чех Войцех, при крещении принявший имя Адальберт (955—997). Много лет он учился в Магдебурге — немецком городе, где готовили миссионеров. В 982 г. Адальберт-Войцех стал епископом Пражским. Сам он жил в бедности и с непреклонной твердостью требовал от своих соплеменников признания Христа и верности Его учению. Дважды чехи, еще не вполне усвоившие христианство и недовольные строгостью своего епископа, изгоняли его из страны. Но Адальберт-Войцех продолжал обращать в христианство язычников в Польше, а затем отправился в земли литовского племени пруссов, где и погиб от копья языческого жреца. А сейчас Войцех — один из самых чтимых святых в Чехии и Польше.

Немецкие миссионеры добирались до очень отдаленных краев. Так, в 961 г. Отгон I по просьбе княгини Ольги послал в Киев епископа Адальберта (не путать с Адаль-бертом-Войцехом). Уже через несколько месяцев Адальберт вернулся, ничего на Руси не добившись. При Отгоне III через Киев проезжал направлявшийся к печенегам епископ Бруно (Бонифаций). Печенеги обошлись с Бруно неплохо, но когда епископ попытался начать в 1009 г. проповедь — среди пруссов, он погиб, как и незадолго до него Войцех. Литовские племена дольше всех других европейских народов отказывались принять христианство.

Время соперничества

Конечно, распространение христианства из Германии влекло за собой и зависимость новокрещеных племен от германских епископов и государей, по некоторые народности на востоке Европы уже сами вплотную подошли к созданию собственных государственных образований. У них были свои княжеские династии, не желавшие отдавать всю власть иноплеменникам-немцам. Поэтому X—XII века стали временем постоянного соперничества. Империя стремилась подчинить себе недавних язычников, а те пытались сохранить свою независимость, правда, взяв при этом как можно больше полезного от немцев. Борьба эта шла, то затухая, то разгораясь, с переменным успехом. Некоторые славянские и литовские племена в конце концов растворились в Германской империи. Но дальше к востоку от немецких земель, там, где сложились благоприятные условия, родились и окрепли три сильных национальных королевства, три государства, занявших самостоятельное место в истории Европы.

Польша

Ядром будущей Польши стало объединение славянских племен в районе Гнезно — поляне (не путать с полянами поднепровскими!). По имени этого союза племен стало называться сначала их княжество, возникшее в VIII—IX вв., а затем и все земли, объединившиеся вокруг него. Легендарным основателем полянской княжеской династии был, по словам хрониста, «некий бедный землепашец по имени Пяст». Но первого достоверно известного польского князя из династии Пястов звали Мешко I. В 966 г. Мешко I принял христианство, за что, наверное, и стал, как писали хронисты, «другом императора». Сын Мешко I Болеслав не случайно заслужил прозвище Храбрый (или Великий). Он собрал под своей властью все польские земли, захватил Моравию и Чехию, а в 1018 г. разгромил войско князя Ярослава (известного в российской истории как Ярослав Мудрый) и вступил в Киев.

Знаменитый меч Болеслава назывался Щербец из-за зазубрины на лезвии после удара короля в ворота Киева. Впрочем, поспешное отступление Болеслава из Киева напоминало бегство.

К огромной державе Болеслава Храброго с почтением относился и император Оттон III. В 1000 г. Оттон III отправился в далекое Гнезно, чтобы почтить останки своего друга Адальберта-Войцеха. При торжесгвенной всгрече двух государей Оттон III разрешил создать в Гнезно архиепископство. Тем самым польская церковь делалась независимой от немецких архиепископов. Получение церковной самостоятельности стало важным шагом в становлении польского королевства. В 1025 г. Болеслав I принял титул короля.

После смерги Оттона III отношения Польши с империей ухудшились: начались войны, в которых удача сначала сопутствовала полякам, а позже — немцам. В 1039 г. Казимиру I даже пришлось признать вассальную зависимость Польши от империи. Потом Польша снова начинает усиливаться... Но с XII в. страна распадается на самостоятельные уделы.

Убийство князя Вацлава. Миниатюра (XII в.)

Чехия

Славянские племена, занявшие в эпоху Великого переселения народов земли между Рудными горами на севере и горами Шумавы на юге, то и дело оказывались в окружении могущественных соседей. То это были держава франков и Аварский каганат, с которыми боролся легендарный Само, то Восточно-Франкское королевство и Великая Моравия, то Германская империя, Венгрия и Польша. После падения Великой Моравии местные славяне подчинились племени чехов, живших на реке Влтаве. (Если верить легенде, Чехом звали их древнего вождя.) Во главе союза племен оказались чешские князья из рода Пржемысловичей. Им приходилось то и дело с оружием в руках отстаивать свои владения.

Князь Вацлав (920-е гг.—935) был воспитан с детства в христианской вере и впоследствии всеми силами распространял ее в Чехии. Он же основал в Праге главный храм страны — собор св. Вита. Но такое почтение князя к христианству не нравилось многим чехам. И родной брат Вацлава предательски убил князя. Вскоре Вацлава стали почитать как главного национального святого чехов, покровителя чешского государства.

Остановить распространение христианства было, однако, невозможно — уже около 973 г. в Праге учреждается отдельное епископство. С этих пор из Чехии постепенно исчезают следы восточного христианства, принесенного когда-то в Моравию из Византии Кириллом и Мефодием.

Почти весь XI век проходит в войнах и перемириях между Германией, Польшей и Чехией. То польский государь Болеслав подчинит себе Чехию, то чешский князь Бржетислав I возьмет в бою Краков, а затем Гнезно и даже увезет оттуда в Чехию останки св. Адальберта-Войцеха. То Чехия и империя в тесном союзе, то в состоянии войны... В XI в. Чехия навсегда присоединила к себе соседнюю Моравию — центр когда-то мощной и обширной державы. В 1085 г. за помощь в тяжелой борьбе против римского папы император Генрих IV провозгласил чешского князя Братислава II королем. Чешские короли, как правило, признавали над собой власть германских императоров, но при этом пользовались почти полной самостоятельностью в своей стране. Их королевство обладало немалым весом в европейских делах, хотя и считалось частью империи.

Священная Римская империя и её соседи на востоке в XII в.

Венгрия

В 955 г. кочевники-венгры потерпели такое сокрушительное поражение от войска Оттона I (в котором были не только немецкие, но и чешские рыцари), что прекратили набеги на другие страны. Венгры постепенно стали переходить к оседлому образу жизни, смешиваться с местными жителями — славянами. Разные группы венгерской знати вели между собой борьбу за власть над всем народом. При этом одни держались древних обычаев, другие искали поддержки у недавних врагов — немцев или византийцев. В конце концов верх одержал знатный род Арпадов. Сначала один из князей Арпадов принял крещение по византийскому обряду. Но около 995 г. Венгрию посетил пражский епископ Адальберт-Войцех. Он повторно крестил князя (теперь уже на римский манер) и дал ему новое имя — Стефан (в венгерском варианте звучит как Йштван). Чтобы расправиться с враждебной венгерской знатью, Стефан призвал из Германии немецких рыцарей. Огнем и мечом он насаждал среди венгров и местных славян христианство. Папа Сильвестр II с разрешения Отгона III прислал Стефану королевскую корону, и на Рождество 1000 г. (или 1001) Стефан был коронован. За заслуги перед западным христианством первого венгерского короля Стефана вскоре после смерти церковь провозгласила святым. Йштван Святой и сейчас считается главным небесным покровителем Венгрии.

В конце XI в., когда германский император Генрих IV терпел тяжелые поражения от римского папы, в Венгрии усилились сторонники Византии. Один из них даже добился власти в стране, «папская» корона его не устраивала и поэтому он послал за новой к византийскому василевсу в Константинополь.

Почти весь XII в. Венгрия постоянно испытывала нажим со стороны двух империй — Германской и Византийской. Молодому королевству приходилось лавировать между ними. Последователей православия в стране было много, и только к концу XII в. вместе с ослаблением самой Византии католицизм окончательно побеждает и в Венгрии.

Корона св. Стефана

Главная национальная святыня Венгрии и сегодня — это корона св. Стефана. Она соединена из двух венцов: того, что прибыл с Запада — от папы Сильвестра II, и другого — присланного византийским императором.

В Венгрии к короне относились чуть ли не с большим почтением, чем к самому королю. Короли рождаются и умирают, а корона как воплощение Венгерского государства — вечна. У короны был собственный придворный штат, свои дворцы и земельные владения. День и ночь охраняла ее почетная стража.

Все претенденты на венгерский трон любой ценой стремились добыть корону св. Стефана. И не случайно. Ведь если король умирал до коронации, хотя бы и в сражении за родину, имя его вычеркивалось из списка венгерских королей. Несколько раз корону похищали и прятали, но потом она снова находилась. Согласно легенде, крест на короне слегка скошен вбок, потому что во время очередного похищения ларец, куда спрятали корону, оказался неглубоким и крышка его погнула крест. Но исправлять его не стали.

Итак, в X—XI вв. на востоке Европы появляются три новых христианских королевства, в которых постепенно складываются три новых европейских народа — поляки, чехи и венгры.

Вопросы

1. Что общего в судьбах Польши, Венгрии и Чехии в X—XII вв.?

2. Почему рождению сильного государства обычно предшествовало принятие местным князем христианства?

3. Почему именно в это время появляются у разных народов собственные «национальные» святые?

4. На протяжении многих веков поляки и чехи спорили между собой, действительно ли Бржетислав I увез из Гнезно в Прагу останки св. Адальберта-Войцеха или же польские священники его обманули и мощи святого остались в Гнезно. Почему этот вопрос вызывал такой страстный интерес?

5. Объясните, с какой целью один из венгерских королей попросил прислать ему корону из Византии. Что это должно было означать?

Чешский хронист Козьма Пражский (ок. 1039—1125) о происхождении княжеской династии Пржемысловичей

В начале своей «Чешской хроники» Козьма Пражский рассказывает легенду о мудрейшем человеке во всем чешском племени — Кроке. Сыновей у него не было, зато младшая из трех дочерей по имени Либуше отличалась умом, рассудительностью и к тому же владела искусством прорицания.

Так как она предсказывала народу много и притом правильно, то все племя, собравшись после смерти ее отца на общий совет, избрало Либуше себе судьей.

В то время между двумя жителями, которые выделялись имуществом и родом и являлись к тому же какими-то правителями народа, возникла большая тяжба о границах смежных полей...

Ступив на путь правосудия, Либуше рассудила весь спор, возникший между этими людьми, без лицемерия, справедливо. Тогда тот, дело которого было проиграно, разгневался более, чем было нужно... Он воскликнул, брызжа слюной, переполнявшей его рот: «О, оскорбление, непереносимое для мужчины! Эта ничтожная женщина, со своим лукавым умом берется разрешать мужские споры!.. Лучше мужчинам умереть, чем терпеть подобное! Природа выставила нас на позор народам и племенам за то, что мы не имеем правителя и судьи из мужчин, а над нами тяготеет женский закон...»

На следующий день по приказанию Либуше народ был без промедления созван на собрание. Когда все собрались, женщина, сидевшая на высоком престоле, обратилась к грубым мужчинам:

«О, народ, ты несчастен и жалок, ты жить не умеешь свободно.

Вы добровольно отказываетесь от той свободы, которую ни один добрый человек не отдает иначе, как со своей жизнью, и перед неизбежным рабством добровольно склоняете шею... Прежде всего знайте, что легче возвести в князья, чем возведенного низложить, ибо человек в вашей власти до тех пор, пока он не произведен в князья. А как только вы произведете кого-либо в князья, вы и все ваше имущество будете в его власти. От одного его взгляда ваши колени будут дрожать, а онемевший язык ваш прилипнет к сухому небу, и на зов его вы от сильного страха будете с трудом отвечать; «Так, господин! Так, господин!» Тогда он лишь одной своей волей, не спросив предварительно вашего мнения, одного осудит, а другого казнит, одного посадит в темницу, а другого вздернет на виселицу. И вас самих, и людей ваших, кого только ему вздумается, он превратит в своих рабов, в крестьян, в податных людей, в служителей, в поваров, в пекарей или в мельников. Он заведет для себя начальников областей, сотников, управителей, виноградарей, землепашцев, жнецов, кузнецов оружия, мастеров по коже и меху. Ваших сыновей и дочерей он заставит служить себе и возьмет себе по своему усмотрению все, что ему приглянется, из вашего крупного и мелкого скота, из ваших жеребцов и кобыл. Он обратит в свою пользу все лучшее, что вы имеете у себя в деревнях, на полях, на пашнях, лугах и виноградниках...

Вон за теми горами,— сказала она, указывая на горы,— находится небольшая река, на берегу которой располагается деревня... А в ней имеется пашня в 12 шагов длиной и во столько же шириной... На этой пашне на двух пестрых волах пашет ваш князь... Ну а теперь, если вам угодно, возьмите мой жезл, плащ и одежду, достойную князя, и отправляйтесь по велению как народа, так и моему и приведите его себе в князья, а мне в супруги. Имя же этому человеку — Пржемысл. Он выдумает много законов, которые обрушатся на ваши головы и шеи...»

(Посланцы племени отправились вслед за белым конем Либуше, который привел их вскоре к указанному месту, где они и нашли землепашца по имени Пржемысл. Послы с почтением приветствовали его как своего князя.)

В ответ на это обращение мудрый человек, как бы не ведая будущего, остановился и воткнул в землю палку, которую держал в руке. Распрягая волов, он сказал: «Отправляйтесь туда, откуда пришли». И волы тотчас же по слову его исчезли из виду и никогда больше не появлялись. А та палка, которая была воткнута Пржемыслом в землю, дала три больших побега. И что еще более удивительно... побеги оказались с листьями и орехами.

Люди, которые видели все это, стояли пораженные. Затем любезно, как гостей, Пржемысл пригласил всех к трапезе. Из плетеной сумы он вытряхнул замшелый хлеб и остатки еды. Свою суму он кинул на дерн вместо стола, сверху разостлал грубое полотенце и положил все остальное. Между тем, пока они ели и пили воду из кувшина, два ростка или побега высохли и упали, а третий сильно разросся вверх и вширь. Поэтому удивление гостей возросло еще более, а с ним и страх. Пржемысл же сказал: «Чему вы удивляетесь? Знайте, из нашего рода многие родятся господами, но властвовать будет всегда один...»

После этого пахарь, надев княжескую одежду и обувь, сел на горячего коня. Однако, не забывая о своем происхождении, он взял с собой свои лапти, сплетенные из лыка, и велел сохранить их на будущее, и они хранятся в Вышеграде в королевских палатах доныне и во веки.

Вопросы

1. Почему как польская, так и чешская легенды подчеркивают происхождение собственных княжеских династий от простых крестьян?

2. Как вы думаете, хорошо ли Козьма Пражский относился к князьям из рода Пржемысла, правившим в его время?

3. Почему чехи все же не послушались Либуше и потребовали себе князя — ведь ее предупреждения звучали довольно грозно?

§ 24. Римский папа бросает вызов

Трудное положение церкви

С тех пор, как Пипин Короткий подарил римскому папе земли в Италии, богатства церкви выросли во много раз. Но богатство не означало могущество. Церковь очень зависела от светских владетелей: королей, герцогов, графов, просто крупных сеньоров. Франкские, а затем и германские императоры по своему желанию назначали римских пап. Сеньоры помельче так же поступали с епископами, аббатами, священниками. Церковные должности приносили немалый доход, поэтому нередко герцоги и графы отдавали их своим родственникам или близким друзьям.

Современники жаловались, что такие священнослужители больше заботились о собственных кошельках, чем о душах прихожан, что ослабела дисциплина и в монастырях.

Аббатство Клюни Гравюра (XVII в.)

Но меньше всего порядка было, похоже, в самой римской курии. Сан епископа города Рима стал игрушкой политических интриганов. Папой провозглашались то юные отроки, то люди совершенно светские, лишь для виду принявшие священство. Дошла до нас и легенда о том, что однажды папой благодаря обману стала даже женщина. Вряд ли эти сведения о «папессе Иоанне» действительно справедливы, но они говорят об отношении современников к порядкам при папском дворе.

Казалось, что церковь уже никогда не сможет играть сколько-нибудь самостоятельной роли. Вряд ли кто-либо тогда мог подумать, что в XI в. римский папа потребует от императора и королей подчиниться его власти.

Клюни

Среди немногих монастырей, сохранявших верность уставу св. Бенедикта, в X в. особенно было известно аббатство Клюни на востоке Франции. Монахи Клюни удивляли современников строгостью своей жизни и внушали им огромное уважение. Клюнийцы громко говорили о непорядках в церкви и требовали изменить ее устройство.

Клюнийцы требовали: а) освободить церковь от власти любых светских государей — будь то император или простой рыцарь; б) установить в церкви достаточно жесткую дисциплину, чтобы все правила и уставы соблюдались целиком и со всей строгостью. Создав независимую и могучую церковь, клюнийцы думали использовать эту силу, чтобы полностью преобразить весь мир на основе христианского учения.

Уважение к клюнийцам росло из года в год. Многие монастыри добровольно становились под власть суровых и властных клюнийских аббатов. Некоторые из клюнийских монахов стали епископами и архиепископами и начали наводить порядок в своих округах. Наконец, один из бывших клюнийских монахов стал папой под именем Григорий VII.

Григорий VII

Настоящее имя Григория VII — Гильдебранд. Он был человеком не очень знатного происхождения и невыигрышной внешности, но благодаря железной воле, способностям, трудолюбию и вере в дело обновления церкви Гильдебранд достиг в ней высшего положения. Папой он стал лишь в 1073 г., но в течение 30 лет до своего избрания Гильдебранд был средц ближайших советников римских пап. О его властолюбии и твердости ходили легенды. Уже при его жизни одни страстно восхищались Гильдебрандом, другие, напротив, столь же яростно его ненавидели. Даже друзья иногда называли его с почтительным страхом «святым сатаной».

Разделение церквей

Когда Гильдебранд был одним из главных советников римского папы, произошло событие, которое называют окончательным разделением католической и православной церквей. Уже с IV в. в христианской церкви наметилось соперничество между константинопольским патриархом и епископом города Рима. Со временем накапливалось все больше различий между Восточной и Западной церквами. Они касались толкования христианского учения, обрядов, церковной организации. Нередко дело доходило и до ссор, потом отношения снова на время улучшались.

В 1054 г. посланники папы — легаты вели в Константинополе долгие и, как оказалось, бесполезные переговоры о церковных обрядах с патриархом. В конце концов разозлившиеся легаты уехали из Константинополя, оставив на алтаре храма Святой Софии грамоту с проклятием в адрес патриарха и его советников. В ответ восточное духовенство прокляло римских легатов. В дальнейшем отношения между Римом и Константинополем порой вновь теплели, но события 1054 г. считаются рубежом, за которым Восточная и Западная церкви окончательно разошлись.

С 1054 г. существуют раздельно римско-католическая церковь и православная (или греко-кафолическая) церковь. Слово «католическая» (в греческой транскрипции «кафолическая») означает «всеобщая», «всемирная», а слово «православная» — «истинная».

Религии и основные церкви в Европе к началу XII в.

Что надо изменить?

О возможном участии Гильдебранда в переговорах 1054 г. никаких сведений нет. Но зато хорошо известно, к каким изменениям во внутренней жизни самой Зарадной церкви он стремился.

Прежде всего Гильдебранд добивался, чтобы избрание римского папы, архиепископов и аббатов было делом одной лишь церкви. Ни император, ни кто бы то ни было еще не должны назначать на церковные посты «твоих» людей. Гильдебранд настоял, чтобы право избрания папы было передано исключительно в руки кардиналов — высших после папы духовных лиц в католической церкви. Никто не может влиять на решение кардиналов, которые избирают папу, как правило, из своей среды. Намного труднее оказалось добиться независимости высших священнослужителей в епархиях. При их избрании давление местных сеньоров продолжало сказываться. Григорий VII поэтому постоянно требовал лишать сана тех архиепископов, епископов, аббатов и священников, которых назначили на их посты светские сеньоры.

Наконец, Григорий VII запретил всему белому духовенству жениться. Клюнийцы полагали, что женатые священники больше заботятся о своих семьях, чем о церковных обязанностях. К тому же имущество церкви растет куда быстрее, если собственность каждого умершего клирика не передается по наследству, а переходит в распоряжение церкви.

Папа против императора

Самым важным заявлением Григория VII стали его слова о том, что папа выше всех светских владык, включая королей и императора. Папа — преемник самого апостола Петра, и потому все светские монархи должны ему подчиняться. Не случайно свою корону императоры получают из рук римских пап.

Император Генрих IV. Миниатюра (начало XII в.)

Правившему в то время германскому императору Генриху IV очень не нравилось все, что делал и говорил папа Григорий VII. Император решил лишить сана Гильдебранда. Но могущество папы было тогда уже так велико, что Генрих IV потерпел тяжелое поражение. Григорий VII отлучил императора от церкви, а всех его подданных освободил от данной ими клятвы на верность.

Оружие церкви

Далеко не всегда церкви нужно было прибегать к военной силе, чтобы покарать врагов. С давних пор папы и епископы могли бороться с ослушниками и духовным оружием — отлучением от церкви и интердиктом.

Отлучение от церкви (оно называлось также анафемой, если провозглашалось особенно торжественно) означало лишение человека всех его прав как члена христианской церкви. Он не мог принимать участия в обрядах и таинствах, а всем христианам следовало избегать с ним всяческого общения. Отлучение означало, по сути дела, изъятие человека из общества: он тут же лишался всех общественных должностей, его отовсюду изгоняли, могли и убить... Церковь и до XI в. часто применяла это оружие. Но отлучить императора, главу всего христианского мира, — на это впервые осмелился только Григорий VII. Кстати, немного погодя он подверг отлучению и византийского императора...

Если виновными, с точки зрения церкви, были не отдельные люди, а целые деревни, города и даже страны, то на них налагался интердикт. Интердикт запрещал выполнять любые христианские обряды. Никто не мог причаститься, вступить в брак и даже быть похоронен по христианскому обряду.

Отлучение и интердикт часто были связаны между собой. Стоило, например, какому-либо городу пустить в свои стены отлученного, этот город немедленно подвергался интердикту на все то время, пока отлученный в нем находился.

Генрих IV умоляет аббата Клюни и маркграфиню Матильду о заступничестве перед папой. Миниатюра (XII в.)

Долгая схватка

Оставшись без войска и соратников, Генрих IV с жалкой свитой поехал посреди зимы через обледенелые альпийские перевалы вымаливать у папы Григория VII прощение. Тяжелейшая, неслыханная по своей унизительности для Римского императора — «главы мира» — встреча Генриха IV и папы состоялась в замке Каносса на севере Италии. С тех пор слово «Каносса» стало нарицательным. Выражение «пойти в Каноссу» означает сдаться на милость победителя, перенести глубокое унижение.

Позже среди врагов императора оказалась и его собственная жена Адельгейда — русская княжна Евпраксия Всеволодовна, сестра Владимира Мономаха. Из-за жестоких издевательств Генриха она решилась бежать от него под защиту папского престола и затем громко разоблачала нравственные пороки своего бывшего мужа.

Бегство и смерть в изгнании папы Григория VII. Миниатюра (XII в.)

Хождение в Каноссу в 1077 г., однако, оказалось лишь самым началом соперничества между римскими папами и германскими императорами. Всего через несколько лет расстановка сил так изменилась, что Генрих IV захватил Рим (1084) и заставил Григория VII бежать на юг Италии, где папа вскоре и умер. Борьба империи и папства с переменным успехом продолжалась, хоть и с перерывами, еще много десятилетий — вплоть до середины XIII в, Папам в ней сопутствовал успех, и к середине XIII в. церковь достигает вершины своего могущества.

В XI в. римская церковь настолько усилилась, что стала претендовать на верховную власть в Западной Европе, требовать от светских монархов подчинения папскому престолу. С этого времени и до конца XIII в. Рим — одна из самых могущественных сил в Европе.

Вопросы

1. Новоизбранный римский папа берет себе новое имя обычно в знак особого уважения к кому-нибудь из своих предшественников. Гильдебранд стал Григорием VII явно из почтения к папе Григорию Великому. Что должно было привлечь Гильдебранда в деяниях этого папы?

2. Почему был неизбежен раскол между католической и православной церквами?

Ламберт Герсфельдский о встрече Генриха IV и Григория VII в замке Каносса в 1077 г.

И вот король явился, как было приказано, и поскольку замок был обнесен тройной стеной, то его приняли внутри второго кольца стен, тогда как вся его свита осталась снаружи. Там, сняв королевские одеяния, без знаков королевского достоинства, без всякого великолепия, стоял он, не сходя с места, с босыми ногами, не принимая пищи с утра до вечера, в ожидании приговора римского папы. Так было и на второй, и на третий день. Наконец на четвертый он был к нему допущен, и после долгих переговоров с него было снято церковное отлучение на следующем условии:

В назначенный папой день он должен явиться в назначенное место на общее собрание немецких князей и дать ответ на обвинения, которые они ему предъявят. А папа, если сочтет это полезным, как судья примет решение, и он должен будет по его приговору или удержать власть в случае освобождения от обвинений, или безропотно лишиться ее, если обвинения будут доказаны, и он по церковному уставу будет объявлен недостойным королевских почестей. Удержит ли он или потеряет корону, он никогда и никому не должен будет мстить за это унижение. Но до того дня, когда дело его будет разобрано законным порядком, он не должен носить никаких королевских украшений, никаких знаков королевского достоинства, ничего не предпринимать по своему обычному праву в управлении государством и ничего не решать, что еще должно быть одобрено. Наконец, он не должен пользоваться ни королевским, ни государственным имуществом, разве что сборами с королевских земель, необходимыми для содержания его самого и его людей. А все те, кто давал ему клятву на верность, должны до поры до времени оставаться перед Богом и людьми свободными от уз этой клятвы и необремененными обязательством хранить ему верность...

Если же, в случае опровержения обвинений, он останется могущественным и вновь утвердится на троне, то должен он подчиниться римскому епископу, всегда повиноваться ему и помогать по мере сил своих, в полном единстве с ним в устранении всех дурных укоренившихся в его государстве обычаев, противных церковным законам. И последнее: если он нарушит какие-либо из этих пунктов, то освобождение от анафемы, которого он теперь так жаждет, должно будет считаться недействительным. И тогда уже, считаясь уличенным и признавшимся (в справедливости выдвинутых против него обвинений), он никогда больше не должен домогаться аудиенции (у папы), чтобы доказывать свою невиновность. И все имперские князья, свободные от всяких клятвенных обязательств ему, без дальнейшего рассмотрения дел могут единогласно избрать нового короля.

Король с радостью принял условия и обещал под священной клятвой все их соблюсти.

Из «Жизни и деяний Гильдебранда, или Григория VII папы» кардинала Бенно

В те дни (т. е. около 1080 г.) папа готовил погибель императору при помощи тайных изменников, но Бог сохранил короля. Как думали некоторые в то время и были убеждены, что Гильдебранд знал и сам устраивал эту погибель, потому что он на тех же днях, немного раньше измены, ложным образом пророчествовал о смерти короля. Такое пророчество сильно возмутило сердца многих. А после все увидели, что Гильдебранд собственными устами изрек себе осуждение на церковном соборе, когда провозгласил, что он не папа и что его должно считать скорее изменником и лжецом, чем папой, если император не умрет до ближайшего праздника св. Петра или не лишится своего сана, так что не будет в состоянии собрать около себя и шести воинов.

По прошествии же того срока, который Гильдебранд определил в своем предсказании, ни король не умер, ни войско его не уменьшилось. Тогда Гильдебранд, опасаясь попасться со своим пророчеством и осудить самого себя собственными устами, прибегнул к хитрой уловке, уверяя необразованную толпу, что его слова относились не к телу короля, а к его душе. Спрашивается, каким же образом, в таком случае, умерла в тот срок душа короля и как она потеряла всех воинов, кроме шести?

Однажды, отправившись из Албано в Рим, он забыл взять с собой любимую свою книгу об искусстве чародеев, без которой он редко или почти никогда не выходил. Вспомнив о том на пути, при входе в ворота Латерана,(Латеранский дворец, подаренный императором Константином Великим и его супругой епископу Рима, до начала XIV в. оставался главной резиденцией римских пап.) он поспешно подозвал двух из своих приближенных, верных клевретов его злодеяний, и приказал им принести ту книгу как можно скорее и строго наказывал, чтобы они по дороге не отваживались глядеть в нее и не делали попыток удовлетворить тайному любопытству. Но чем более он запрещал, тем сильнее возбуждал в них желание проникнуть в секреты этой книги. Таким образом, когда на обратном пути они раскрыли эту книгу и по любопытству прочли правила дьявольского искусства, мгновенно явились пред ними ангелы сатаны, многочисленностью которых и их страшным видом двое этих юношей были приведены в такой ужас, что почти обезумели и едва пришли в себя. Между тем, как они сами рассказывали, духи злобы настойчиво спрашивали их, говоря: «Для чего вы призывали нас? Что вам нужно? Мы немедленно исполним все, что вы хотите. В противном же случае мы бросимся на вас, если вы нас будете задерживать». На это один из юношей ответил: «Тотчас же уничтожьте эти укрепления». Сказав это, он показал рукою на соседние высокие стены Рима, которые дух злобы и опрокинул в минуту. Юноши, творя крестное знамение, в страхе и трепете едва дошли до Рима к своему господину.

Вопросы

1. На чьей стороне авторы приведенных отрывков?

2. Ваше отношение к Генриху IV, почти сразу же после Каноссы нарушившему «священную клятву» и «принятые с радостью» условия?

§ 25. Под знаком креста

То, что церковь после клюнийской реформы стала намного могущественнее, чем раньше, хорошо показали Крестовые походы.

Призыв в Клермоне

В конце XI в. византийские императоры, несмотря на церковные разногласия с Римом, обратились на Запад с просьбой прислать воинов для борьбы с новыми врагами христиан.

Вторгшиеся с Востока племена тюрков-сельджуков захватили почти всю Малую Азию. Через нее вели пути, по которым благочестивые паломники из западных стран шли поклониться святыням Палестины. В Святой Земле, как называют Палестину, прошла, согласно Евангелиям, земная жизнь Иисуса Христа. Там же Он претерпел мучительную казнь и был погребен, а затем воскрес и вознесся на небо. Почти полтысячелетия Иерусалим — центр Палестины, как и вся Святая Земля, был в руках мусульман. Их отношение к христианским паломникам в целом было довольно благожелательным. Никаких особых притеснений не чинилось им и в конце XI в. Но вторжение сельджуков и начавшиеся вслед за тем бесконечные усобицы между мелкими мусульманскими княжествами на Ближнем Востоке сделали для христиан посещение Палестины делом затруднительным и опасным.

В 1095 г. римский папа Урбан II при закрытии церковного собора во французском городе Клермоне выступил с речью перед тысячами священнослужителей, рыцарей и простолюдинов. Он призвал не просто помочь Византии, а освободить из-под власти мусульман Палестину и прежде всего Иерусалим с его главной христианской святыней — Гробом Господним. Папа обещал, что сам Иисус поведет войско христиан в Святую Землю, что участникам благочестивого похода простятся все их грехи, а павших в бою ожидает вечное блаженство на небесах. Упомянул папа и о богатстве и плодородии Святой Земли.

Пламенная речь Урбана II так подействовала на толпы слушателей, что они, пав на колени, поклялись не пожалеть жизни ради освобождения Гроба Господня. С возгласами «Так хочет Бог!» люди тотчас же стали вырезать из материи и нашивать на свою одежду кресты. Это означало обещание отправиться на войну с врагами христиан. Через несколько месяцев на Восток потянулись первые крестоносцы. Вскоре стали собираться армии из рыцарей, явившихся из самых разных стран Европы. В 1096 г. начался Первый Крестовый поход.

Кто отправился на Восток?

Крестовые походы продолжались 200 лет. За это время из Европы на Восток ушли десятки тысяч человек. Многие из них погибли в тяжелых тысячекилометровых походах, бесконечных сражениях и стычках с опасным противником. Что же гнало этих людей в путь? Прежде всего, конечно, религиозное воодушевление, столь естественное в средневековье. Но, пожалуй, сыграли свою роль и некоторые земные причины.

Среди крестоносцев было немало бедняков. Они бежали от тяжелой жизни, надеясь, что на Востоке сумеют найти состояние и обрести счастье. Большинство крестоносного войска составляли рыцари, часто из небогатых семейств. Многие из них были младшими сыновьями в своих семьях, а значит, не могли рассчитывать на главную часть родительского наследства. Они хотели воинскими подвигами добыть себе славу и богатство. На Восток отправились герцоги, графы, даже некоторые короли и императоры. Они искали для себя новых владений и подданных. Кроме того, участие в крестовом походе значительно повышало уважение к ним и в Европе. С войском шли и купцы, поскольку они прекрасно знали: торгуя восточными товарами, можно очень быстро разбогатеть. Впрочем, нельзя сказать, что все крестоносцы думали только о наживе. Забота о собственном кошельке часто сочеталась у них с искренней, даже исступленной верой в святость их дела — освобождения Иерусалима с Гробом Господним от «иноверцев» — мусульман.

Папа Урбан II выступает на Клермонском соборе. Гравюра (IV в.)

Это пестрое воинство поднялось в поход по призыву церкви. По всей Европе тысячи и тысячи человек послушались голоса римского папы. Это ясно показывало, как сильно вырос авторитет Рима. Конечно, у церкви тоже были свои земные интересы. Покорение мусульман христианским воинством означало распространение власти церкви на новые страны. Папы надеялись, что походы на Восток помогут подчинить Риму и православную церковь. Возможно, они хотели еще, чтобы из Европы удалилась беспокойная рыцарская вольница. Ведь бедные рыцари всегда были главными возмутителями спокойствия в европейских странах. Порой их было трудно отличить от разбойников с большой дороги. А теперь все их силы будут использованы на благо церкви.

Крестоносцы отправляются в поход. Миниатюра (XII в.)

Во главе похода бедняков

Быстрее всех на призыв папы Урбана II откликнулись бедные крестьяне, бродяги, голытьба. Среди них уже давно ходили фантастические идеи о том, что с освобождением Гроба Господня кончится земная несправедливость. Страстные речи проповедников собирали толпы простолюдинов. Жадно слушали отнюдь не только священников, но и всевозможных «Божиих людей» — юродивых, нищих монахов... Самым известным из таких «народных проповедников» был Петр Амьенский, прозванный Пустынником. Этот французский монах, побывавший в Иерусалиме, показывал полученное им якобы от самого Бога послание с призывом освободить Святую Землю. Петр был «малого роста, но имел великий разум и отличался красноречием». Его яркие проповеди производили невероятное впечатление на всех слушателей. Живописные лохмотья, совершенное бессребренничество, умение рассудить споры по справедливости — все это создало Петру Пустыннику славу святого. Толпы людей готовы были не задумываясь следовать за ним. В 1096 г. Петр возглавил самый большой из отрядов бедноты, отправившейся на Восток, не дожидаясь, пока соберутся в поход герцоги и графы. Толпы бедняков и мелких рыцарей, вооруженные чем попало, без припасов и снаряжения по пути в Византию порой грабили местных жителей, устраивали в городах еврейские погромы. О должной военной подготовке похода особенно не заботились, потому что и без того Христос должен повергнуть к стопам своих воинов любое, даже самое многочисленное и опасное войско врагов.

Византийский император Алексей I Комнин встретил крестоносцев в Константинополе доброжелательно, но поспешил переправить беспокойные толпы «западных варваров» (как их называли византийцы) через Босфор в Малую Азию. Там крестоносцы вскоре потерпели сокрушительное поражение от сельджуков — войско бедняков перестало существовать.

Первый Крестовый поход

Рыцарское воинство

Рыцарские армии во главе с герцогами и графами выступили в поход немного позже бедняков. Им нужно было время, чтобы всерьез подготовиться, распродать или заложить часть своего имущества, отдать необходимые распоряжения на время своего отсутствия. Церковь брала под свою охрану семьи и собственность крестоносцев.

В Первый Крестовый поход собрались воины из различных областей Франции, Лотарингии, Италии и других земель. Важную роль играли рыцари из областей, когда-то покоренных норманнами, — Южной Италии и герцогства Нормандия. Общего руководителя у крестоносцев не было.

Появление у границ Византии сильной армии этих заносчивых и не очень дисциплинированных «помощников» доставило немало беспокойств императору Алексею I Комнину. Без столкновений крестоносцев с императорским войском не обошлось. Однако в конце концов василевс нашел общий язык со всеми вождями «воинов Христовых». Дорога на Восток была им открыта.

Христос во главе рыцарского войска. Миниатюра (XIII в.)

Победы

После тяжкого пути через плоскогорья Малой Азии крестоносцы добрались до знаменитого с античных времен города Антиохии. Гарнизон в Антиохии был небольшой, но сама крепость не без оснований считалась неприступной.

Штурм города. Миниатюра (XII в.)

Семь месяцев осаждали европейцы Антиохию, неся тяжелые потери, голодая и страдая от болезней. Только предательство открыло им в конце концов путь в город. Но всего через несколько дней после того, как ворвавшееся в Антиохию воинство разгромило и разграбило ее, крестоносцы из осаждавших превратились в осажденных. Огромное войско сельджуков окружило Антиохию. Но везение и тут не оставило «воинов Христовых».

Священное копье

Когда дело казалось уже почти проигранным, когда исчерпав все запасы продовольствия, западные рыцари стали есть отловленных на улицах Антиохии кошек и собак, а некоторые под покровом ночи бежали к ближайшей гавани, случилось чудо, от которого крестоносцы воспряли духом. Апостол Андрей, якобы являвшийся в видениях одному из участников похода, указал место, где закопана священная реликвия — наконечник копья, которым был пронзен распятый на кресте Иисус. Когда священное копье было найдено, воодушевление охватило христианское воинство, и оно, выйдя из стен города, обратило в бегство осаждавших сельджуков. Правда, некоторые сразу же заподозрили, что «чудо» было хорошо организовано — один священник закопал какое-то сарацинское копье, а потом подсказал, где его искать. Сомнение усиливалось и тем, что многие видели точно такую же реликвию в одном из константинопольских храмов. Как бы то ни было, но крестоносцы одержали под Антиохией победу, придавшую им новые силы.

Пройдя вдоль побережья моря и занимая портовые города, крестоносцы к своей неописуемой радости вплотную приблизились к главной цели своего похода. Июньским утром 1099 г. спустя три года после начала похода они увидели стены Иерусалима. Но стены эти еще предстояло брать приступом. Они не пали сами собой при появлении «воинов Христовых», как те в глубине души надеялись. После осады и нескольких безуспешных попыток овладеть городом 15 июля 1099 г. Иерусалим был взят и... тотчас же разграблен. Крестоносцы устроили жесточайшее избиение десятков тысяч мусульман. Иудеи были сожжены живьем в их синагоге. Кровь потоками текла по узким улочкам священного города. Память об этом диком побоище долго жила в мусульманском мире и влияла на отношение к христианам.

Рыцарь-крестоносец. Миниатюра (XIII в.)

Европейцы на Востоке

Крестоносцы покрыли завоеванную Палестину и часть Сирии замками и создали несколько собственных государств. Первое из них появилось еще до штурма Антиохии. Главным из государств европейцев в Восточном Средиземноморье считалось Иерусалимское королевство. Всем этим небольшим государствам приходилось постоянно воевать с мусульманскими властителями. Нередко ссорились христиане и между собой. Благодаря постоянному притоку рыцарей из Западной Европы христиане 200 лет удерживали свои владения на Ближнем Востоке. Со временем едва ли не главной боевой силой крестоносцев становятся новые военные организации — рыцарские ордены.

Духовно-рыцарские ордены

Возникшие со временем в Палестине духовно-рыцарские ордены сильно отличались от обычных монашеских орденов, скажем, бенедиктинцев или клюнийцев. Если главным делом «обычных» монахов на Западе были молитва и труд, то для членов духовно-рыцарских орденов самым важным стала война. Они давали обеты безбрачия, бедности, послушания и клялись до конца жизни с оружием в руках бороться против «врагов христианской веры».

Самый древний рыцарский орден назывался орденом госпитальеров. В Иерусалиме еще до Крестовых походов был «госпиталь (т. е. приют) святого Иоанна Иерусалимского», где заботились о больных и бедных паломниках. Из братьев, несших службу в приюте, впоследствии и вырос орден.

Иногда его еще называют орденом иоаннитов. После того как мусульмане вновь отвоевали Палестину, госпитальеры перебрались сначала на остров Родос, а спустя несколько веков — на Мальту. Отсюда происходит еще одно название этого братства — Мальтийский орден. Он намного пережил Крестовые походы. Еще российский император Павел I провозгласил себя великим магистром мальтийцев. В некоторых европейских странах братья ордена и сейчас оказывают нуждающимся медицинскую помощь — теперь это обычная благотворительная организация.

Владения крестоносцев на Ближнем Востоке

Второй рыцарский орден, чья задача первоначально заключалась в охране идущих к Иерусалиму паломников, называют обычно орденом тамплиеров (можно перевести как храмовников). Название возникло оттого, что первые рыцари разместились в Иерусалиме на Храмовой горе, где, по легенде, когда-то стоял знаменитый храм царя Соломона. (К тому времени мусульмане уже давно построили на этой горе мечеть.)

Не меньше, чем военными подвигами, храмовники были известны своей деловой смекалкой. Тамплиеры, как и другие рыцарские ордены, получали по всей Европе щедрые дары. К тому же они «давали деньги в рост», т. е. занимались ростовщичеством. О богатствах тамплиеров ходили легенды. Богатство, похоже и погубило орден в начале XIV в...

Третий крупный духовно-рыцарский орден был посвящен Святой Деве Марии. Большинство рыцарей в нем были из Германии, поэтому братство часто называли Немецким, или в латинской форме Тевтонским, орденом. Орден недолго оставался в Палестине. В начале XIII в. его призвали венгерские магнаты для борьбы с половцами, а затем он переместился в Восточную Прибалтику. Туда немецких рыцарей пригласил один польский герцог, потерявший надежду собственными силами защититься от набегов языческих литовских племен пруссов. Примерно за полвека орден завоевал всю страну пруссов, а также некоторые польские земли и создал там собственное государство.

Замок тамплиеров Крак де Шевалье в Сирии

Уже Первый Крестовый поход в Палестину показал, насколько влиятельной силой в Западной Европе стала католическая церковь. Крестовые походы привели к перемещению больших масс людей из Европы на Ближний Восток, где возникло несколько христианских государств.

Вопросы

1. Какие группы населения Западной Европы участвовали в Крестовых походах и что их влекло в эти опасные экспедиции?

2. Могли ли состояться Крестовые походы до клюнийской реформы? Ваши аргументы.

3. Назовите государства, основанные крестоносцами на Ближнем Востоке.

Из «Книги назидания» Усамы ибн-Мункыза (1095—1188)

У франков, («Франками» автор называет всех европейцев в государствах и армиях крестоносцев.) да покинет их Бог, нет ни одного из достоинств, присущих людям, кроме храбрости. Одни только рыцари пользуются у них преимуществом и высоким положением. У них как бы нет людей, кроме рыцарей. Они дают советы и выносят приговоры и решения... Такое постановление, после того как рыцари окончательно утвердят его, не может быть изменено или отменено ни королем, ни кем-нибудь из предводителей франков, и рыцарь у них — великое дело...

Я расскажу кое-что о делах франков и об их диковинном уме, В войсках короля (Иерусалимского)... был всадник, пользовавшийся большим почетом, который прибыл из их страны, совершая паломничество, и возвращался туда. Он подружился со мной, привязался ко мне и называл меня «брат мой». Между нами была большая дружба, и мы часто посещали друг друга. Когда он собрался возвращаться по морю в свою страну, он сказал мне: «О, брат мой, я отправляюсь в свою страну и хотел бы, чтобы ты послал со мной своего сына». А мой сын был в то время при мне и было ему от роду 14 лет. «Пусть он посмотрит на наших рыцарей, научится разуму и рыцарским обычаям Когда он вернется, он станет настоящим умным человеком».

Мой слух поразили слова эти, которых не мог бы произнести разумный; ведь даже если бы мой сын попал в плен, плен не был бы для него тяжелее, чем поездка в страну франков.

Я ответил моему другу: «Клянусь твоей жизнью, то же было и у меня в душе, но меня удерживает от этого лишь то, что его бабушка — моя мать — очень его любит и не позволила ему выехать со мной, пока не заставила поклясться, что я приведу его к ней обратно» — «Значит, твоя мать еще жива?» — спросил франк. «Да», — сказал я. «Тогда не поступай против ее желания», — сказал он...

Все франки, лишь недавно переселившиеся из франкских областей на Восток, отличаются более грубыми нравами, чем те, которые обосновались здесь и долго общались с мусульманами.

Вот пример грубости франков, да обезобразит их Бог. Однажды, когда я посетил Иерусалим, я вошел в мечеть аль-Акса. Рядом с мечетью была еще маленькая мечеть, в которой франки устроили церковь. Когда я заходил в мечеть, а там жили храмовники — мои друзья, они предоставляли мне маленькую мечеть, чтобы я в ней молился.

Однажды я вошел туда, произнес: «Господь велик» и начал молиться. Один франк ворвался ко мне, схватил меня, повернул лицом к востоку и крикнул: «Молись так!». К нему бросились несколько человек храмовников и оттащили его от меня, и я снова вернулся к молитве. Однако этот самый франк ускользнул от храмовников и снова бросился на меня. Он повернул меня лицом к востоку и крикнул: «Так молись!». Храмовники опять вбежали в мечеть и оттащили франка. Они извинились передо мной и сказали: «Это чужестранец, он приехал на этих днях из франкских земель и никогда не видал, чтобы кто-нибудь молился иначе, как на восток». — «Хватит уж мне молиться»,— отвечал я и вышел из мечети. Меня очень удивило выражение лица этого дьявола, его дрожь и то, что с ним сделалось, когда он увидел молящегося по направлению к югу.(В сторону Мекки.)

Я видел, как один франк пришел к эмиру Му'ин ад-Дину, да помилует его Господь... и сказал: «Хочешь ты видеть Бога ребенком?». — «Да», — сказал Му'ин ад-Дин, франк пошел впереди нас и показал нам изображение Мариам, на коленях которой сидел маленький Мессия, да будет над ним мир. «Вот Бог, когда он был ребенком», — сказал франк. Да будет превознесен Всевышний Бог над тем, что говорят нечестивые, на великую высоту!

У франков нет никакого самолюбия и ревности. Бывает, что франк идет со своей женой по улице. Его встречает другой человек, берет его жену за руку, отводит ее в сторону и начинает разговаривать, а муж стоит в сторонке и ждет, пока она кончит разговор. Если же разговор затянется, муж оставляет ее с собеседником и уходит...

Я присутствовал в Табарии при одном из франкских праздников. Рыцари выехали из города, чтобы поиграть копьями. С ними вышли две дряхлые старухи, которых они поставили на конце площади, а на другом конце поместили кабана, которого связали и бросили на скалу. Рыцари заставили старух бежать наперегонки. С каждой из этих старух двигалось несколько всадников, которые их подгоняли. Старухи падали и подымались на каждом шагу, а рыцари хохотали. Наконец, одна из них обогнала другую и взяла этого кабана в награду...

Мы вошли в дом одного рыцаря. Это был один из старожилов, которые сюда прибыли во время первых походов франков... Нам принесли прекрасно накрытый стол, чисто и хорошо приготовленные кушанья. Рыцарь увидел, что я воздерживаюсь от еды (Мусульмане опасались съесть за столом европейца что-либо нечистое, например свинину.) и сказал мне: «Ешь, ублаготвори свою душу. Я сам не ем ничего из франкских кушаний и держу египетских кухарок, я ем только то, что ими приготовлено, и в моем доме не бывает свиного мяса». Я стал есть, но был осторожен, а потом мы ушли. Однажды я проходил по рынку и ко мне привязалась какая-то женщина. Она что-то бормотала на их языке, и я не понимал, что она говорила. Вокруг нас собралась толпа франков, и я убедился в своей гибели. Вдруг приблизился этот самый рыцарь... Он увидел меня, подошел ко мне и сказал, обращаясь к женщине: «Что у тебя с этим мусульманином?». — «Этот человек убил моего брата Урса!» — воскликнула она... Рыцарь закричал на нее и сказал: «Этот человек купец, он не сражается и не принимает участия в бою». Он прикрикнул на собравшихся, и те рассеялись. Тогда рыцарь взял меня за руку и пошел со мной. Мое спасение от смерти было следствием того, что я у него поел.

Вопросы

1. Что помимо войны сводило вместе мусульман и христиан в Палестине? Какие связи завязывались между ними?

2. Какие обычаи друг у друга не понимают или не хотят понимать мусульмане и христиане в Палестине?

3. Какие основания у автора высокомерно относиться к «франкам», считать их грубыми и некультурными людьми?

4. Чему научились у мусульман европейцы, пожившие какое-то время в государствах крестоносцев?

5. Объясните поведение братьев ордена тамплиеров в приведенной ибн-Мункызом сценке. Почему они разрешали молиться у себя мусульманину, почему извинялись за поведение новичка-«франка»?

§ 26. Англия и Франция: слишком тесные объятия

Над кем властвует король?

В то время как на востоке Европы набирали силу молодые монархии — Польша, Чехия и Венгрия, Германская империя шла к вершине своего могущества, а крестоносцы сражались в Сирийской пустыне с мусульманами, Франция переживала тяжелые времена. Бывшее Западно-Франкское королевство распалось на десятки независимых друг от друга самостоятельных владений — больших и мелких княжеств. При передаче этих княжеств по наследству они порой делились между наследниками на части, переходили из рук в руки при заключении браков между разными династиями. Юг Франции стал до того самостоятельным, что там и слышать не хотели о короле. На севере потомков Гуго Капета, графа Парижского, на словах признавали королями, но мало кто их действительно слушался. Собственные владения королей того времени (королевский домен) простирались узкой полосой от Парижа — на севере до Орлеана — на юге. Герцоги Нормандии, Бургундии, Бретани, Аквитании имели каждый намного больше земель и людей, чем их король. Не уступали королю силами и некоторые графы, например графы Анжу, Тулузы, Блуз. Да и в самом домене засели в крепких замках сильные сеньоры, не боявшиеся короля.

Первые успехи

Король Людовик VI по прозвищу Толстый (1108—1137) вместе со своим верным помощником Сугерием, аббатом главного монастыря Франции Сен-Дени (т. е. св. Дионисия), всю жизнь потратил на то, чтобы навести порядок в королевском домене. Ему удалось укротить многих дерзких баронов и разрушить их замки. А в самом конце жизни Людовик VI добился, как всем тогда казалось, невероятной удачи. Он смог женить своего 17-летнего сына и наследника Людовика VII (1137—1180) на 15-летней Альеноре, ставшей после неожиданной смерти отца единственной наследницей огромного Аквитанского герцогства.

Из жизни королей

Блестящий двор Аквитанских герцогов был известен всей Европе своей изысканностью и богатством. Дед Альеноры — герцог Гильом IX — был одним из самых известных поэтов своего времени. Но не поэтические увлечения аквитанцев манили Капетингов: от брака Людовика VII и Альеноры владения французского короля могли вырасти сразу раз в пять. Веселая свадьба в Бордо' сулила французской монархии скорое величие.

Но на самом деле все оказалось куда сложнее. Через несколько лет после женитьбы сердце молодого короля было тронуто страстной проповедью знаменитого аббата монастыря Клерво Бернара, призывавшего христиан вновь идти с оружием в руках в Палестину. И Людовик VII в 1147 г. отправился во Второй Крестовый поход. Он не хотел расставаться с очаровательной и жизнерадостной королевой и взял ее с собой. Поход был неудачен, а душа Людовика VII омрачилась ревностью. Ему показалось, что Альенора слишком много внимания уделяла блистательному Раймонду, князю Антиохийскому...

Держава Плантагенетов в XII в. и собственные владения (домен) французских королей

Вскоре после возвращения из Святой Земли Людовик VII, несмотря на искреннюю привязанность к жене, решил с ней развестись. На разводе настаивал и тот же Бернар Клервосский, считавший, что королева дурно влияет на монарха. Развод Людовика VII и Альеноры стал событием, имевшим тяжелые последствия для Французского королевства. Альенора забрала с собой изрядную часть приданого — обширные аквитанские земли. По дороге из Парижа в Бордо разведенной королеве приходилось то и дело спасаться от отрядов знатных сеньоров, каждый из которых решил во что бы то ни стало похитить Альенору и жениться на ней. Спустя время Альенора отдала свою руку сопернику своего бывшего мужа Генриху, графу Анжу (на западе Франции) из рода Плантагенетов. Генрих оказался счастливым наследником сразу нескольких знатнейших семейств, и спустя некоторое время в его руках оказались огромные владения: многие западные французские земли, часть Аквитании и, самое главное, герцогство Нормандия. Более того, Генрих был внуком короля Вильгельма Завоевателя и потому в 1154 г. к нему законным образом перешла... английская корона.

Анжуйская держава

Король Англии Генрих II Плантагенет мог считать себя во Франции большим хозяином, чем французский король. Огромные владения Генриха II, простиравшиеся по обе стороны Ла-Манша, получили у историков название Анжуйской державы.

Непростое наследство ожидало в Англии Генриха II. Со времени битвы при Гастингсе прошло 90 лет, но англосаксы продолжали считать нормандских королей и баронов чужеземными завоевателями. Чтобы упрочить свою власть, нормандцы по всей стране выстроили крепкие замки, самым известным из которых был Тауэр, как бы грозно нависший над Лондоном. Нормандские бароны получили большие владения, в которых трудились покоренные англосаксы. Так что у крестьян были свои основания питать к нормандцам неприязнь. Она усиливалась и из-за того, что пришельцы говорили на языке, непонятном англосаксам. Постоянная опасность восстаний англосаксов заставляла баронов теснее сплачиваться вокруг короля, тем более что в Нормандии привыкли к строгому послушанию своему герцогу.

Нормандские герцоги — английские короли, естественно, старались, чтобы и в Англии их власть не стала слабее. Еще Вильгельм Завоеватель объявил, что вся земля в стране — его. Он раздавал земли баронам так, чтобы у каждого из них владения были разбросаны в разных концах Англии, а не лежали единым большим массивом. Чтобы лучше узнать завоеванную страну, нормандцы провели земельную перепись — первую в средневековой Европе. Поскольку на вопросы уполномоченных короля требовалось отвечать только правду, «как на Страшном суде», то и готовая перепись получила название «Книга Страшного суда» (1086).

Чтобы бароны не забрали слишком много власти, нормандские короли сохранили англосаксонские судебные собрания в графствах и сотнях, на которые издавна делилась Англия. Но в каждом графстве был и королевский представитель — шериф. Со временем было создано центральное казначейство (Палата шахматной доски), куда шерифы привозили из своих графств собранные ими подати, штрафы и другие королевские доходы. Здесь все эти деньги учитывались и распределялись.

Королевский талант

У Генриха II Плантагенета был вкус к власти и настоящий талант правителя. Чтобы прочно связать между собой столь различные земли, как в Анжуйской державе, талант, безусловно, требовался. Генрих II, казалось, никогда не отдыхал. Он постоянно разъезжал по своим бескрайним владениям, везде старался сам навести порядок, появлялся всюду нежданно-негаданно, чтобы застать врасплох нерадивых управителей. Король всеми силами старался еще более укрепить свою власть. Он требовал безоговорочного подчинения своей воле. Порой Генрих II отдавал самые неожиданные приказания, по нескольку раз на дню их меняя только для того, чтобы проверить, готовы ли его придворные, не раздумывая и без ропота, выполнять любые капризы государя.

Зарождение суда присяжных

Генрих II рассылал всюду своих судей, к которым могли обращаться все свободные люди. Прибыв в какую-нибудь местность, королевский судья вызывал к себе двенадцать "достойных, честных и заслуживающих доверия" людей. Они должны были под присягой назвать судье всех известных им в этих краях воров, убийц и прочих преступников. Среди двенадцати всречалось немало и свободных крестьян. Из этого новшевства Генриха II впоследствии вырос суд присяжных. В современном суде присяжных, правда, двенадцать избранных "достойных" людей не выдают преступников, а решают, виновен или нет человек, представший перед судом.

В особенно сложных случаях тяжба передавалась в придворный королевский суд. Дело рассматривалось порой долго, а двор всё время разъезжал вслед за не знавшим покоя королём. Одному ходотаю по делу о наследстве пришлось проехать вместе с королевским двором из Англии до Аквитании, потом обратно в Англию и там ещё изрядно поколесить по стране, прежде чем он дождался приговора, к счастью, благоприятного для него.

Архиепископ-мученик

Казалось, что никто не в состоянии противостоять несгибаемой воли короля. И уж меньше всего ждал Генрих II сопротивления от своего давнего друга и верного помощника Томаса Бекета, канцлера королевства. Король желал, чтобы во главе английской церкви стоял послушный ему человек. Поэтому он уговорил Бекета, не имевшего раньше никакого отношения к духовенству, принять духовный сан. Однако не успел Томас Бекет стать в 1162 г. архиепископом Кентерберийским, как переменился до неузнаваемости. Из блистательного придворного, купавшегося в роскоши, он превратился в строгого монаха, погруженного в молитвы и богоугодные дела. И самым неприятным для Генриха II сюрпризом стало то, что новый архиепископ начал неистово отстаивать самостоятельность церкви, неподвластность ее королю. Гнев короля был таков, что Томасу Бекету пришлось на шесть лет покинуть Англию. Но изгнание только ожесточило архиепископа. «Неужели же нет никого, кто освободил бы меня от этого попа!» — воскликнул Генрих II, когда узнал, что Томас, вернувшись в Англию, принялся яростно обличать своих врагов. Слово короля было услышано привыкшими к повиновению придворными, и они прямо у алтаря Кентерберийского собора умертвили Бекета.

Это святотатство вызвало бурю негодования. Начались волнения. Папа наложил на Англию интердикт. Впервые в жизни Генриху II пришлось склонить голову и смиренно принести покаяние. Но смута в королевстве продолжалась. Против деспотичного короля восстали даже его сыновья, которых подговаривал к неповиновению французский король. Мятеж во Франции попробовала поднять и Альенора, но была заточена в тюрьму. С трудом удержался Генрих II на пошатнувшемся троне. Чтобы замолить тяжкий грех убийства Бекета, он обещал отправиться в Крестовый поход, но умер в 1189 г. Обещание отца выполнил его сын — Ричард Львиное Сердце.

Вопросы

1. Женитьба и развод французского короля перекроили европейские границы. Как вы думаете, часто ли подобное случалось в средневековой Европе?

2. Почему король во Франции оказался слабее многих герцогов и даже некоторых графов?

3. Какими способами старались не допустить усиления баронов английские короли?

4. Попробуйте объяснить, почему произошла резкая перемена в характере и взглядах Томаса Бекета?

Из сочинения «О жизни короля Людовика Толстого» аббата Сугерия

Священный долг королей — мошною рукою обуздывать дерзость тиранов, которые раздирают страну бесконечными войнами, тешатся грабежами, губят бедный люд, разоряют церкви и столь предаются неистовству, что, если давать ему волю, оно зажигает их все большей и большей яростью... Пример тому — Томас Марль, человек отчаянный. Дьявол ему сопутствовал, как бывает это с безумцами, чьи успехи неизменно приводят их к гибели. В то время как Людовик VI был занят... войнами, тот, не страшась наказания церковного, разорял и, как хищный волк, пожирал округа Ланский, Реймский и Амьенский, не давая при этом ни малейшей пощады ни клиру, ни народу. Все истреблял, все губил, отнял также два лучших селения у монастыря св. Иоанна Ланского. Неприступные замки Креси и Ножан, как если бы они были его собственные, укрепил достойными удивления валами и высочайшими башнями и, сделавши из них как бы гнездо драконов и вертеп разбойников, немилосердно предавал всю почти округу грабежу и пожару. Измученная его неистовством, собралась церковь французская на обшем соборе в Бовэ, чтобы произнести здесь... постановление о (его) осуждении... По просьбе и жалобам сего великого собора король немедленно двинул против него свое войско. В сопровождении клира, к которому всегда относился он со смиренным почтением, направился король к крепчайшему замку Креси и внезапно захватил его могучей рукой своих воинов или, скорее, (рукой) Божией. Приступом взявши крепкую башню, как если бы она была хижиной крестьянина, привел в расстройство преступников... и без милосердия их уничтожил.

Из песни неизвестного автора времен Второго Крестового похода (1147—1149):

     Судьба вас, рыцари, хранит:
     Вас шлет Господь, чтоб пали в прах
     И турок, и альморавид,
     Что зло творят о сих порах.
     Владенья Бога враг крушит.
     Нас жгут недаром боль и страх:
     Был людям тайный смысл открыт
     Деяний Божьих в тех краях.
     Кто с Людовиком в бой идет,
     Да не страшится преисподней:
     Он душу Раю отдает,
     Где реют ангелы Господни.
     Взята Эдесса силой зла, 
     И христиан кручина ест:
     Все храмы сожжены дотла, 
     Замолкни хор и благовест. 
     О, рыцари, пора пришла 
     Оружье взять и сняться с мест,
     (Альморавид — имеется в виду араб.)
     Тому отдайте в дар тела,
     Кто ради вас взошел на крест.
     Кто с Людовиком в бой идет;
     Да не страшится преисподней:
     Он душу Раю отдает,
     Где реют ангелы Господни.
     Пример вам будет Людовик — 
     Он многих многим превзошел, 
     Богат и властию велик, 
     И выше всех его престол. 
     Снял мех он, к коему привык, 
     И град, и замок пуст и гол. 
     К тому с мольбою он приник, 
     Кто ради нас на крест взошел.
     Кто с Людовиком в бой идет,
     Да не страшится преисподней:
     Он душу Раю отдает,
     Где реют ангелы Господни.

Из «Истории аббатства Кройланд» аббата Ингульфа (1109)

В первое время нормандцы отнимали многие поместья по одному словесному приказанию короля (Вильгельма), без всякого указа, представляли только его меч или шлем, или рог, или чашу. А иногда предъявляли одни только его шпоры, лук или даже только его стрелу. Но это было только в начале его правления, в следующие же годы такой способ завладения изменился. Нормандцы выказывали такое презрение к англосаксам, что лишали их мест, как бы ни были они достойны, между тем как чужеземцам всякой иной нации давали их с удовольствием. Они презирали самый язык англов до того, что законы и постановления английского короля писались на галльском языке, и даже в школах дети выслушивали уроки грамоты и грамматики не на английском, а на галльском языке. Даже самый английский шрифт в грамотах и во всех книгах был изгнан и заменен галльским.

Вопросы

1. С чьей помощью борется Людовик VI с непослушными сеньорами в своем домене?

2. Чем объясняет аббат Сугерий суровые действия короля против Томаса Марля, «человека отчаянного»? В своих ли собственных интересах поступает король, по мнению аббата?

3. Какой образ короля Людовика VII создает певец-крестоносец? Что в этом портрете короля представляется явным преувеличением?

4. Средневековые короли часто вручали, своему послащу в качестве своеобразного знака его полномочий перчатку со своей руки или же предметы, названные в хронике аббата Ингульфа. Как вы можете объяснить этот обычай?

§ 27. Три кретоносца

И снова на Восток

Для христиан дела в Палестине шли особенно тяжело с тех пор, как Египет и Сирия были объединены под властью великолепного полководца султана Солах ад-Дина (в Европе его называли Саладином).

Салах ад-Дин (1138—1193) по происхождению курд. Он постепенно возвысился при дворе египетского халифа и после его смерти силой захватил власть в стране. Вскоре Салах ад-Дин завоевал Месопотамию и Сирию и стал самым могущественным из всех мусульманских правителей. Султан объявил джихад — священную войну против крестоносцев. В 1187 г. желтое знамя султана взвилось над покоренным им Иерусалимом, а вскоре и последние остатки Иерусалимского королевства оказались в его руках. Несмотря на то, что христиане вели многолетние войны с Салах ад-Дином, в Европе о предводителе мусульман обычно отзывались с почтением как о благородном, мужественном и великодушном рыцаре.

Захват султаном Иерусалима стал причиной объявления в Европе Третьего Крестового похода (1189—1192). Это предприятие оставило после себя долгую память уже потому, что в нем участвовали сразу три монарха — государи Германии, Англии и Франции. Это были германский император Фридрих I Барбаросса (т. е. «Рыжебородый»), английский король Ричард I Львиное Сердце и король Франции Филипп II Август. Венценосцев разделяли непримиримые противоречия и подчас личная вражда, тем не менее все трое решили по настоянию церкви пуститься в опасный путь.

Император, окружённый воинами, на молитве. Рельеф (XIII в.)

Грозный император

Император Фридрих Барбаросса (1152—1190) по понятиям своего времени был уже глубоким стариком — его возраст приближался к 60 годам. Много лет назад, когда Фридрих был еще не королем, а герцогом Швабским, он уже бывал в Святой Земле в неудачном Втором Крестовом походе. Но куда большую славу приобрел Фридрих в самой Германии. Он — один из самых известных германских императоров, одно имя которого внушало трепет врагам империи. Много лет провел Фридрих I в войнах с папами и североитальянскими городами, при этом удача то сопутствовала ему, то отворачивалась от него...

Фридрих I Барбаросса и его рыцари были полны надежд отвоевать назад захваченный сарацинами Иерусалим. Но по пути в Палестину — в Малой Азии — случилось непредвиденное. В жаркий день император спустился к неглубокой, но бурной речке Салеф и, не снимая лат, зашел в воду, чтобы освежить измученное зноем тело. Все войско ахнуло, увидев, как император внезапно упал навзничь. Из реки вынесли Фридриха уже бездыханным. То ли течение сбило императора с ног, а из-за тяжести вооружения он не сумел подняться и захлебнулся, то ли Фридрих I потерял сознание от солнечного удара, то ли не выдержало тягот похода сердце. Немецкие крестоносцы были охвачены непередаваемым горем. Современники даже утверждали, что некоторые рыцари, «мечась между ужасом и надеждой, кончали с собой, другие же, отчаявшись и видя, что Бог словно не заботится о них, отрекались от христианской веры и вместе со своими людьми переходили в язычество».

Легендарный король...

Легендами окружено имя английского короля Ричарда I Львиное Сердце (1189—1199). О короле слагали песни, в которых воспевали его мудрость, великодушие, благородство и рыцарственность. Прозвище Ричарда I свидетельствовало о его дерзости и неустрашимости в бою.

Правда, приобрел он его после жестокого штурма вовсе не мусульманского, а христианского города Мессина на Сицилии. Ричард I хотел подчинить остров своей власти. С Сицилией ему это не удалось, но зато дальше по пути в Святую Землю флот английского короля неожиданно захватил остров Кипр, принадлежавший византийцам.

Война в Палестине шла тяжело. Несмотря на смелость короля, порой граничившую с безрассудством, крестоносцы не могли похвастаться особыми успехами. И одной из главных причин этого были постоянные раздоры в христианском воинстве. Дело в том, что не все ладилось в отношениях между Ричардом I и третьим коронованным крестоносцем — французским королем Филиппом II.

... и его враг

Во Франции с королем Филиппом II (1180— 1223), прозванным впоследствии Августом, связывали свои надежды все, кто мечтал отторгнуть у могущественных Плантагенетов их французские владения. Само рождение Филиппа — долгожданного наследника Людовика VII — вызвало в Париже настоящее ликование.

Одному англичанину, оказавшемуся в уличной толпе в Париже, пришлось услышать в тот день следующие слова: «Слава Богу, теперь в нашем королевстве есть наследник, и от него ваш король испытает бесчестие и разгром, кару и стыд, поражение и нищету!»

Но во время Крестового похода «бесчестье и стыд» приходилось постоянно терпеть самому Филиппу II. У него было мало денег, мало людей, мало кораблей. Зато английский король не упускал случая блеснуть своим могуществом и состоянием. Снисходительный тон Ричарда I по отношению к своему небогатому французскому собрату приводил того в бешенство. Но что ему оставалось делать, если не молча терпеть очередную обидную выходку Ричарда I. Время от времени происходили стычки между людьми обоих королей, да и сами они изрядно интриговали друг против друга уже по пути в Святую Землю. А самое тяжелое оскорбление Ричард I нанес Филиппу II еще на Сицилии, отказавшись жениться на сестре французского короля, хотя и был с ней помолвлен.

Окончательно терпение Филиппа II лопнуло после прибытия крестоносцев в Палестину. Каждый шаг по Святой Земле, любое военное предприятие вызывало бесконечные споры между государями. Наконец под предлогом болезни Филипп II вместе со своим не слишком внушительным войском отплыл в Европу. Ричард продолжал воевать. Чуть ли не по всему мусульманскому Востоку в ту пору матери уговаривали капризничавших младенцев словами: «Не плачь, не плачь, а то король Ричард приедет!». А если под мусульманским всадником вдруг шарахался в сторону конь, наездник недовольно ворчал: «Ну что ты, короля Ричарда увидал?».

Слухи о том, что вернувшийся на родину Филипп затеял опасные интриги против английского королевства, где к тому же свила гнездо измена, заставили Ричарда ускорить мирные переговоры с главным противником — султаном Саладином.

По перемирию с Саладином христиане удерживали узкую полосу земли вдоль морского побережья. Иерусалим оставался в руках мусульман, но они обязывались три года беспрепятственно пропускать в священный город христианских купцов и паломников.

Арест Ричарда I Львиное Сердце. Миниатюра (XIII в.)

Тотчас же Ричард I поспешил в Англию. То ли нарочно, то ли из-за шторма он выбрал не кружной путь морем вокруг Пиренейского полуострова, а прямой — по суше через Германию. Дорога вела по землям врагов английского короля, и Ричард ехал переодетый купцом. Но неподалеку от Вены его опознали и схватили по приказу молодого австрийского герцога Леопольда. В Палестине при штурме города Акра Ричард швырнул в грязь знамя герцога, появившееся на крепостной стене раньше, чем знамя самого Ричарда. Леопольд не забыл этой обиды. Герцог выдал своего пленника германскому императору (сыну Фридриха Барбароссы), и тот два года продержал Ричарда Львиное Сердце в заключении. Родной брат английского короля Иоанн, остававшийся в Англии, явно не торопился собирать назначенный императором большой выкуп. Виновником этого промедления был Филипп П. Он обещал Иоанну денег, если тот не будет вызволять своего старшего брата и государя.

И все же весной 1194г. король Ричард наконец вернулся в Англию, столько лет проведшую без короля. Покарав изменников, Ричард вновь покинул страну. Теперь он отправился на войну в Нормандию, откуда войска Филиппа II начали вытеснять англичан. Военная удача и в Нормандии сопутствовала Ричарду до тех пор, пока при осаде одного замка пущенная кем-то из осажденных стрела не оборвала жизнь этого неутомимого воина. После гибели Ричарда I счастье стало отворачиваться от англичан.

Сладость мести

Филипп II добивался все больших успехов. Интересы его королевства требовали изгнания англичан с французских земель. Но и личная обида жгла короля — он страстно мечтал отомстить заносчивым Плантагенетам за перенесенные унижения. Каких только интриг не затевал Филипп, как только не вредил он англичанам! И в 1214 г. пришел наконец час его торжества. В сражении при Бувине армия Филиппа II разбила куда более многочисленные английские и союзные им имперские войска. Эта победа венчала многолетние изматывающие войны. Филипп шаг за шагом отвоевал несколько французских графств, искони принадлежавших Плантагенетам, а главное — герцогство Нормандию!

Поскольку Филипп II сильно расширил пределы французского королевства, современники присвоили ему прозвище Август. Тогда ошибочно считали, что это слово, взятое из титула римских императоров, переводится с латыни как «расширитель».

Была минута, когда Филипп II собирался уже высадиться в Англии, чтобы добить своих врагов, но планам этим не суждено было сбыться.

Надежная опора

В битве при Бувине очень важную роль сыграло пешее ополчение северофранцузских городов. Оно стойко выдержало удар рыцарской конницы врага. И это не случайность. Города были верными союзниками французских королей в их борьбе за объединение страны. Они помогали монархам деньгами, советами и людьми. А короли взамен нередко поддерживали горожан, даровали городам всевозможные права, объявляли их свободными от власти сеньоров — коммунами. В свою очередь горожане, как, впрочем, и крестьяне, видели в сильном короле защитника от произвола сеньоров, надеялись на то, что он утвердит в стране мир и справедливость.

К середине XIII в. владения французских королей выросли в несколько раз по сравнению со скромным доменом первых Капетингов. Франция наряду со Священной Римской империей и Англией выдвигается в число ведущих государств Западной Европы. И события времен Третьего Крестового похода — похода трех государей — сыграли в этом свою роль.

Вопросы

1. Что позвало в поход столь разных людей, как Фридрих I, Ричард I и Филипп II?

2. Только ли неприятная особенность характера Ричарда I — умение всюду наживать себе врагов — стала причиной его ссоры с Филиппом II Августом?

3. Чтобы собрать деньги на Крестовый поход, Ричард I обложил невиданными поборами всю Англию. Он говорил, что продал бы даже Лондон, если бы нашелся покупатель. Оправданы ли были эти затраты?

Английский хронист Роджер Ховден о ссоре Ричарда Львиное Сердце И Филиппа II Августа

На следующий день, когда Ричард хотел отправиться дальше, Танкред (король Сицилии) передал ему записку, доставленную ему от короля Франции герцогом Бургундским. В этой записке было сказано, что король Англии — изменник и не соблюдает заключенного мира. Если Танкред желает вступить в войну с королем Англии или напасть на него ночью, то люди Филиппа помогут ему истребить Ричарда и его войско. На это король Англии отвечал: «Я не изменник, не был им и не буду. Мира, который я заключил с вами, не нарушил и не нарушу, пока жив. Притом не могу легко поверить, чтобы король Франции мог таким образом писать обо мне, ибо он мой сюзерен и клялся быть союзником во время этого странствия...»

В этот же день и король Франции прибыл в Тавернь, говорил с Танкредом и, проведя там ночь, на следующий день вернулся в Мессину. Король же Англии, раздраженный против него, сумрачно смотрел на него, что не обещало мирного расположения, и старался отыскать предлог, чтобы отделиться от короля Франции. На его вопрос, что все это значит, Ричард передал ему через Филиппа, графа Фландрии, все, что он слышал от Танкреда, и в доказательство показал ему те письма. Король Франции, видя то и чувствуя себя несправедливым, замолчал, ибо не мог возражать. Но, вернувшись к себе, он объявил: «Теперь я вполне убежден, что король Англии ищет предлога делать мне зло, и все это выдумка и ложь. Я думаю, что он решился на такую выдумку, чтобы отказаться от моей сестры Алисы, с которою он клятвенно обручился. Но пусть он знает, что если это случится и он женится на другой, то я буду врагом его и всех его людей до конца жизни».

Услышав это, король Англии отвечал, что он никогда не женится на его сестре, ибо его отец (Генрих II Плантагенет) знал ее и имел от нее сына, чему он приводил многих свидетелей, готовых подтвердить то всяческим образом.

Из немецкой легенды о Фридрихе I Барбароссе

Император Фридрих Рыжебородый вовсе не умер — он будет жить вплоть до конца мира, так что станет последним законным императором. А до той поры он скрыт в толще гор Кюфхойзер. Когда император выйдет из горы наружу, он повесит свой щит на засохшее дерево, отчего оно зазеленеет, и наступят лучшие времена.

Изредка император говорит с людьми, которых карлики проводят к нему в глубь горы; порой он является и тем, кто снаружи. Обычно его видели сидящим на гкамье за круглым столом из камня. Он спит, подперев рукой голову. Но голова его то и дело клонится книзу, так что он как бы кивает пришедшему и порой подмигивает ему. У императора длинная борода. По словам одних, она проросла через каменный стол насквозь. Другие говорят, что она обвивается кругом стола. Император проснется, когда его борода трижды окружит стол, но пока что она обернулась всего лишь два раза.

Один пастух как-то насвистывал песенку, которая понравилась, наверное, императору, и карлик провел пастуха внутрь горы. Император встал и спросил: «Вьются ли еще вороны вокруг горы?». И когда пастух ответил утвердительно, император вскричал: «Ну так мне теперь придется спать еще сто лет!».

Вопросы

1. Убедительна ли изложенная английским хронистом версия о ссоре двух королей?

2. О каком отношении к Фридриху I в народе свидетельствует приведенная легенда? Хорошую ли память оставил о себе император?

§ 28. «Расширение» Европы

Историки называют Крестовые походы «военно-колонизационным движением». Колонизация — это освоение новых земель. Военной она становится тогда, когда захватывать новые земли приходится силой. Движение означает, что захват и освоение проходили долго и шли постоянно. Так, из десятилетия в десятилетие сотни, тысячи, десятки тысяч людей шли в Палестину. Правда, в конечном счете это движение окончилось неудачей — навсегда закрепиться в Палестине европейцам так и не удалось.

Но знаменитые Крестовые походы вовсе не были единственным примером колонизационного движения в Европе XI—XIII вв.

Внутренняя колонизация

Чтобы найти новые земли, вовсе не обязательно было отправляться в далекие странствия. Неиспользуемых земель хватало и в самой Европе. Другое дело, что освоить их было непросто, ведь это по большей части леса, болота. Леса надо было вырубать, болота осушать, а такой труд очень тяжел.

И тем не менее на протяжении нескольких столетий облик Европы преобразился. Усилиями многих поколений крестьян были расчищены огромные территории, раньше совершенно непригодные для сельского хозяйства. Больше пахотной земли — значит, больше хлеба, меньше опасность голода.

В этой внутренней колонизации крестьянам нередко помогали государи и вообще крупные сеньоры. Они освобождали от податей на какой-то срок деревни, возникшие на расчищенных землях. Сеньорам было выгодно, чтобы в их владениях жило больше крестьян, больше обрабатывалось земли, больше возникало деревень и сел, приносивших доход.

В освоении новых земель серьезное участие приняли и монахи. Монастыри возникали, как правило, в самых глухих уголках Европы. Несколько десятилетий спустя вокруг этих аббатств уже были ухоженные поля, сады и огороды, мельницы и виноградники. Особенно прославился такой работой орден цистерцианцев (от названия главного монастыря — Цистерциум). Трудолюбие монахов-цистерцианцев не знало пределов. Страшные лесные дебри они превращали в образцовые хозяйства. Но и сил зависимых крестьян монахи не щадили.

Монахи-цистерцианцы валят лес. Миниатюра (XIII в.)

В некоторых районах Европы, например в Нидерландах, использовали под сельское хозяйство каждый клочок земли, но ее все равно не хватало. Крестьяне в тех краях даже повели наступление на море. Чтобы защититься от наводнений, они строили дамбы, а порой насыпали настоящие острова из камней и мусора, на которых впоследствии устраивали пастбища.

В результате внутренней колонизации трудом многих поколений Европа постепенно стала приобретать все более обихоженный облик.

«Натиск на Восток»

Из таких перенаселенных областей Европы, как Нидерланды и некоторые районы Германии, началось постепенное перемещение населения на Восток — за реку Эльбу.

За Эльбой жили славянские племена, которые появились там после того, как во время Великого переселения народов германцы оттуда ушли. Славяне между Эльбой (Лабой) и Одером (Одрой) были язычниками. Государство у них еще не возникло, хотя уже появились крупные племенные союзы. Судьба этих славянских племен оказалась тяжелой. С востока завоевательные походы в их земли то и дело устраивало Польское королевство. Но еще опаснее был нажим с запада — со стороны германских князей.

Христианин и араб, играющие в шахматы. Миниатюра (XIII в.)

Крупные германские сеньоры, как светские, так и церковные, очень хотели расширить свои владения на Востоке за счет земель славянских племен. Началась борьба, которая заняла несколько веков, за покорение славян между Эльбой и Одером. С обеих сторон было проявлено сполна коварства и жестокости. Уже вроде бы покоренные славяне много раз восставали и отказывались от навязанного христианства. Славянские вожди то возглавляли эти восстания, то начинали поддерживать немцев.

Решающее слово в этой борьбе сказали крестьяне, те самые, что отправились искать лучшей жизни в отвоеванные у славян земли. Немецкие герцоги, графы и епископы всячески приглашали поселенцев, потому что понимали, что завоеванные земли надо еще удержать, а для этого их нужно заселить. Поселенцы получали много земли на хороших условиях и ради нее готовы были жить долгие годы в беспокойном германо-славянском пограничье.

Так германские князья завоевали, а пришлые поселенцы заняли и удержали земли славянских племен. Немало славян, как, впрочем, и немцев, в эти столетия погибли или бежали. Но многие остались и постепенно слились с новопоселенцами, передав им часть своих обычаев. Их земли вошли в состав империи точно так же, как когда-то после еще более упорного сопротивления в державу Карла Великого были включены земли саксов. И в том, и в другом случае завоевание сопровождалось обращением покоренных в христианство.

С XIII в. немецкая военная колонизация началась и в Восточной Прибалтике — Пруссии и Ливонии.

Реконкиста

На противоположном конце Европы — Пиренейском полуострове — тоже шла военная колонизация. Еще в VII—VIII вв. почти весь полуостров, кроме северной гористой части, был занят арабами (или, как их называли в Европе, маврами). Но вскоре христиане начали многовековую борьбу за отвоевание этих земель. По-испански Реконкиста и означает Отвоевание. Реконкиста продолжалась до конца XV в., но главные успехи были сделаны в XI—XIII вв. Это то самое время, когда крестоносцы рвались к Иерусалиму, а германские князья и крестьяне вытесняли западнославянские племена. Шло как бы одновременное наступление во все стороны. Реконкиста не была делом одних испанцев и португальцев — на войну с маврами шли рыцари со всей Европы. Крестьяне осваивали то, что было завоевано мечом.

Христиане не только воевали с маврами — они многому у них учились. Исламская культура в X—XII вв. была очень развитой, арабские мудрецы славились по всему миру. Немало европейцев отправлялись в арабскую Испанию за знаниями.

Этапы реконкисты

Вот лишь один пример того, как Европа училась у мавров. Весь мир сейчас пользуется цифрами, которые называются арабскими (хотя изобрели их в Индии). Эти цифры пришли в христианскую Европу, по-видимому, из Испании.

Внутренняя колонизация и завоевания христиан на Западе и Востоке как бы «расширили» пределы Западной Европы. Знакомство с иными народами и их обычаями дало много полезного для европейской культуры.

Вопросы

1. Покажите на карте Европы основные направления военно-колонизационных движений в средние века.

2. В старых монашеских орденах — бенедиктинском и клюнийском — самые тяжелые работы выполняли зависимые от монастырей крестьяне. Случайно ли возникший в самом конце XI в. орден цистерцианцев обязал самих монахов поднимать целинные земли?

3. Можно ли решить, кто прав, а кто виноват в бесконечных столкновениях немцев и славян в XI—XIII вв.?

4. Почему европейцы не смогли удержать Палестину, но сумели отвоевать у сарацин Испанию?

Из испанского эпоса «Песнь о моем Сиде» (XII в.)

Испанский героический эпос о Сиде посвящен подлинным событиям и подлинным людям. Его главный герой — испанский рыцарь Родриго (Руй Диас) (ок. 1040—1099), прозванный арабами Сидом (Господином). Руй Диас во главе отряда отчаянных воинов успешно воевал с маврами то как вассал испанского короля, а то и на собственный страх и риск. Порой переходил он на службу и к кому-нибудь из знатных и богатых мавров. В результате его походов и набегов значительная часть Испании оказалась снова под властью христиан.

     До моря известно стало о Сиде.
     С вассалами он в веселье великом:
     Победу ему ниспослал Всевышний.
     Ночами с ним ходит в набеги дружина,
     В Гухеру с Хативой с боем вступила,
     В Денью ворвалась, к югу спустившись.
     До моря разграбил он край сарацинский,
     Пенья-Кадьелья ему покорилась.
     Покорилась Сиду Пенья-Кадьелья.
     Хатива стонет, скорбит Гухера,
     Валенсия тоже в горе безмерном.
     Так, грабя врагов, разоряя всю область,
     Днем отсыпаясь, в набегах ночью,
     Беря города, он прожил три года.
     Валенсийцам урок преподал мой Сид:
     Не выйти им из ворот городских.
     Сады он их вырубил, вред им чинит.
     Мешает в город хлеб подвозить.
     Валенсийцы в горе: что делать им?
     Не подводят хлеб ни с какой стороны.
     Ни сына отец, ни родителя сын,
     Ни друга друг не научат, как быть.
     Плохо дело, сеньоры, коль нет еды,
     Коль мрут от голода жены с детьми.
     Валенсийцы не знают, как им спастись.
     Королю Марокко шлют весть они,
     Но им пособить у него нет сил —
     Войну за Атласом он должен вести.
     Рад Кампеадор* этой веста был...
     Велел, чтоб в Касгилье кликнули клич:
     Тот, кто быть хочет богат, а не нищ,
     Пусть к Кампеадору примкнуть поспешит —
     Валенсией он овладеть решил.

    «Кто хочет идти на Валенсию с нами
     По доброй воле — других мне не надо,—
     Тех в Сельфском ущелье три дня ожидаю».
     Промолвил это Кампеадор,
     Вернулся в Мурвьедро, что им покорен.
     Везде его клич разнесен молвой.
     Прослышав, как щедр и удачлив он,
     Валят к нему христиане валом.
     Повсюду молва шумит про него.
     Кто примкнул к нему, тот уже не уйдет.
     Мой Сид де Бивар* все богаче казной.
     Рад он, что рать у него растет,
     Не медлит, в поле выводит ее.
     Валенсию взял биварец в кольцо,
     Подступы занял со всех сторон,
     Маврам отрезал и выход, и вход,
     Давали ему валенсийцы отпор
     Девять месяцев ровно — немалый срок.
     Настал десятый — их войско сдалось.
     Большое веселье царило кругом,
     Когда в Валенсию Сид вошел.
     Стал конным тот, кто был пеш до сих пор.
     Разжились все золотом и серебром.
     Сделался там богачом любой.
     Взял пятую часть мой Сид от всего —
     Тридцать тысяч марок ему пришлось,
     А прочей добыче кто знает счет?
     Ликует мой Сид, что в час добрый рожден:
     Взвилось над алысасаром* знамя его...
     
     Богаты изгнанники*, всеми довольны,
     Все щедро взысканы Кампеадором,
     Даны дома и земли любому.
     Платит мой Сид, не скупясь нисколько,
     Даже тем, кто пришел в Валенсию позже.
     Но видит мой Сид: всем уйти охота
     И добычу свою увезти с собою.
     По совету Минайи* приказ он отдал:
     Коль, руки не целуя, домой без спросу
     Уйдет кто-нибудь и окажется пойман,
     Пусть отберут все добро у такого,
     На кол посадят нещадно и тотчас.
     Мой Сид все дела устроил как должно,
     Призвал Минайю, так ему молвил:
     «Коль вы согласны, узнать мне угодно,
     Скольким богатство дано было мною.
     Пусть всех людей перепишут по счету,
     И если кто убежать захочет,
     Пусть отберут у него нажитое
     И тем отдадут, кто не бросил город».
     «Вот мудрый приказ» — Минайя одобрил.
     
     Мой Сид созвал дружину на сбор,
     Велел сосчитать пришедших бойцов.
     Тридцать шесть сотен их было всего.
     Улыбнулся мой Сид — и рад он, и горд.
     «Славен Господь наш во веки веков!
     Не столько нас из Бивара ушло.
     Мы богаты, а станем богаче еще.
     Я вас, Минайя, коль вы не прочь,
     Пошлю в Кастилью: там у нас дом,
     Там наш сеньор, король дон Альфонс.
     Из того, что добыть нам здесь удалось,
     В дар ему сто коней возьмите с собой.
     За меня поцелуйте руки его,
     Просите, чтобы дозволил мне он
     Супругу с детьми увезти оттоль.
     Скажите, что я пришлю за семьей,
     Что доний Химену, Эльвиру и Соль
     С почетом великим и честью большой
     Доставят в край, что мной покорен».
     Ответил Минайя: «Исполню все».
     И стал собираться без лишних слов.
     С собой сто воинов взял посол,
     Чтоб не знать в пути ни забот, ни тревог...
     
     Покуда мой Сид веселился с дружиной,
     Пришел к ним с востока достойный клирик,
     Епископ Жером, господний служитель,
     Разумный и сведущий в мудрости книжной, 
     Отважный и в пешей, и в конной стычке. 
     Наслышался он про подвиги Сида 
     И с маврами жаждал помериться силой: 
     Позволь ему только схватиться с ними — 
     Вовек бы слез христиане не лили.
     Был рад ему очень мой Сид Руй Диас.
     «Мне, Бога ради, Минайя, внемлите.
     В благодарность Творцу за великую милость 
     Епархию здесь на земле валенсийской 
     Для дона Жерома решил учредить я, 
     А вы эту весть доставьте в Кастилью».
     Речь Сида пришлась Минайе по нраву. 
     Епископский стол Жеромом был занят. 
     Получил он землю, зажил в достатке. 
     О Боже, как все христиане рады, 
     Что епископ в Валенсию к ним назначен!

(Кампеадор («воитель») — прозвище Сида.)

( Бивар — название замка Сида.)

( Алькасар — в Испании название городской цитадели, кремля.)

( Сид и его вассалы были изгнаны королем Альфонсом VI из Кастилии, но позже за победы над маврами прощены.)

( Минайя — родственник и самый верный соратник Сида.)

Вопросы

1. Покажите на карте, в каком районе Европы происходит действие поэмы.

2. Попробуйте определить, что за люди шли в отряд Сида и с какими целями?

3. Почему изгнанный королем Сид шлет ему подарки, а затем даже передает ему отвоеванную Валенсию?

4. Только ли невероятной щедростью Сида объясняется его желание одаривать домами и землями даже тех, кто не участвовал в осаде Валенсии? Кстати, откуда Сид взял эти дома и земли?

5. Почему Сид так строг к желающим покинуть завоеванный город?

6. Как вы думаете, откуда родом мог быть епископ Жером?

7. Почему Сид создает епископство, даже не испросив разрешения у церковных властей?

8. Зачем Сиду понадобилось вызывать свою семью в только что отвоеванный у арабов город?

29. Между молотом и наковальней

Когда католической Европе стало тесно в уже обжитых границах и западноевропейцы устремились на Восток к новым завоеваниям, к освоению нетронутых земель внутри самой Европы,— Византия, наоборот, напрягала последние силы, чтобы удержать принадлежавшее ей веками.

В кольце врагов

Некогда могущественная Византия все больше уступала внешним врагам. Несчастья начались в середине XI столетия. Непобедимые нормандцы изгнали византийцев из Италии. Прославленный вождь нормандцев — Робер Гвискар, высадился с войском на Балканах, намереваясь покорить сам Константинополь. На Балканах начались восстания славянских народов, которые хотели использовать удобный случай, чтобы отделиться от Византии. В это же самое время на востоке жестокие поражения ромеям наносят новые страшные враги — тюрки-сельджуки.

Еще одно варварское нашествие

Тюркские народы, подобно другим варварам — древним германцам, гуннам и славянам, — отличались чрезвычайной воинственностью. Кочуя на запад из внутренних областей Азии (предгорий Алтайских гор), они совершали опустошительные набеги на богатые земли высокоразвитых государств в Средней Азии и Иране, на Кавказе и Балканах. В начале XI столетия огузы (одна из ветвей тюркских народов), объединенные вождями из племени сельджуков, вторглись в Среднюю Азию и Иран. Если раньше после успешного набега тюрки уходили с награбленной добычей восвояси, то теперь они создали собственную державу — Сельджукский султанат. Сельджуки восприняли от покоренных иранцев ислам и утонченную культуру. Вскоре тюркские отряды подошли к византийской границе.

Первое крупное поражение от сельджуков византийцы потерпели в 1071 г. у армянского города Манцикерт. Василеве Роман Диоген не только был разбит в этом сражении, но и пленен. Весть эта потрясла византийцев — ведь за последние три столетия ни один василевс не попадал в плен к врагу.

Победители сельджуки основали на юго-востоке Малой Азии свое государство — Румский султанат (по мусульманскому названию Византии — Рум). Постепенно тюркские племена все дальше проникали в византийские земли и, что самое важное, селились на них, вытесняя греков, а также живших на востоке Малой Азии армян.

Последняя великая династия

Победам норманнов, сельджуков и славян немало способствовали неурядицы внутри самой империи. На престоле один за другим сменялись слабые императоры. Вторжения врагов и распри среди ромейской знати привели к дотоле невиданному ослаблению Византии. Но вот в 1081 г. константинопольский престол захватил искусный полководец Алексей, основавший новую императорскую династию Комнинов. Алексей I Комнин первым делом усмирил смуту внутри державы. Конфисковав имущество своих противников, василевс скопил деньги, чтобы нанять воинов для защиты границ. С тех пор в византийском войске все больше становится чужеземцев-наемников: западноевропейцев, славян и тюрок. Византийские наемники смогли остановить норманнов и изгнать их с Балкан. Василеве Алексей, пользуясь победами рыцарей Первого Крестового похода в Малой Азии, значительно потеснил румских сельджуков.

Жизнь и правление Алексея I Комнина описала старшая дочь василевса — Анна Комнина в своей знаменитой книге "Алексиада". Анна Комнина принадлежала к тем знатным византийкам, которые сызмальства посвящали себя изящным искусствам. Эти аристократки достигали в науках таких успехов, что в спорах и беседах не только не уступали самым прославленным ученым мужам, но иногда, к стыду последних, и превосходили их. Анна Комнина писала о себе: «...закончив начальное образование, я перешла к риторике, изучала философию, а одновременно с ней занялась трудами поэтов и историков». В «Алексиаде» Анна показала себя изысканным рассказчиком, знатоком эллинской литературы, а также точным и осведомленным хронистом. Однако в дворцовых интригах царевна Анна оказалась не столь искусной. После смерти отца Анна попыталась посадить на престол своего мужа. Но василевсом в конце концов стал ее младший брат Иоанн I Комнин, который заставил сестру постричься в монахини, чтобы удалить ее от политической жизни.

Импертор Алексей I Комнин перед Христом. Миниатюра (XII в.)

Под силой скрывалась слабость

Василевсы династии Комнинов на целое столетие вернули стране едва ли не былое величие. Византийцы даже попытались восстановить свою власть в Италии. Внук Алексея — Мануил I Комнин — переправил туда войска и принудил к союзу южноитальянских норманнов. Византийцы и норманны соперничали за влияние в Италии с Фридрихом I Барбароссой. Эти и другие заморские экспедиции ромеев истощали силы империи. Процветание Византии оказалось призрачным. Новая катастрофа, выглядевшая тогда неожиданной и случайной, разразилась в 1176 г. Византийцы были наголову разбиты сельджуками у малоазийского города Мириокефала. После этой битвы ромеи теряют большую часть Малой Азии и навсегда переходят на востоке к обороне.

Торжество бессилия

После смерти Мануила I Комнина Византия в одночасье обессилела. Вновь восстали болгары и сербы и вскоре создали свои независимые царства. Опять вторглись венгры, вслед за ними — норманны. Византия оказалась под градом все нарастающих по силе ударов. Венцом всех несчастий ромеев стало появление под стенами Константинополя рыцарей Четвертого Крестового похода. Крестоносцы по пути к Гробу Господню вмешались в очередную распрю, разгоревшуюся между членами правившей тогда в Византии династии. Западные рыцари обратили свое оружие не против мусульман, а против византийцев, поддержав одного из претендентов на ромейский престол. С 9 по 13 апреля 1204 г. крестоносное воинство штурмовало Константинополь. Двадцать тысяч завоевателей овладели городом с полумиллионным населением. Впервые со дня основания «Град Константина» стал добычей врага.

Латинская империя

Латиняне (так называли крестоносцев ромеи) основали на руинах Византии свою империю, которую современники на Западе именовали Романией, а нынешние историки называют Латинской империей.

Первым императором Романии стал один из вождей крестоносцев — фландрский граф Балдуин, причем Балдуин считал себя законным преемником власти ромейских императоров, а Романию — продолжением Византии.

Латинянам не удалось покорить все византийские земли — греки отчаянно защищались. Да и сама Романия сразу же распалась на несколько мелких княжеств, лишь на словах признававших власть Константинополя (Фессалоникское королевство, Афинское герцогство, княжество Ахайя и др.).

Латиняне стали устанавливать на завоеванных землях свои порядки. На бывших византийских землях возникла, как тогда говорили, «Новая Франция». В Романии выросли по западноевропейскому образцу рыцарские замки, константинопольский патриарший престол занял католик, крестьяне попали в личную зависимость от латинских рыцарей. Большинство покорявших Византию крестоносцев разъехалось вскоре по домам, а те немногие, что остались в Романии, удерживались у власти благодаря своей безукоризненной дисциплине и организованности. Константинопольский двор славился на всю Европу доблестью рыцарей, которые непоколебимо следовали правилам рыцарской верности и чести.

Византия в изгнании

После падения Константинополя в византийских провинциях почти одновременно возникло три самостоятельных греческих государства — Никейская империя (на западе Малой Азии), Эпйрское царство (в Эпире) и наконец Трапезундская империя (на крайних восточных пределах державы). Правители этих государств враждовали между собой, оспаривая друг у друга право отобрать у латинян Константинополь и стать василевсом восстановленной Византии.

Наиболее могущественной из греческих стран оказалась Никейская империя. В ее столице Никёе собралась самая именитая ромейская знать. Один из бывших константинопольских вельмож — Феодор Ласкарис — стал императором нового государства. Это был удачливый воин, дальновидный политик, быстро остановивший латинское наступление в Малой Азии. Феодор разбил и сельджуков. В одном из сражений василевс вызвал на поединок султана и в бою на мечах одолел его. В Никею съехалось высшее православное духовенство, константинопольские ученые мужи, ремесленники и многие другие, кто бежал из-под власти латинян. В империи строилось множество храмов, дворцов и крепостей, писались великолепные книги. В правление Феодора и его преемников Никейская империя превратилась хотя и в небольшую, но воинственную и просвещенную страну, достойную наследницу Византии.

Возрождение Византии

Надежды ромеев на скорое изгнание латинян оказались отнюдь не напрасными. Покоренные ромеи не любили крестоносцев, сами же латиняне враждовали между собой.

Однажды никейский отряд, желая лишь «попугать» латинян, подошел к Константинополю. Случилось же так, что в это время латинское войско, предприняв морскую вылазку против никейцев, оставило город без надежной охраны. Константинопольские треки с ликованием узнали о приближении ромейского воинства. С их помощью ромеи проникли в город и легко овладели столицей. Вернувшиеся вскоре латиняне с ужасом узнали о случившемся. После короткой и несчастливой для рыцарей стычки латинянам оставалось лишь погрузиться на корабли и бежать на Запад. 15 августа 1261 г. никейский император Михаил VIII Палеолог, основатель последней династии византийских василевсов, торжественно вступил в Константинополь. Империя ромеев была восстановлена.

В итоге всех несчастий Византия из могучей мировой державы превратилась в небольшое греческое государство, владевшее частью Балкан, некоторыми землями в Малой Азии и несколькими островами в Эгейском море.

Вопросы

1. Почему судьбы Западной Европы и Византии так отличались: первая только набирала силы, а вторая клонилась к упадку?

2. Чем отличались нормандское и сельджукское вторжения в Византию?

3. С какими западноевропейскими правителями можно было бы сравнить Алексея I Комнина?

4. Почему Латинская империя, несмотря на военную мощь и доблесть латинян, оказалась столь недолговечной?

5. Почему именно в Никею бежало большинство ромеев, недовольных властью латинян?

6. Чему следует больше удивляться: тому, что Византия все-таки выдержала выпавшие на ее долю испытания, или же тому, что она столь скоро растеряла свое могущество?

Василевс Михаил VIII Палеолог. Миниатюра (XIV в.)

Историк Михаил Атталиот о битве при Манцикерте

Приход послов (сельджуков) еще не был ни отменен, ни отсрочен, а некоторые из приближенных императора (Романа Диогена) убеждали его отвергнуть мир, как лживый по существу и скорее бесполезный, чем сулящий выгоды. Ведь султан, говорили они, боится (нас), ибо не имеет значительных сил и, ожидая войска, идущие следом за ним, выигрывает время, чтобы соединиться с остальными силами. Эти речи толкали императора на войну. Таким образом, тюрки (т. е. сельджуки) хлопотали у себя о деле мира, император же, издав боевой клич, неожиданно одолел в (первой) схватке. Молва об этом, достигнув врагов, поразила их. Пока же они, также вооружившись, отогнали беспомощную толпу (своих) в тыл, а сами тотчас сделали вид, что построились в военный порядок. Но большинство их (тут же) обратилось в бегство, увидев выстроившиеся в порядке и военном великолепии фаланги ромеев. Тюрки отступили назад, а император устремился следом за ними со всем войском (и преследовал их), пока не наступил поздний вечер. Однако, не встречая у врагов сопротивления и зная, что лагерь лишен конных воинов и пешей стражи, ибо у императора не было с собою достаточною войска, чтобы и здесь оставить защиту, (к тому же) большинство воинов, как выше упоминалось, было утомлено еще раньше, император решил не продолжать более преследования, чтобы тюрки, устроив засаду, не напали на беззащитный лагерь. Вместе с тем он учитывал, что, если он продолжит свой путь, ночь настигнет его при возвращении и тогда тюрки, будучи хорошими стрелками из лука, изменят направление своего бега на противоположное. Поэтому, повернув императорское знамя, он возвестил, что пора вспомнить о возвращении. Стратиоты (т. е. воины) же, оказавшиеся далеко от своих фаланг, видя поворот императорского знамени, решили, что император потерпел поражение. Многие, впрочем, уверяют, что некто из злоумышлявших против императора, двоюродный брат Михаила, пасынка императора, давно затаив на него злой умысел, сам сеял среди стратиотов подобные слухи и тотчас, захватив своих (воинов), а ведь ему по доброте императора была вверена немалая часть войска, вернулся, как беглец, в лагерь. Подражая ему, и соседние с ним отряды один за другим без боя обратились в бегство, а за ними и другие. Тогда император, видя бессмысленное и беспричинное бегство, остановился вместе с окружавшими его людьми, призывая, как обычно, своих (воинов) прекратить бегство. Но никто не повиновался.

Те же из неприятелей, которые стояли на холмах, видя нежданную беду ромеев, сообщили султану о случившемся и убеждали его повернуть на ромеев. И вот после возвращения султана тотчас и неожиданно для императора битва разразилась. Приказав окружавшим его не поддаваться и не впадать в малодушие, император долго и мужественно защищался. Среди прочих же (воинов) вне укреплений лагеря, захлестнутых волною паники, стоял разноголосый вопль, господствовало беспорядочное бегство, и никто там не сказал нужного слова. А если и говорили, то одни о том, что император храбро сопротивляется с оставшимися у него воинами и что варвары уже обращены в бегство, другие же возвещали о его гибели или пленении, третьи же болтали совсем, другое и приписывали победу то той, то другой стороне, пока не начали многие из бывших с императором в походе каппадокийцев (Каппадокийцы — жители Каппадокии, области в Малой Азии.) дезертировать оттуда целыми отрядами.

0 том же, как я сам, стремясь отвратить поражение, встал на пути бегущих и многих из них задержал, пусть расскажут другие.

После этого многие из императорских конюхов, возвращавшихся с конями, на вопрос о том, что случилось, отвечали, что не видели императора. И какое было смятение, и плач, и горе, и ужас неудержимый, и пыль до небес, и, наконец, тюрки, нахлынувшие на нас отовсюду! Поэтому каждый, сколь у него нашлось рвения, или стремительности, или сил, вверил бегству собственное спасение. Неприятели же, преследуя бегущих по пятам, одних убивали, других же взяли живыми, а третьих растоптали лошадьми...

Так обстояло дело с остальным войском. Но окружавшие императора враги отнюдь не легко и не сразу его одолели. Обладая военным и стратиотским опытом, знакомый со многими опасностями, он оказал сильное сопротивление нападающим, убив многих. Наконец он был ранен мечом в руку, а затем конь его был повержен стрелой, и ему пришлось сражаться пешим. И вот к вечеру, вконец утомленный, о горе, он смирился и стал пленником.

Из «Алексиады» Анны Комнины о василевсе Алексее I Комнине

Алексей был не слишком высок, и размах его плеч вполне соответствовал росту. Стоя, он не производил сильного впечатления на окружающих, но когда он, грозно сверкая глазами, сидел на императорском троне, то был подобен молнии: такое всеподобающее сияние исходило от его лица и от всего тела. Дугой изгибались его черные брови, из-под которых глаза глядели грозно и вместе с тем кротко. Блеск его глаз, сияние лица, благородная линия щек, на которые набегал румянец, одновременно пугали и ободряли людей. Широкие плечи, крепкие руки, выпуклая грудь — весь его героический облик вселял в большинство людей восторг и изумление. В этом муже сочетались красота, изящество, достоинство и непревзойденное величие. Если же он вступал в беседу, то казалось, что его устами говорит пламенный оратор Демосфен. Потоком доводов он увлекал слух и душу, был великолепен и необорим в речах, так же, как и в бою, одинаково умел метать копье и очаровывать слушателей.

Историк Никита Хониат о разграблении Константинополя латинянами в 1204 г.

Неприятель сверх всякого ожидания увидел, что никто не выступает против него с оружием в руках и никто не сопротивляется: напротив, все остается открытым настежь, переулки и перекрестки не защищены, нигде ни малейшей опасности и полная свобода неприятелю. Жители города, передавая себя в руки судьбы, вышли навстречу латинянам с крестами и святыми изображениями Христа, как то делается в торжественных и праздничных случаях; но и это зрелище не смягчило души латинян, не умилило их и не укротило их мрачного и яростного духа: они не пощадили не только частное имущество, но, обнажив мечи, ограбили святыни Господни и звуком труб побуждали коней идти вперед. Не знаю с чего начать и чем кончить описание всего того, что совершили эти нечестивые люди. О ужас! Святые образы бесстыдно потоптаны! О горе! Мощи святых мучеников заброшены в места всякой мерзости! Но что страшно промолвить и что можно было видеть глазами: Божественное Тело и Кровь Христовы разлиты были и разбросаны по земле. Некоторые из них разбивали драгоценные чаши: их украшения прятали за пазуху, а из них пили, как из бокалов. О предтечи Антихриста и предвестники его нечестивых дел, в ожидании которых мы находимся!.. О разграблении главного храма (Святой Софии) нельзя и слушать равнодушно. Святые налои, (Налой (аналой) — высокий столик для чтения стоя) затканные драгоценностями и необыкновенной красоты, приводившей в изумление, были разрублены на куски и разделены между воинами вместе с другими великолепными вещами. Когда им было нужно вынести из храма священные сосуды, предметы необыкновенного искусства и чрезвычайной редкости, серебро и золото, которым были обложены кафедры, амвоны и врата, они ввели в притворы храмов мулов и лошадей с седлами; животные, пугаясь блестящего пола, не хотели войти, но они били их и таким образом оскверняли их калом и кровью священный пол храма.

Какая-то женщина, преисполненная греха, рабыня фурий, прислужница дьявола, исчадие ядоносных чар, ругаясь над Христом и восседая на патриаршем троне, пела неприличные песни и, ломаясь, скакала вокруг. После этого нельзя и говорить, что чего-нибудь не делалось или было хуже другого: величайшие преступления были совершены всеми с одинаковой ревностью. Разве могли пощадить жен, дочерей и дев, посвященных Богу, те, которые не щадили Самого Бога? Было ведь трудно смягчить мольбами и умилостивить варваров, раздраженных и исполненных желчи до того, что ничто не могло противостоять их ярости: если кто и делал такую попытку, то его считали безумным и смеялись над ним. Кто сколько-нибудь им противоречил или отказывал в требованиях, тому угрожал нож; и не было никого, кто бы не испытал в тот день плача. На перекрестках, в переулках, в храмах — повсюду жалобы и плач, рыдания, стоны, крики мужчин, вой женщин, грабежи, прелюбодейство, плен, разлука друзей. Благородные покрывались бесчестьем, старцы плакали, богатые бродили ограбленными. Все это повторялось на площадях, в закоулках, в храмах, в подвалах. Не было места, которое оставалось бы нетронутым или могло бы служить убежищем для страдальцев. Бедствия распространялись повсюду. Боже Бессмертный, какая была людям печаль, какое отчаяние! Когда случалось, чтобы морские бури, затмение солнца, кровавый лик луны, изменение в течении звезд где-нибудь и когда-нибудь могли предвещать подобное несчастье?

Таково было положение nanie и всех тех, которые были с нами одинакового состояния и образованности. Между тем низкая чернь и уличная сволочь обогащались через разграбление святыни, которую распродавали латиняне. Враги же предавались пиршествам и увеселениям, имея при этом в виду особенно осмеять и надругаться над греческими обычаями: так, они ходили по улицам, надев на себя без всякой нужды широкие одежды, а шеи лошадей украсили полотняным убором; белые ленты, которые развешивались по плечам, они привязали к мордам животных и с таким убранством разъезжали по городу. Другие носили письменные приборы, чернильницы и держали в руках тетради, как бы желая осмеять наших писателей. Большинство же забавлялось тем, что сажало на лошадей задом наперед обесчещенных ими женщин, завязав им волосы в узел и откинув их назад; кроме того, они украшали лошадей женскими головными уборами и локонами и целые дни бражничали и пили, угощаясь лакомствами и дорогими яствами; другие же объедались отечественными блюдами, как-то: лопатки говядины, отваренные в горошке, гороховая каша со свиным салом, приправленная чесноком, и соус, приготовленный из различных острых соков. После раздела добычи они не делали никакой разницы между святынею и обыкновенными предметами, но обращали все для своего употребления, без всякого уважения к Божеству и религии, так что пользовались образами Спасителя и святых как стульями и скамьями.

Строительные работы. Миниатюра (XII в.)

Вопросы

1. Случайно ли было поражение Романа Диогена?

2. Что вы можете сказать о военном искусстве византийцев и тюрок на основании приведенного текста?

3. Насколько описание внешности Алексея 1 в «Алексиаде» соответствует современным понятиям о мужской красоте.

4. Что подразумевал Никита Хониат, сравнивая разграбление Константинополя латинянами с обстоятельствами распятия Иисуса Христа?

5. Чем могли бы оправдать свои бесчинства латиняне, разграбившие Константинополь'?

§ 30. Камни тоже можно читать

О суровых временах рождения Германской империи, о ссорах между императорами и папами и первых Крестовых походах можно не только прочитать в книгах. Стоит попробовать как бы почувствовать их, очутившись в стенах какого-нибудь романского храма.

Романский стиль

Историки искусства называют романским стиль, сложившийся в архитектуре к XI в. и распространившийся от Португалии до владений крестоносцев в Палестине, от Финляндии до Сицилии. Иногда его влияние усматривают даже в облике храмов далекой Владимиро-Суздальской Руси. Это первый в средние века общеевропейский стиль. Название «романский» указывает на то, что многими своими чертами он обязан архитектуре Древнего Рима.

Зачем строят храмы?

В романском стиле строили порой и замки. Самый известный из них — знаменитый Тауэр в Лондоне. Но больше всего дошло до нас романских храмов: соборов, церквей, часовен. И дело здесь не только в том, что зодчими в те времена чаще всего были клирики (только они имели достаточно познаний, чтобы возвести большое каменное здание). Клюнийцы стремились, чтобы их церкви зримо предъявляли верующим образ могущественной обновленной церкви. Римские папы приказывали возводить храмы, при взгляде на которые каждый мог почувствовать всемирную силу преемников св. Петра. Но и германские императоры, при участии которых выросли огромные соборы в Шпайере, Вормсе, Майнце, тоже желали доказать всем свое никем не ограниченное земное могущество. Епископы и князья на границах славянского мира ставили храмы ради утверждения христианской идеи, ради того, чтобы вчерашние язычники, подавленные и устрашенные величием и мощью церкви, не дерзнули вернуться к своим идолам.

Планы раннехристианской базилики и романского собора

От торжища — к храму

В основу романского храма легла раннехристианская базилика. В Древнем Риме базиликами назывались общественные здания, предназначенные для торговли или же для рассмотрения судебных тяжб. Когда император Константин разрешил христианам открыто проповедовать свое учение, христианские священники пошли, естественно, не в храмы языческих богов. Они предпочли те общественные здания, где можно собрать сразу много людей. Базилики оказались очень удобными для нового культа, и первые христианские церкви стали возводиться по их образцу.

Устройство романского храма

Если посмотреть на базилику сверху, она будет похожа на вытянутый в длину прямоугольник. Вход в базилику — в центре одной из узких сторон этого прямоугольника. На противоположной стороне стена изгибается полукруглым выступом — апсидой. В апсиде когда-то восседал римский судья, а потом здесь поместили алтарь — сердце христианского храма. Все пространство базилики от входа до апсиды разделено продольными рядами колонн (чаще всего их было два). Часть базилики между стеной храма и ближайшим рядом колонн или между двумя соседними рядами колонн называется нефом. Если в базилике было два ряда колонн, то, соответственно, она называлась трехнефной. Боковые нефы были уже центрального нефа и значительно ниже его. Это вызвано тем, что большое здание сложно перекрыть надежным потолком. В раннехристианских базиликах потолки были, как правило, из дерева. Но зодчие раннего средневековья научились делать прочные каменные перекрытия нефов. Теперь храмы несравненно лучше, чем раньше, были защищены от пожаров. Но зато огромная тяжесть каменных сводов потребовала мощных, толстых стен, способных выдержать большую нагрузку. В храмах делали небольшие узкие окна, чтобы стены не потеряли надежности. Поэтому в романских зданиях чаще всего господствовал полумрак. Окна и арки унаследовали от Рима полукруглую в верхней части форму. Колонны, разделявшие нефы, были массивны. Под алтарной частью ниже уровня пола обычно скрывалось еще одно, «подвальное» помещение, которое называлось крипта (греческое слово «криптос» означает «тайный, скрытый»). В крипте обычно хоронили служителей данной церкви. Здесь же была и небольшая часовенка.

Церковь св. Михаила в Хильдесхайме (Германия, XI-XII в.)

Строители романской эпохи решили, что христианскому храму уместно иметь в плане вид не прямоугольника, а креста. Поэтому они стали делать пристройку, как бы пересекавшую главную базилику под прямым углом ближе к алтарной части. Это изобретение получило название трансепт. На пересечении главного нефа и трансепта порой возводили высокую башню. Нередко ставили две мощные башни у западной стены храма, там, где был главный вход (главный портал), а порой и у восточной — там, где апсида.

В результате толстенные стены из серого камня и почти лишенные окон, тяжелые двери, мощные башни по углам придавали храмам вид мрачноватых и грозных крепостей. И действительно, в те времена храмы нередко служили убежищами при нападении какого-нибудь неприятеля, будь то язычники — венгры или славяне, будь то воины соседнего князя, наемники папы или союзники императора.

Страшный суд. Фрагмент рельефа собора Сен-Лазар в Отене (Франция, XII в.)

Романские храмы изнутри покрывались росписями. Краски наносились на свежую, еще не просохшую штукатурку, отсюда и название этого вида живописи — фреска («свежая»).

Процессия осуждённых грешников. Фрагмент рельефа собора Сен-Лазар

Очень важную роль во многих романских храмах играла скульптура. Самые большие композиции размещались над главным порталом. Чаще всего там изображали пугающую картину конца света и Страшного суда. И это не случайно: прихожан, среди которых, кстати, было немало вчерашних язычников, нужно было предостеречь от греха. Пусть люди ежедневно воочию убеждаются в том, что их ждет, если они будут нарушать христианские заповеди,и что, если будут добросовестно их соблюдать.

Десять лет жизни потратил мастер Гизлеберт, чтобы украсить скульптурой храм св. Лазаря в бургундском городке Отен неподалеку от знаменитого аббатства Клюни.

Ангел и дьявол взвешивают души умерших. Фрагмент рельефа собора Сен-Лазар

Работа мастера Гизлеберта

Вид сцены Страшного суда, изваянной над главным порталом мастером Гизлебертом, внушал настоящий ужас не только его современникам, но и отдаленным потомкам. В центре рельефа — суровый, непреклонный Христос. Тут же в камне вырезаны слова: «Один Я всех сужу и вознаграждаю по заслугам, а кто преступил, тот Мною как Судией будет покаран». Все фигуры, окружающие неподвижного и величественного Христа, исполнены невероятного волнения. Эту сцену называют порой «застывшим в камне ураганом страстей и криков». И больше всего «страстей и криков» среди грешников, осужденных на вечные мучения. В нижнем ряду композиции мы видим, как воскресают мертвецы, чтобы узнать о своей судьбе. Ангел с мечом в руке гонит в левую от Христа сторону тех, кто уже обречен за проступки в земной жизни на вечные страдания. Они словно трясутся от ужаса, их жалкие тела мучительно изломаны. Вот голову одного из грешников уже стиснули огромные когтистые лапы демона. А рядом грешницу обвивают змеи... Надпись гласит: «Да ужаснет здесь страх тех, кто связан с земными заблуждениями, ибо ужас этих изображений означает, что таков будет их удел». По правую руку от Христа не верят своему счастью спасенные. Среди них видны фигуры монахов, епископов, рыцарей, осененных крестом... И тут же опять стихотворное пояснение: «Так воскреснет каждый, кто не ведет неправедной жизни, и для него без конца будет светить свет дня».

Еще мы видим, как ангел и дьявол взвешивают на весах души тех, чьи судьбы, по-видимому, еще не определены. И вот одна душа прямо с весов устремилась к небесам, а другая того и гляди попадет в когти дьявола, тем более что он, ухватившись лапой за коромысло весов, тянет к себе ближайшую к нему чашу.

Валаам на своей ослице и ангел с мечом. Кентавр. Смерть в виде чудовища, пожирающего христианина. Древнее кельтское божество. Романские капители (Франция)

Демоны в храме

Потрясают воображение и частые в романских церквах скульптурные изображения на верхних частях колонн — капителях. Там можно увидеть и красивые узоры, и иллюстрации к Библии, и назидательные сценки. Порой заметно, что мастера вдохновляло отнюдь не христианское благочестие. Вот, например, атланты, крылатый конь Пегас или же полуконь-получеловек — кентавр. Часто встречаются чудовища, рожденные воображением древних германцев или кельтов. Удивительное дело — в стенах христианских храмов нашли себе прибежище существа из мира язычества! Возможно, именно поэтому строгие аббаты ворчали, что скульптура в храмах отвлекает от молитвы и приучает монахов «с большим интересом читать камни, чем рукописи». По той же причине орден цистерцианцев, славившийся особенно суровым уставом, запрещал украшать свои храмы и монастыри скульптурами.

Собор в Шпайере - место захоронения германских императоров (XI-XII вв.)

Вопросы

1. Как вы думаете, почему не только тип храма-базилики, но и многие строительные приемы раннесредневековых зодчих напоминали архитектуру Древнего Рима?

2. Почему строительство храмов было в интересах как папы, так и его противника — императора? Может быть, папе стоило строить церкви и соборы, а императору для прославления своего имени лучше послужили бы, скажем, замки и крепости?

3. Нарисуйте планы раннехристианской базилики и романского храма.

4. Почему помещение под церковью называлось «тайным, скрытым»? Попробуйте сами догадаться, о каких временах из истории христианства напоминает крипта.

5. Объясните, как могло случиться, что среди украшений христианских храмов оказались языческие чудища?