Четырнадцатый съезд

Сталину тактически невыгодно было представлять свою политику как имеющую национально-русский аспект, и уже по своим причинам он желал исключить его из полемики. На съезде партии, открывшемся в декабре 1925 г., он демагогически свел идеологию Устрялова к идее восстановления «демократической республики», возможность чего предоставлял ему сам Зиновьев, в настоящий момент главный противник Сталина. Сталин, однако, согласился с зиновьевской, а не с бухаринской интерпретацией Устрялова, отказавшись признать, что устряловский национализм представляет какую-либо опасность, как это только что сделал Бухарин.

«Сменовеховство, - сказал Сталин, - это идеология новой буржуазии, растущей и мало-помалу смыкающейся с кулаком и со служилой интеллигенцией... По ее мнению, коммунистическая партия должна переродиться, а новая буржуазия должна консолидироваться, причем незаметно для нас мы, большевики, оказывается, должны подойти к порогу демократической республики, должны потом перешагнуть этот порог и с помощью какого-нибудь «цезаря», который выдвинется не то из военных, не то из гражданских чинов, должны очутиться в положении обычной буржуазной республики. Такова эта новая идеология, которая старается морочить нашу служилую интеллигенцию, и не только ее, а также и некоторые близкие нам круги...»

«Устрялов, - сказал Сталин, - автор этой идеологии. Он служит у нас на транспорте. Говорят, что он хорошо служит. Я думаю, что ежели он хорошо служит, то пусть мечтает о перерождении нашей партии. Мечтать у нас не запрещено. Пусть себе мечтает на здоровье. Но пусть он знает, что, мечтая о перерождении, он должен вместе с тем возить воду на нашу большевистскую мельницу. Иначе ему плохо будет»11.

Сталин весьма мягко отозвался об Устрялове и в рамках тогдашней фразеологии фактически взял его под защиту. Он обошел молчанием намеки Зиновьева.

Зато сторонники Сталина дружно напали на Зиновьева. Поднимающийся наверх Л. Каганович доказывал, что Зиновьев метил именно в Бухарина, утверждая, что в брошюре Зиновьева содержатся «метко, искусно, литераторски составленные цитаты, такие, что даже сразу не поймешь - как будто об Устрялове речь идет, а на самом деле там стреляют по тов. Бухарину, пытаются доказать, что есть перерождение и т.д.»16. Сторонник Бухарина М. Томский заявил, защищая своего друга, что вообще не следует обращать внимания на Устрялова и что, полемизируя с ним, выпячивают провинциального автора без всяких на то оснований17.

М. Рютин (в 1932 г. призывавший к свержению Сталина), однако, обвинил оппозицию в том, что та утверждает, что в «Правде» пишут «сменовеховцы под маской коммунизма»18 (редактором «Правды» был сам Бухарин).

Трусливый Зиновьев неуклюже оправдывался на съезде, говоря, что его статья не содержала нападок на партию, а только на Устрялова, не удержавшись все же от ссылки на слова Устрялова о уже начавшейся трансформации центра партии и вытеснении из него левых настроений. Особенно подчеркивал Зиновьев следующие слова Устрялова: «Идет новая волна здравого смысла, гонимая мощным дыханием необъятной крестьянской стихии»19.

Зато Зиновьев решил взять реванш, используя все еще находившуюся под его контролем ленинградскую печать. В дни работы съезда «Ленинградская правда» придала полемике более откровенный характер. В одной из статей большинство ЦК обвинялось в громких фразах о международной революции и в представлении Ленина теоретиком национально-социалистической революции20. Это тем более не имело отношения к Бухарину.

Устрялов был от съезда в восторге, несмотря на то, что он был там притчей во языцех. Он называл съезд собором! «Как не порадоваться, - ликовал он, - констатируя, сколь железным уверенным маршем ведет ВКП великую русскую революцию в национальный Пантеон, уготованный ей историей!»21 Устрялов, естественно, резко осуждает оппозицию, с удовлетворением отмечая, что «партия уходит все дальше вперед от ленинской эпохи», и делает следующее предсказание: «Если XIV съезд проходит под лозунгом «вперед с Лениным!», то XV съезд скорее пройдет под лозунгом «вперед с Лениным и от Ленина!».

Устрялов сознает, что старое партийное поколение грамотнее и культурнее нового, но, следуя своей диалектике, заявляет: «Хорошие люди из оппозиции гораздо хуже «худых» из большинства». «Партийный середняк, - по словам Устрялова, - в настоящий момент социально полезнее и государственно плодотворнее». Старому же поколению партии он прямо поет отходную: «Наступают сумерки старой ленинской гвардии»22.