Антисоветские интриги правительств западных стран в период «странной войны»

Хотя Англия и Франция 3 сентября 1939 г. объявили войну Германии, вести боевые действия они не собирались. Отчаянные просьбы польских представителей о помощи натолкнулись в Лондоне и Париже на ледяной прием. Поляки просили ускорить обещанное наступление на Западном фронте. Но боевые действия там ограничились слабой деятельностью французских патрулей, которая была полностью прекращена к 21 сентября. Поляки просили хотя бы провести бомбардировки военных объектов в Германии. Однако и это обращение было отклонено: действия англо-французской авиации над Германией ограничились разбрасыванием листовок. Наконец, поляки попросили срочно прислать вооружение. Британский генерал Айронсайд, с которым польская миссия вела переговоры в Лондоне, ответил, что Англия сможет прислать вооружение Польше не раньше, чем через 5— 6 месяцев, и порекомендовал закупить его в нейтральных странах — таких, как Бельгия, Испания или Канада. Поляки обратились в Вашингтон, прося исключить Польшу из числа стран, попадающих под действие закона о «нейтралитете». Но и оттуда поступил отказ. Итак, западные державы, на словах горячо сочувствовавшие Польше, на деле толкнули ее в пропасть. В трудный час «западные друзья» отвернулись от Польши.

Как отмечает В. Гомулка, «эту удивительную инертность можно и следует объяснять прежде всего политическими соображениями. Польша была для мюнхен-цев пешкой, которую они с легким сердцем пожертвовали в грязной игре, надеясь на то, что вермахт, быстро покорив нашу страну, окажется лицом к лицу с Советской Армией. Несколько иными средствами продолжались попытки реализовать концепцию, лежавшую в основе мюнхенской политики: толкнуть Третью империю против СССР». Разгром Польши создал общую германо-советскую границу, что, на взгляд западных политиков, облегчало возникновение войны между Германией и СССР. Этим объясняется положение вещей, которое сложилось после сентября 1939 г.: Англия и Франция формально находились в состоянии войны с Германией, но не вели с ней военных действий — то был период так называемой «странной войны». На фронте против фашизма царило полное затишье, но внутри западных стран началось разнузданное наступление против прогрессивных сил, в первую очередь против коммунистов. Во Франции правительство Даладье 26 сентября 1939 г. издало декрет о запрещении деятельности коммунистической партии. По распоряжению правительства был прекращен выход коммунистических газет, многие коммунисты подверглись преследованию. Депутаты-коммунисты в парламенте были лишены мандатов, а некоторые — арестованы. Полтора миллиона французов, отдавших свои голоса коммунистам, не имели отныне представительства в парламенте. В Англии коммунисты также подвергались репрессиям, против активных деятелей партии возбуждались судебные дела, а иных коммунистов заключали в тюрьмы вообще без суда, на основе чрезвычайных полномочий военного времени. Орган компартии газета «Дейли уоркер» получила ряд предупреждений от властей, полиция запугивала лиц, читавших ее. Наконец, в январе 1941 г. газета была закрыта. В Соединенных Штатах в июне 1940 г. вошел в силу закон Смита, по которому прогрессивным деятелям угрожало тюремное заключение на 10 лет и штраф в 10 тыс. долларов.

В период «странной войны» усилия и помыслы правящих кругов западных держав были направлены на то, чтобы обратить острие войны против Советского Союза. Подозрительные эмиссары и посредники шныряли между столицами воевавших государств с тем, чтобы побудить гитлеровскую Германию напасть на Советский Союз. Пауза в военных действиях со стороны Германии, наступившая после польской кампании, а также «мирные предложения» Гитлера, изложенные в его речи в рейхстаге 6 октября 1939 г., казалось, давали основание полагать, что гитлеровцев можно склонить на соглашение с Западом и вынести конфликт из военной сферы. Между тем «мирное наступление» Гитлера было лишь маскировкой неминуемого нападения на Западе, оно должно было лишь притупить бдительность Англии и Франции, создав~впечатление нерешительности, якобы существующей в Берлине, относительно направления следующего удара. В памятной записке своим командующим Гитлер 9 октября 1939 г. объяснил мотивы и доводы в пользу первоочередного разгрома западных держав. Его аргументация сводилась к следующему: западные противники Германии проводят традиционную политику «баланса сил», чтобы ослабить и уничтожить германское государство. Дабы не допустить торжества их целей, необходимо «добиться окончательного военного разгрома западных держав». Наступление на Западе первоначально намечалось на вторую неделю ноября 1939 г., однако из-за недостаточной подготовки войск, трудностей с транспортом, плохой погоды сроки его одиннадцать раз откладывали. В конечном итоге в середине января 1940 г. было решено отнести открытие кампании на Западе на весну.

Рим, как в конце 30-х годов, так и во время «странной войны», стал тем пунктом, где правительства западных держав пытались нащупать и установить контакты с гитлеровской Германией. Правительство Чемберлена по-прежнему заискивало перед Муссолини, стремясь использовать его влияние, чтобы направить германскую агрессию на Восток. Призывы борьбы с коммунизмом нашли живейший отклик у дуче. И без внушения иностранных дипломатов Муссолини стоял за то, чтобы в первую очередь ударить на Востоке. 3 января 1940 г. он писал Гитлеру: «Любой дальнейший шаг в отношениях с Москвой вызвал бы катастрофические последствия в Италии. Разрешите думать, что этого не случится. Только в России, и нигде больше, вы найдете решение вопроса о вашем жизненном пространстве... В тот день, когда мы уничтожим большевизм, мы выполним свой долг перед нашими обеими революциями. Тогда наступит черед великих демократических держав, которые не смогут справиться с гложущим их раком».