ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала от 30 — 31 мая 1946 г.]

Обвинитель (Представитель обвинения от СССР Александров Г. Н. - Составители.): Я хочу подвести некоторые общие итоги вашей преступной деятельности в качестве генерального уполномоченного по использованию рабочей силы. Скажите, какое количество иностранной рабочей силы было занято в германском хозяйстве и промышленности к концу войны?

Заукель: К концу войны, если я могу говорить об этом без документов, в Германии использовалось 5 миллионов иностранных рабочих, не считая военнопленных.

Обвинитель: Вы эту цифру уже называли своему защитнику во время допроса. Мне кажется, что вы называете цифру не к моменту капитуляции Германии, а по состоянию на 24 июля 1942 г. Я приведу несколько иные данные по этому вопросу, пользуясь вашими же собственными документами. Вы были назначены генеральным уполномоченным 21 марта 1942 г. 27 июля 1942 г., то есть спустя три месяца, вы представили Гитлеру и Герингу свой первый доклад. В этом докладе вы сообщили, что за время с 1 апреля по 24 июля 1942 г. задание по мобилизации 1 600 000 человек было выполнено вами с превышением. Вы эту цифру подтверждаете?

Заукель: Я назвал эту цифру.

Обвинитель: В заключительной части этого доклада вы сообщаете, что общее количество вывезенного в Германию населения оккупирован- ных территорий по состоянию на 24 июля 1942 г. составляет 5 миллионов 124 тысячи человек. Эта цифра правильна, вы ее подтверждаете?

Заукель: Да, но мне кажется, что военнопленные, занятые в экономике, также были учтены.

Обвинитель: Но по вашим же данным количество рабочих, вывезенных с оккупированных территорий, составляло 5 миллионов 124 тысячи человек на 24 июля 1942 г. Не так ли?

Заукель: Если эта цифра записана, то это, очевидно, верно. Вполне возможно и вероятно, что учитывались и используемые на работах военнопленные.

Обвинитель: 1 декабря 1942 г. вы составили обзор:. «Использование рабочей силы по состоянию на 30 ноября 1942 г.». В этом обзоре вы называете цифру представленных германскому военному хозяйству рабочих за время с 1 апреля по 30 ноября 1942 г. в количестве 2 749 652 человека. На странице 8 вашего обзора указывается, что по состоянию на 30 ноября 1942 г. на территории империи было занято 7 миллионов человек. Вы эти цифры подтверждаете?

Заукель: Да, но я не могу подтвердить эту цифру без документов и соответствующих материалов. Я опять-таки полагаю, что сюда включены французские и вообще другие военнопленные.

Обвинитель: Но сама цифра 7 миллионов занятых в германском хозяйстве иностранных рабочих, хотя бы и включая военнопленных, пра- вильна? ,

Назовите теперь цифру ввезенной в Германию рабочей силы из оккупированных территорий за 1943 год.

Заукель: Рабочие, доставленные в Германию в течение этого года, должно быть, составляют от 1,5 до 2 миллионов человек. Вообще составлялись различные программы в этой области, которые все время изменялись.

Обвинитель: Меня интересует, сколько было ввезено в Германию рабочих за 1943 год. Скажите приблизительно, не обязательно называть точную цифру.

Заукель: Я уже сказал, от 1,5 до 2 миллионов. Я не могу сказать точно.

Обвинитель: Вы помните, какое задание было получено вами на 1944 год?

Заукель: В 1944 году требовалось использовать, включая и немецких рабочих, 4 миллиона человек, но из затребованных 4 миллионов было предоставлено всего лишь 3 миллиона.

Обвинитель: Теперь вы можете назвать хотя бы некоторые общие итоги? Сколько всего было ввезено на территорию Германии во время войны, включая сюда людей, которые были заняты в сельском хозяйстве и промышленности к концу войны?

Заукель: Как мне было известно и как я припоминаю, в конце войны в Германии было 5 миллионов иностранных рабочих. Но ведь в течение войны несколько миллионов рабочих возвратилось обратно в нейтральные, союзные западные страны, и их нужно было возместить. Поэтому все время составлялись новые программы. Это следует объяснить таким образом, что рабочие, которые уже были в стране, будучи до моего назначения доставленными туда, правда, насчитывали 7 миллионов, но они возвращались к себе на родину в ходе войны.

Обвинитель: Значительное число погибло в результате изнурительного рабского труда. Я не это имею в виду сейчас. Вы в своих документах, очевидно, писали о реальной рабочей силе, а не о мертвецах и несуществующих? Можете ли вы назвать, сколько всего во время войны было вывезено в Германию с оккупированных территорий?

Заукель: Я ведь уже называл вам цифры.

Обвинитель: Пять миллионов? Заукель: Да, пять миллионов.

Обвинитель: Вы продолжаете это утверждать?

Заукель: Я продолжаю утверждать, что, по данным моего статистического управления и насколько я помню, в Германии было 5 миллионов рабочих и несколько миллионов рабочих возвратилось на свою родину. Специалисты могут дать более точный ответ, чем я.

Председатель: Ваш вопрос заключался в том, сколько всего было ввезено людей в Германию, сколько было ввезено иностранных рабочих в течение всей войны? В этом заключался ваш вопрос?

Обвинитель: Совершенно верно, г-н председатель.

Председатель: Как же вы ответили на него, подсудимый?

Заукель: Я уже сказал, что вместе с теми контингентами рабочих, которые были уже в стране до того, как я занял этот пост, и с теми контингентами, которые имелись к концу войны, общее число рабочих составляло 7 миллионов. По моим материалам, под конец оставалось 5 миллионов, потому что другие вернулись обратно на родину.

Председатель: Да, но это не то, о чем вас спрашивали. Вас спросили, сколько людей было ввезено в Германию из всех стран в течение всей войны. Вы сказали, что к концу войны их было 5 миллионов и что в предшествовавшие годы имели место постоянные изменения. Из этого вытекает, что в Германию должно было быть ввезено более чем 5 миллионов в течение ряда лет.

Заукель: По моим подсчетам, число их составляло 7 миллионов, однако я не могу точно указать цифру, так как мне неизвестны точные цифровые данные, существовавшие до того, как я занял этот пост. Но, определенно, миллионы людей все время возвращались на свою родину,

Обвинитель: По состоянию на 30 ноября 1942 г. вы назвали цифру ввезенной рабочей силы — 7 миллионов человек.

Заукель: Да, всех используемых рабочих в Германии, включая военнопленных в 1942 году.

Обвинитель: Хорошо, включая военнопленных, — 7 миллионов? Это правильно по состоянию на 30 ноября?

Заукель: Да, я не могу точно этого сказать без документов, возможно, что это верно.

Обвинитель: Вы сказали, что за 1943 год было ввезено еще около двух миллионов.

Заукель: За 1943?

Обвинитель: Да.

Заукель: От полутора до двух миллионов, я уже сказал.

Обвинитель: Значит, семь миллионов и два миллиона это будет девять миллионов?

Заукель: Я ведь ясно сказал, что некоторые рабочие все время возвращались на родину и что в этот контингент я не включил военно-пленных.

Обвинитель: Вы меня не понимаете. Я говорю о количестве ввезенной из оккупированных территорий рабочей силы. Для этого не имеет никакого значения, какое количество из этой рабочей силы погибло на территории Германии, какое количество убыло. От этого не меняется общее количество ввезенной на территорию Германии рабочей силы.

Таким образом, если на 30 ноября 1942 г. в Германии находилось 7 миллионов человек и, по вашим словам, в 1943 году поступило еще два миллиона, а в 1944 году, как вы здесь заявили, поступило еще 900 тысяч, то на основании ваших собственных слов общее количество ввезенной рабочей силы за время войны составляло 10 миллионов. Это правильно?

Заукель: Я могу это подтвердить только, если сошлюсь на то, что не знаю, сколько рабочих было фактически ввезено до меня. По подсчетам это верно, включая всех военнопленных, которые использовались на работах.

Обвинитель: Подсудимый Заукель, вчера я не получил от вас удовлетворительного ответа на вопрос о том, какое количество иностранной рабочей силы было ввезено в Германию из оккупированных территорий. Сейчас вам передадут документ ПС-1296. Это ваш доклад от 27 июля 1942 г. Кроме того, вам передадут документ ПС-1729. Это ваш обзор по состоянию на 30 ноября 1942 г. Я хочу разъяснить вам, что в данном случае речь идет о количестве ввезенной в Германию иностранной рабочей силы, включая военнопленных. Убыль этой рабочей силы в данном случае не имеет значения, так как от этого не изменится число доставленных в Германию людей. Они были доставлены, но затем . или погибли в результате непосильного рабского труда или были возвращены как нетрудоспособные. Вы получили эти документы?

Заукель: Да. Я прошу разрешить мне просмотреть документы, речь идет о числах.

Обвинитель: Нет необходимости знакомиться с содержанием всех документов. В документе ПС-1296, на последней странице доклада, в конце вы найдете раздел 5. Он называется «Общая сводка». Вы нашли это?

Заукель: Нет, я еще не нашел этого места, нет еще. Какой документ, повторите, пожалуйста.

Обвинитель: ПС-1296. Нашли?

Заукель: Да, я нашел это место, да.

Обвинитель: Там приводится итоговая цифра — 5 124 000 человек. Это правильно?

Председатель: Вы сказали 12 миллионов?

Обвинитель: 5 124 000 человек.

Председатель: Переводчик сказал 12 миллионов.

Обвинитель: Я должен заявить, что в этом документе указана цифра 5 124 000 человек. В этом числе 1576 000 военнопленных. Эти военнопленные, однако, не причислялись к гражданским рабочим и находились в распоряжении командования сухопутных сил. Всем процессом использования их на работе ведали уполномоченные по делам военнопленных в отдельных округах. Они использовались в германской промышленности. Читайте. Название раздела 5. Читайте за мной:

«Раздел 5. Общая сводка мобилизованных в настоящее время в Германию на работу иностранных рабочих и военнопленных».

Заукель: Да, это правильно.

Обвинитель: Больше мне ничего не нужно. Теперь возьмите следующий документ.

Заукель: Я просил бы разрешения пояснить, что военнопленных не размещали по предприятиям и последние не заботились о них. Им не разрешалось также числиться и в органах «германского трудового фронта», — они находились в лагерях, которые подчинялись уполномоченным по делам военнопленных при военных округах. На этом основании они и не были включены в мою систему, ведавшую учетом гражданских рабочих.

Обвинитель: Относительно учета военнопленных в вашем аппарате будут дополнительные вопросы, а сейчас меня интересует положение, сколько людей гражданских и военнопленных было занято в германской промышленности. Вы подтверждаете цифру 5 124 000 человек? Это правильная цифра или нет?

Заукель: Для этого периода данное число правильно. Однако для того, чтобы Высокий суд имел подлинную картину событий, я прошу дать мне возможность сослаться на один очень точный документ. Это документ 1764-ПС. Здесь снова идет речь о перечислении отдельных гражданских рабочих различных стран и военнопленных, о которых я примерно полгода спустя докладывал высшим имперским партийным инстанциям в Познани; этот список был представлен фюреру и имперским инстанциям...

Обвинитель: Я должен вас перебить.

Заукель: Я прошу дать мне возможность окончить свое заявление, я очень прошу об этом. Я должен внести полную ясность в это дело, это долг моей совести перед миром. В феврале 1943 года, то есть полгода спустя, как указано на странице 7 этого документа № 1764, опять-таки дается точное перечисление с указанием 4014 тысяч гражданских рабочих и 1 658 000 военнопленных. В итоге это количество весьма точное — 5 672 000 рабочих. То, что, несмотря на привлечение дальнейшего количества иностранных рабочих, увеличение этого количества было несущественно, можно объяснить тем, что, как я уже говорил об этом вчера, гражданские рабочие из западных, южных и юго-восточных областей в большинстве случаев имели только трудовые соглашения, которые были действительны на полгода, что и соблюдалось, по возможности, благодаря моей заботе. Так как в противном случае, если бы я не следил за выполнением условий или настаивал бы на несоблюдении, то я бы не получал новой рабочей силы. Если я в течение полугода давал работу нескольким сотням тысяч, а затем снова отказывался от них, то этого числа больше не существовало, потому что они возвращались на родину. Поэтому в империю прибыло гораздо большее количество гражданских рабочих, чем показывала итоговая цифра за какой-либо период времени. Количество возвращавшихся рабочих нужно вычесть. Их было довольно много.

Здесь имеется французский документ, отчет посланника Геменна в Париже. Мой защитник будет так добр и сообщит мне потом номер этого документа. Из него явствует, что, например, по данным не моего учреждения, а посольства в Париже, в Германию прибыло около 800 тысяч французских рабочих, однако в 1944 году в Германии осталось лишь 400 тысяч человек, поскольку сроки договоров, заключенных на определенный период времени, ежедневно истекали, и тысячи рабочих ежедневно уезжали. Таким образом, в этот промежуток времени одна половина договоров все время посменно оканчивалась, другая половина — заключалась заново. Это самое краткое и правдивое изложение вопроса, которое я только мог сделать.

Обвинитель: По поводу того, что представляли собой «трудовые» договоры, так называемые «трудовые» договоры, я буду говорить с вами позже. Мой французский коллега во время вашего допроса достаточно показал преступные методы, при помощи которых осуществлялась мобилизация рабочих на Западе. О том, как это делалось на Востоке, я покажу вам несколько позже. Сейчас я хочу, чтобы вы подтвердили цифру вашего доклада — 5 124 000 человек, это правильная или неправильная цифра, без излишних объяснений? От вас требуется только сказать — правильная эта цифра или нет.

Заукель: Она правильная для того периода, о котором идет речь, но она постоянно изменялась по указанным мною причинам.

Обвинитель: Эта цифра от 24 «июля 1942 г., это ясно всем. Теперь возьмите второй документ, 1739-ПС. Последняя страница документа 1739-ПС. Там есть такая фраза: «Только тогда можно быть уверенным, - что громадное число иностранных рабочих и работниц на территории империи, которое достигло 7 миллионов, включая всех работающих военнопленных, принесет наивысшую пользу германскому военному хозяйству». Такая фраза там есть? Указывается там цифра 7 миллионов?

Заукель: Здесь указывается число 7 миллионов; сюда включены и те военнопленные, которые использовались на работах; в тот период на работах было использовано...

Обвинитель: Это мне известно, это здесь написано. Я спрашиваю, цифра 7 миллионов фигурирует в этом докладе или нет? Заукель: Да, конечно, она указана в этом документе. Обвинитель: Это правильная цифра? Заукель: Это правильная цифра.

Обвинитель: Подсудимый Заукель, в июле 1944 года у Гитлера происходило совещание по вопросу о том, как поступить с иностранными рабочими в случае дальнейшего успешного наступления союзных войск. Вам известно что-нибудь об этом совещании?

Заукель: Разрешите мне просить вас еще раз повторить дату. Обвинитель: Я спрашиваю о совещании, которое происходило у Гитлера в июле 1944 года. Вы знаете что-нибудь об этом совещании или нет?

Заукель: Я не помню точно. Я прошу предъявить мне документ. Я не могу припомнить совещания, которое имело место в июле, так как примерно с 20 июня 1944 г. я больше не имел доступа к фюреру по своим вопросам.

Обвинитель: Скажите, для каких целей использовался ввоз в Германию рабочей силы? Она предназначалась прежде всего для использования в промышленности вооружения и боеприпасов? Это правильно?

Заукель: Рабочие привозились в Германию для использования в военной промышленности. Военная промышленность — это очень широкое понятие, и его нельзя отождествлять с промышленностью, изготовляющей вооружение и боеприпасы. В систему военной промышленности было включено также и всевозможное производство другой продукции, начиная от спичек и кончая пушками, — то, что так или иначе относилось к снабжению армии. Таким образом, это широкое понятие следует ограничить, выделив производство вооружения и боеприпасов.

Кроме того, рабочие привозились в Германию для использования их во всех других отраслях гражданской экономики, как то: в сельском хозяйстве, горном промысле, ремесленных предприятиях и т. д.

Обвинитель: Я хочу, чтобы вы ответили, использовалась ли ввозившаяся в Германию иностранная рабочая сила главным образом в военной промышленности Германии для военных целей? Это правильно или нет?

Заукель: Да, в широком понимании это правильно, если считать всю германскую экономику во время войны.

Обвинитель: Таким образом, использование ввезенной рабочей силы было подчинено целиком и полностью целям ведения Германией агрессивной войны? Вы это признаете?

Заукель: Это слишком много. Принимая во внимание мое миросозерцание и то, как я тогда действовал и как мог действовать, я должен исключить слово «агрессивной».

Обвинитель: Ваша роль организатора массового угона в рабство мирного населения оккупированных территорий достаточно выяснена. Теперь я хочу перейти к выяснению роли в этом деле отдельных министерств. Перечислите, какие министерства и другие правительственные органы гитлеровской Германии принимали непосредственное участие в проведении мероприятий по мобилизации и использованию иностранной рабочей силы. О министерстве оккупированных территорий, министерстве вооружения, об ОКБ здесь уже упоминалось, и о них не следует говорить. Скажите, какое отношение к этому вопросу имело министерство иностранных дел?

Заукель: Министерство иностранных дел имело к этому делу следующее отношение: оно должно было устанавливать связь в тех странах, где осуществляли свою деятельность посольства, консульства или германские делегации. Тогда переговоры велись под председательством главы этого посольства или делегации. Министерство иностранных дел всегда прилагало усилия к тому, чтобы эти переговоры проводились в надлежащей форме и соответствующим порядком.

Обвинитель: 4 января 1944 г. у Гитлера происходило совещание. Это документ 1292-ПС. В пункте 4 протокола этого совещания записано: «Генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы должен до проведения своих мероприятий связаться с имперским министром иностранных дел...»

Что имелось в виду в данном случае?

Заукель: В данном случае это означало, что если мне нужно было вести переговоры с французским или итальянским правительством, то я должен был предварительно связаться с имперским министром иностранных дел.

Обвинитель: После этого совещания, которое происходило у Гитлера 4 января 1944 г., а именно 5 января того же года вы обратились с письмом к Ламмерсу и поставили там вопрос о необходимости издания специального приказа по результатам совещания с тем, чтобы обязать оказывать вам содействие следующие инстанции (я их перечисляю вам): рейхсфюрера СС, министра внутренних дел, министра иностранных дел, фельдмаршала Кейтеля, министра оккупированных восточных территорий Розенберга, рейхскомиссаров, генерал-губернатора и др.

Вы помните это свое письмо?

Заукель: Я помню это письмо, но не во всех деталях. Я прошу предъявить его мне. (Заукелю вручают документ.)

Обвинитель: Значит, вы считали, что все эти органы должны были в той или иной мере участвовать в проведении мероприятий по вербовке и использованию рабочей силы. Это правильно?

Допрос подсудимого Заукеля.

Заукель: Это правильно, и я прошу разрешить мне сделать по этому поводу следующее заявление. Естественно, что я, находясь на своем посту, не мог делать чего-либо без ведома высших имперских органов. Это доказывает, что я прилагал усилия для того, чтобы работать корректно, не действовать стихийно в империи или в других областях.

Обвинитель: Я хочу у вас выяснить: в проведении мероприятий гитлеровского правительства по угону в рабство населения оккупированных территорий, помимо вас, активно участвовала почти вся государственная машина гитлеровской Германии и партийный аппарат НСДАП? Это правильно?

Заукель: Я возражаю против слова «угон» и прошу во время повторного допроса заслушать по этому поводу моего защитника.

Обвинитель: Дело не в слове, вы отвечайте — правильно это или нет?

Заукель: Это слово имеет большое значение.

Обвинитель: Участвовал ли весь государственный аппарат в этом деле или нет?

Заукель: На этот вопрос я должен ответить отрицательно, если он поставлен в такой форме.

Обвинитель: От вас другого ответа и не требуется.

Заукель: Я хочу сделать заявление по этому вопросу. Учетом рабочей силы, а также контролем за выполнением обязательств согласно немецким законам ведал соответствующий компетентный во всех этих вопросах начальник областной администрации рейхскомиссариата и т. п., так как, — я подчеркиваю это, — я не мог издавать законов, не имел на это права и не мог вмешиваться ни в какие функции управления.

Обвинитель: Да, но вы были обязаны координировать деятельность всех правительственных органов Германии. Это было на вас возложено?

Заукель: Не координировать, а информировать и просить от случая к случаю сотрудничества по тем вопросам, которые входили в компетенцию этих органов.

Обвинитель: Это не совсем так. Я не хотел затрагивать этого вопроса, но сейчас я должен к нему вернуться, потому что вы несколько умаляете свою роль в этом деле.

Заукель: Я прошу разрешить мне высказать возражение по поводу слова «умалять». В мои функции в империи входило распределение и регулирование рабочей силы, это было моей главной задачей. Нужно было охватить, включая сюда также и германских рабочих, всего 30 миллионов человек. Значения этой задачи я не хочу умалять, и в данном случае я сделал все, что от меня зависело, чтобы организовать эту массу таким образом, как это требовали возложенные на меня обязанности. Этой роли я не умаляю; это была моя задача и обязанность.

Обвинитель: Нет нужды полемизировать по этому вопросу, когда гораздо проще обратиться к документу. Сейчас вам передадут приказ Геринга.

Заукель: Я прошу вас извинить меня, может быть, вы меня неправильно поняли. Я не собираюсь здесь полемизировать, я лишь прошу, чтобы мне разрешили внести ясность в вопрос о том, каковы были мои взгляды на службу и каковы были мои служебные обязанности, — провести это разграничение является моей сугубо личной задачей.

Обвинитель: Это ясно видно из приказа Геринга от 27 марта 1942 г. Это документ СССР-365. Вам его сейчас передадут. Я приведу из него короткую выдержку, из которой будет ясно, какими правами вы были облечены.

(Обращается к подсудимому Заукелю.) Прочитайте пункт 4, где написано: «Генеральный уполномоченный по распределению рабочей силы пользуется для решения своих задач предоставленным мне фюрером правом отдавать распоряжения высшим имперским инстанциям, подчиненным им учреждениям, а также органам партии, ее составным частям и примыкающим к ней организациям, рейхспротектору, генерал-губернатору, военачальникам и руководителям гражданских учреждений».

Вот что написано в пункте 4 этого приказа. Я считаю, исходя из этого приказа, что вы были наделены как генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы чрезвычайными полномочиями. Правильно это или нет?

Заукель: Это правильно. Я осмеливаюсь на это заметить, что это ограничивалось лишь моей специальной областью. Я хотел бы огласить следующее предложение: «Распоряжения и директивы, имеющие принципиальное значение, необходимо предварительно предъявлять мне». И я бы хотел указать на то, что мои уполномоченные позднее, осенью, были ограничены в правах.

Обвинитель: Я говорю не о ваших уполномоченных, а о вас. Ваши права четко определены приказом Геринга.Теперь перечислите, кто из подсудимых совместно с вами, каждый непосредственно в своей области, участвовал в проводимых вами мероприятиях по угону в рабство населения оккупированных территорий и использованию его в Германии. Назовите по порядку. Подсудимый Геринг участвовал в этих преступлениях как ваш непосредственный начальник и руководитель?

Заукель: Я должен категорически возразить против этого: мне в голову не могла прийти мысль, что при наличии упорядоченной вербовки и законных распоряжений, на основании которых были введены служебные обязательства, имел место угон населения на работу. Мне не приходилось прибегать к подобного рода мерам, которые применяют в отношении заключенных, наоборот, я...

Председатель (прерывая): Вас спросили, участвовал ли подсудимый Геринг вместе с вами во ввозе рабочих в Германию. Мне кажется, что вы, по существу, вовсе не отвечаете на этот вопрос.

Заукель: Что касается ввоза иностранных рабочих, то я по этому вопросу был непосредственно подчинен рейхсмаршалу Германской империи.

Председатель: Почему же вы не сразу отвечаете на вопрос?

Обвинитель: Таким образом, подсудимый Геринг участвовал в проведении этих мероприятий?

Председатель: Генерал Александров, если вы хотите задать вопрос подобного рода, мне кажется, что было бы гораздо лучше, если бы вы не характеризовали подобный факт как преступление. Если вы хотите выяснить, принимал ли подсудимый Геринг участие в работе подсудимого Заукеля, вы можете спросить об этом, не называя эти факты преступлением, и тогда, пожалуй, подсудимому легче будет отвечать на ваши вопросы.

Обвинитель: Подсудимый Риббентроп участвовал в осуществлении этого мероприятия по дипломатической линии и санкционировал нарушение международных договоров и конвенций в части использования иностранной рабочей силы и военнопленных в германской промышленности?

Заукель: Роль, которую играл подсудимый Риббентроп, заключалась в том, что он был посредником при переговорах с иностранными государственными деятелями и с иностранными служебными инстанциями в оккупированных областях, а также в нейтральных и дружественных иностранных государствах.

Обвинитель: Какое отношение имел к этому мероприятию подсудимый Кальтенбруннер?

Заукель: При обсуждении этого вопроса я видел подсудимого Кальтенбруннера только один единственный раз в 1944 году, сейчас я не помню точно даты, на одном заседании в имперской канцелярии вместе с министром Ламмерсом. Помимо этого я не имел с Кальтенбруннером никаких переговоров и никакой договоренности по вопросам использования рабочей силы.

Обвинитель: Подсудимый Кальтенбруннер предоставлял какие-нибудь полицейские силы для осуществления вербовки иностранных рабочих?

Заукель: Я уже неоднократно подчеркивал, что вербовка рабочей силы не входила в задачи полиции.

Обвинитель: Участвовала полиция в проведении этого мероприятия или нет?

Заукель: По моему мнению, полиция принимала участие только в некоторых областях, где партизаны делали проведение административных мероприятий невозможным. Только в одной Белоруссии партизанами было убито 1500 бургомистров. Это видно из документов.

Обвинитель: Разве вербовка, даже в нормальных условиях, не проводилась полицейскими методами? Вам об этом ничего не было известно?

Заукель: То, что мне об этом известно, я вам скажу совершенно точно. В Европе в оккупированных областях — я имею в виду примерно территорию районов или департаменты полевой комендатуры, то есть то, что мы с точки зрения административного деления Германии называем округом, — было примерно 1500 органов, которые были укомплектованы местными и частично германскими чиновниками.

Обвинитель: Я считаю необходимым, чтобы вы отвечали кратко.

Заукель: Я прилагаю все усилия, чтобы отвечать возможно короче. К сожалению, специальные вопросы всегда отличаются сложностью и требуют комментариев. Я и сам чувствую затруднения.

Обвинитель: Сейчас скажите, какое участие принимал в проведении этого мероприятия подсудимый Фрик?

Заукель: Подсудимый Фрик в свою бытность имперским министром внутренних дел вряд ли принимал участие в этом вопросе. Я точно не помню, как долго он находился на этом посту. Насколько я помню, я обсуждал с министерством внутренних дел необходимые законы, касающиеся немецких рабочих, которые должны были издаваться в пределах Германии, а также действующие законы. Никакого иного участия в этом деле он не принимал, так как перед ним стояла другая задача.

Обвинитель: Речь идет именно об иностранной рабочей силе, и не случайно вы в своем письме Ламмерсу после совещания у Гитлера 4 января 1944 г. в числе инстанций, которые должны оказывать вам содействие, назвали министра внутренних дел. Поэтому я и хочу, чтобы вы сообщили, в чем состояла роль подсудимого Фрика в осуществлении этих мероприятий. Вы же сами просили содействия министерства внутренних дел. Так в чем должно было выражаться это содействие?

Заукель: К моему величайшему личному огорчению, тогда министром внутренних дел, насколько я помню, был уже не имперский министр Фрик, а Гиммлер.

Обвинитель: Какое содействие должен был вам оказывать министр внутренних дел?

3аукель: Само собой разумеется, что в государстве при любой системе как внутренняя администрация, так и общая должна быть осведомлена о всем происходящем и участвовать во всех событиях, которые вызывают необходимость в большом количестве приказов, и особенно это относится к области распределения труда, представляющей собой широкую сферу деятельности. Я вообще не мог и не имел соответствующих полномочий для того, чтобы издавать распоряжения законодательного характера, я должен был представлять их совету министров по имперской обороне. Я мог лишь давать деловые распоряжения и директивы; это нечто совсем иное.

Обвинитель: Подсудимый Функ, как министр экономики, и подсудимый Шпеер, как министр вооружения и боеприпасов, были основными посредниками между промышленниками и вами, как поставщиком рабочей силы. Это правильно?

Заукель: Они не были посредниками между мною и промышленностью, а, наоборот, промышленность была подчинена министерству вооружения. Мне не нужно было вести переговоры с промышленниками. Промышленности требовалась рабочая сила, и она получала ее, так же как и сельское хозяйство.

Обвинитель: Скажите, какое участие в этих мероприятиях принимали подсудимые Функ и Шпеер? Не нужно пространных объяснений, ответьте очень коротко.

Заукель: Оба эти министра были начальниками предприятий, относившихся к самым различным областям германского хозяйства.

Обвинитель: Понятно. Подсудимые Франк, Зейсс-Инкварт и Нейрат принимали участие в осуществлении мероприятий по мобилизации рабочей силы на тех территориях, которые им подчинялись? Я имею в виду Польшу, Голландию, Чехию и Моравию. Это правильно?

Заукель: Эти господа в рамках полномочий, которыми они были наделены в этих областях, поддерживали меня при издании приказов и законов и сами придавали большое значение тому, чтобы эти приказы и законы проводились надлежащим образом.

Обвинитель: Какова была роль подсудимого Фриче?

Заукель: Этого я не могу вам сказать. Фриче я видел в Германии только один единственный раз мельком. Это было, кажется, в начале 1944 года. Я ни разу не говорил с ним о своих задачах. Я не знаю также, имел ли он какое-нибудь отношение к ним. Могу лишь сказать, что я неоднократно обращался в министерство пропаганды с просьбой о распространении моих указаний и директив.

Обвинитель: Теперь остался отсутствующий здесь подсудимый. Это Борман. Какова была его роль? Он ведь предоставил в ваше распоряжение весь партийный аппарат НСДАП?

Заукель: Нет, этого он не делал. В моем распоряжении были гаулейтеры, директивы и документы, которые я давал гаулейтерам; из них здесь представлено, кажется, три документа, а вообще их было немногим больше. В них речь шла о том, что я должен был обращаться за помощью к партии и проявить должную заботу о рабочих, предоставив им в отношении обслуживания, питания и обмундирования все необходимое для человека при существовавших тогда военных условиях. Такова была роль партии, поскольку ей пришлось выступить в защиту моих интересов.

Обвинитель: Это неправильно. Я напоминаю вам программу по использованию рабочей силы, которая была издана в 1942 году. Там написано, что гаулейтеры назначаются вашими уполномоченными по вопросу о рабочей силе и они используют эту рабочую силу.

Заукель: Где об этом говорится? Моими уполномоченными они не могли назначаться.

Обвинитель: Сейчас вам покажут. Я не цитирую этот пункт, а привожу только его содержание, смысл этого пункта; там написано, что гаулейтеры используют в своих областях подчиненные им партийные органы. Из этого я делаю вывод в отношении проведения этих мероприятий, что в них принимал участие весь партийный аппарат.

Заукель: Здесь этого нет, г-н обвинитель.

Обвинитель: Нашли?

Заукель: Да. Но здесь преследовалась та цель, о которой я говорил. Я попросил бы вас зачитать абзац дальше.

Обвинитель: Прочтите его сами.

Заукель: Благодарю вас. «Руководители высших государственных и экономических управлений, ответственные за подчиненные им области, должны были давать гаулейтерам советы и информировать их по всем важнейшим вопросам использования рабочей силы» (Арбейтсейнзац). Конечно, в рамках их служебных функций. Дальше перечислены эти последние: «председатель трудового управления провинции» — это не партийная, а государственная инстанция; «представитель рабочих» — это не партийная, а государственная инстанция; «руководитель крестьянской организации провинции» — это опять-таки не партийная, а государственная инстанция; «областной советник по экономическим вопросам» — это партийная инстанция...

Обвинитель: Все понятно, не нужно перечислять. Я обращаю ваше внимание на пункт 6, обратитесь к нему. Там прямо написано о гаулейтерах, как об уполномоченных по рабочей силе, что они используют в своих областях подчиненные им партийные учреждения. Это написано? Дальше перечисляется, каким путем они проводят эту работу, через какие учреждения, через какие силы. Из этого пункта, где говорится, что они используют подчиненные им партийные учреждения, я делаю вывод, что в этих мероприятиях участвовал весь партийный аппарат НСДАП, и хочу получить от вас ответ — да или нет.

Заукель: Нет.

Обвинитель: Областные руководители гитлеровской молодежи также участвовали в этих мероприятиях?

Заукель: Областные руководители гитлеровской молодежи принимали в них участие с целью проявления заботы о молодежи и защиты ее прав. Это можно сказать о Ширахе и бывшем впоследствии его заместителем Асмане. Они старались предотвратить опасность, которая могла угрожать молодежи. Таковы были задачи гитлеровской молодежи, включая сюда также иностранную молодежь, которая использовалась на работах в Германии.

Обвинитель: Вы лично одобряли политику гитлеровского правительства, направленную на угон в рабство населения оккупированных территорий с целью обеспечения ведения агрессивной войны? Одобряли вы эту политику?

Заукель: Я вижу в вашей постановке вопроса обвинение. Я лично неоднократно подчеркивал, что я не был политическим деятелем ни в области внешней политики, ни в области внутренней... Я хотел сказать, военной политики. Я получал задания и приказы, и я пытался выполнить эти задания как только мог, так как мне было ясно, что от выполнения их зависела судьба моего народа. С таким сознанием я работал, и признаю, что я прилагал все свое умение для того, чтобы выполнять порученное в той форме, как я об этом здесь говорил. Я считал это своим долгом и должен это здесь признать.

Обвинитель: Для характеристики вашего личного отношения к этим преступлениям я напомню вам несколько ваших собственных высказываний. Это из документа СССР-365 — программы по использованию рабочей силы на 1942 год, страница 9. Сейчас вам покажут то место, которое я процитирую. Я читаю: «Я прошу вас верить мне как старому и фанатичному национал-социалисту, гаулейтеру». Там это написано?

Заукель: Да, это там написано.

Обвинитель: Теперь документ 556-ПС. Это ваша телеграмма Гитлеру от 20 апреля 1943 г., которую вы направили во время полета в Ригу. Сейчас вам дадут эту телеграмму и покажут место, которое я сейчас прочитаю: «Я с фанатичной волей приложу все свои усилия к тому, чтобы выполнять свои задачи и оправдать ваше доверие». Это правильно?

Заукель: Это правильно.

Обвинитель: Теперь следующий документ—1292-ПС. Это протокол совещания у Гитлера 4 января 1944 г.

Вам показывали место, которое я сейчас буду читать. Там написано ваше выступление.

«Он с фанатической волей сделал попытку обеспечить рабочей силой».

Тогда речь шла о мобилизации четырех миллионов. Далее: «Он сделает все от него зависящее для получения требуемых от него рабочих рук на 1944 год».

Вы говорили? В протоколе это записано правильно?

Заукель: Я это говорил.

Обвинитель: В апреле 1943 года в целях форсирования вывоза в Германию рабочей силы из оккупированных территорий вы посетили Ровно, Киев, Днепропетровск, Запорожье, Симферополь, Минск, Ригу. В июне вы посетили Прагу, Киев, Краков, Запорожье, Мелитополь. Это правильно?

Заукель: Это правильно. И во время этих путешествий я хотел убедиться в том, правильно ли работали мои управления. Такова была задача путешествия.

Обвинитель: Таким образом, вы лично организовывали угон в рабство мирного населения оккупированных территорий. Это правильно?

Заукель: Я должен категорически, со всей силой, возразить против этого утверждения. Я этого не делал.

Обвинитель: А для чего тогда вы ездили в эти города и пункты? Не для того, чтобы форсировать вывоз населения с оккупированных территорий?

Заукель: Я посетил эти области для того, чтобы лично удостовериться, как работали мои учреждения в этих городах, то есть не мои учреждения, а трудовые учреждения, которые подчинялись администрации указанных городов. Я должен был знать, правильно ли они заключали контракты, проводили ли врачебное освидетельствование рабочих, велись ли картотеки и т. д., то есть выполнялись ли мои указания. С этой целью я и посетил эти города.

Верно то, что я говорил с начальниками управлений по поводу контингента рабочей силы; моей задачей была вербовка рабочей силы и проверка контингента. Во время посещения этих городов я лично осмотрел эти учреждения, чтобы удостовериться, как они работают.

Обвинитель: И для того, чтобы обеспечить усиление вывоза рабочей силы в Германию, правильно?

Заукель: Причем я имел в виду применение с этой целью самых лучших методов.

Обвинитель: Вы специально ездили в эти города для того, чтобы добиваться улучшения методов вербовки, так я вас понял?

Заукель: В эти города я поехал для того, чтобы удостовериться, правильные ли методы применяют учреждения, и обсудить все вопросы с соответствующими служебными инстанциями. Верно, для того, чтобы переговорить о количестве поставляемых рабочих, мне не нужно было посещать Запорожье, Киев и другие города. Для меня было бы достаточным переговорить с корреспондентом восточных территорий, находившимся в Берлине, или с рейхскомиссаром, которого я. не застал, потому что он находился в Ровно.

Обвинитель: В своих показаниях, которые вы давали защитнику, вы заявили, что никаких информаций о незаконных и преступных методах вербовки не поступало. Что служило основанием для таких обширных поездок по оккупированным территориям? Значит, вы тогда имели сигналы о том, что происходят массовые беззакония при вербовке рабочей силы? Этим были вызваны ваши поездки? Вы посетили более десятка городов.

Заукель: По мере того как я получал жалобы, я обсуждал эти случаи с Розенбергом, и то, что можно было устранить, я устранял. По этому вопросу я прошу выслушать моего защитника и свидетелей.

Обвинитель: Я хочу установить, что эти поездки были вами совершены для улучшения метода вербовки. Из этого я делаю логический вывод: значит, во всех этих местах до вашего приезда допускались беззакония, преступления при проведении вербовки рабочей силы? Об этом идет речь? И вы прямо отвечайте, для чего вы посетили все эти места?

Заукель: Я осветил этот вопрос уже со всех сторон. Но я еще раз повторяю. Господин обвинитель, вы сами, я полагаю, имеете настолько большой административный опыт, чтобы согласиться со следующими доводами: само собой разумеется, что в каждом управлении в любой стране земного шара все распоряжения администрации всегда также проверяются. Совсем не нужно знать, что в человеческой жизни, в каждой организации людей наблюдаются ошибки, последние все же проверяются.

Обвинитель: Если вы отрицаете, что вы поехали исправлять и устранять беззакония, которые имели место при вербовке рабочей силы, значит, вы поехали для того, чтобы форсировать вывоз рабочей силы в Германию?

Заукель: Нет, я должен категорически возразить на это. Я предпринял это путешествие для того, чтобы проверить выполнение задач, находящихся в рамках моих полномочий, устранить недостатки, о которых мне сообщили, кроме того, получить самую подробную информацию и дать соответствующие наставления и директивы своим учреждениям.

Обвинитель: Подсудимый Заукель, скажите, какое отношение вы, как генеральный уполномоченный, имели к использованию в германской промышленности советских военнопленных?

Заукель: Я должен ответить на ваш вопрос, что я не имел никакого отношения к использованию военнопленных, так как в мои функции не входило давать работу военнопленным.

Обвинитель: И вы не проводили их мобилизации, и вами не велось никакой статистики?

Заукель: Я, будучи ответственным лицом, осуществлявшим посредничество между соответствующими инстанциями, должен был следить за проведением административных мероприятий трудовыми управлениями и областными трудовыми управлениями, которые были посредниками между предприятиями и лагерями или уполномоченными по делам военнопленных, то есть направляли военнопленных на предприятия.

Обвинитель: А что это были за организации? Какие это были организации?

Заукель: Речь идет об уполномоченных по делам военнопленных в военных округах, другая же инстанция — это организация предприятий или сами предприятия в системе соответствующих министерств, как, например, имперского министерства продовольствия: большинство военнопленных использовалось на работах у крестьян, в кустарной промышленности, предназначенной для нужд войны.

Обвинитель: Значит, вы не имели к этому никакого отношения?

Заукель: Я должен был следить за трудовыми управлениями и областными трудовыми управлениями, поскольку им нужно было осуществлять посредничество между предприятиями и лагерями, в то время как они не имели с ними непосредственной связи.

Обвинитель: Я сейчас приведу выдержку из вашего доклада Гитлеру от 27 июля 1942 г. Это документ 1296-ПС. В этом документе у вас имеется специальный раздел 3. Он называется: «Мобилизация советских военнопленных». Там вы пишете (читаю):

«Наряду с мобилизацией гражданских рабочих я планомерно увеличил мобилизацию советских военнопленных при взаимодействии со стороны ОКВ». И далее: «Я придаю особое значение дальнейшему увеличению и ускорению отправки как можно большего числа военнопленных с фронта на работу в империю. Это правильно?

Заукель: Это правильно и в точности соответствует моему изложению.

Обвинитель: Не совсем соответствует. Вы заявили о том, что вы не имели отношения к использованию советских военнопленных в германской промышленности, а в вашем докладе имеются совершенно другие данные, и я спрашиваю вас в связи с тем, что я сейчас огласил, — вы заранее планировали использование военнопленных в качестве рабочих в промышленности? Это предусматривалось вашими планами, и об этом вы пишете в своем докладе. Так это или нет?

Заукель: Моей обязанностью было все время поддерживать связь, чтобы военнопленные, которые находились в лагерях на оккупированных территориях, например в генерал-губернаторстве, регистрировались соответствующими уполномоченными по делам военнопленных и направлялись в заранее намеченные сельскохозяйственные, а также и другие области Германии. Использование рабочих на самих предприятиях не подлежало моему контролю, и я не имел с этим делом ничего общего.

Обвинитель: Значит, вы принимали участие в предоставлении советских военнопленных для использования в германской промышленности? Правильно?

Заукель: Это неправильно, — насколько я вас понимаю, ориентируясь на значение слов в немецком языке. Посредничество — это нечто иное, чем использование. Этим должны были заниматься другие лица. Я могу говорить только о посредничестве. Оно носило в Германии государственный характер, в то время как в других государствах оно имеет частный характер. Будучи генеральным уполномоченным, я ни одного рабочего не послал на предприятие.

Обвинитель: Вам было известно о том, что советские военнопленные используются в военной промышленности Германии?

Заукель: Мне было известно, что советские военнопленные использовались во всех областях германской военной промышленности, причем в больших масштабах.

Обвинитель: Вам было известно, в частности, распоряжение подсудимого Кейтеля об использовании советских военнопленных в горной промышленности? Это распоряжение датировано 8 января 1943 г. Вы знаете что-нибудь об этом распоряжении?

Заукель: Нет. В деталях я о нем не помню. Я прошу предъявить его мне. (Подсудимому предъявляют документ.)

Обвинитель: Прочитали?

Заукель: Да, я прочитал.

Обвинитель: Там прямо говорится об использовании советских военнопленных в горной промышленности для военных целей, в интересах военных целей. Это правильно?

Заукель: Этот документ касается использования военнопленных в горной промышленности в Германии.

Обвинитель: С какой целью? Там прямо поставлена задача.

Заукель: Здесь говорится об использовании в горной промышленности.

Обвинитель: Но для какой цели? Каким целям это должно быть подчинено? Там прямо это указано.

Заукель: Для использования на работах, я полагаю.

Обвинитель: В интересах войны?

Заукель: Германская горная промышленность работала не только на войну. Очень большое количество угля экспортировалось в нейтральные страны. Таким образом, цели, в зависимости от обстоятельств, были различны.

Обвинитель: Следите по этому документу. Читайте за мной: «Фюрер приказал 7 июля для проведения расширенной программы производства железа и стали непременно увеличить добычу угля, для этого покрывать потребности в рабочей силе из военнопленных». Там это написано? Вы нашли это место?

Заукель: Да, я нашел.

Обвинитель: Таким образом, советские военнопленные должны были использоваться в горной промышленности в интересах ведения войны. Правильно? Это прямо предусмотрено данным документом.

Заукель: Да, здесь так сказано. Но я хотел бы заметить, что этот документ был направлен не мне.

Обвинитель: Я вас спросил, знаете ли вы об этом документе? Вы ответили утвердительно.

Заукель: Нет, я не знаю. Теперь он мне известен. Но ранее я не имел о нем представления, поскольку он не был направлен мне.

Обвинитель: Вы сказали, что такое распоряжение вам было знакомо в общих чертах, и попросили меня, чтобы я дал вам детально с ним ознакомиться. Так мне перевели.

Заукель: Нет, я вам сказал, — и я это в особенности подчеркиваю, — что не помню этого документа, я только просил предъявить мне этот документ. Документ адресован не мне. Здесь точно указана должность адресата, и поэтому он не попал в мои руки и в руки моего учреждения.

Обвинитель: Чтобы вы полностью уяснили этот вопрос, я передам документ США-206. Это ваше постановление от 22 августа 1942 г. о поставке рабочей силы путем ввоза из оккупированных областей. Это постановление вам известно?

Читайте пункт 8 этого постановления, где указно: «Настоящий приказ действителен и в отношении военнопленных». Есть там такое указание?

Заукель: Да.

Обвинитель: Таким образом, вы сами не делали разницы между военнопленными и гражданскими лицами в деле использования их для нужд германской военной промышленности. Вы это признаете?

Заукель: Да, я уже ответил своему защитнику, что вообще министерству труда был дан каталог, согласно которому разрешалось использование на работах военнопленных. Однако этот восьмой абзац не имеет ничего общего с документом, так как это было соглашение или распоряжение, которое не было мне направлено и не было мне адресовано.

Обвинитель: Вы сделали заявление о том, что при применении труда военнопленных в германской промышленности выполнялись требования Женевской и Гаагской конвенций. Вы помните, что вы об этом говорили?

Заукель: Да, это подтверждается также документами, в имперском министерстве труда и моих учреждениях имелась инструкция, которая была размножена специальным изданием. Речь шла о том, что принципы Женевской конвенции должны были соблюдаться также и в отношении советских военнопленных.

Обвинитель: Вытекает ли из этого то, что между военнопленными и гражданской рабочей силой вы не делали никакой разницы?

Заукель: Нет, это не вытекает отсюда.

Обвинитель: Значит, имели место нарушения этих распоряжений при использовании труда военнопленных, поскольку они приравнивались к гражданским лицам и использовались в промышленности для целей ведения войны?

Заукель: Я точно сказал, что я придавал очень большое значение этой инструкции, которая была напечатана и во время моего пребывания на посту была доведена до сведения предприятий и всех заинтересованных лиц. В инструкции говорилось о том, что Женевская конвенция должна соблюдаться. Больше я ничего не мог сделать.

Обвинитель: Ваш защитник спрашивал вас об операции, зашифрованной под названием «Сено». На этот вопрос вы дали ответ. Я цитирую по стенограмме:

Заукель: Нет, я не имел никакого отношения к этому мероприятию». Сейчас я передам вам письмо Альфреда Мейера от 11 июля 1944 г., это документ ПС-199, это письмо, адресованное вам. Прочитайте пункт 1, там написано:

«Необходимо, чтобы штаб по использованию рабочей силы — центр — при всех обстоятельствах продолжал свою деятельность по вербовке несовершеннолетних белорусских и русских рабочих для работы в империи на военные нужды. Кроме того, штаб имеет задачу направлять в империю несовершеннолетних от 10 до 14 лет».

Нашли это место?

Заукель: Я прочитал это место и хочу возразить, что это письмо хотя и было направлено мне и, таким образом, я был об этом информирован, но ни я, ни мое учреждение не имело ничего общего с этим вопросом. Это, как уже говорилось в связи с делом Шираха, проводилось исключительно указанными инстанциями. Учреждение по использованию рабочей силы как таковое здесь не участвовало. Я лично также об этом не помню.

Обвинитель: Вы здесь заявили, что для ввезенных с оккупированных территорий людей были введены специальные опознавательные знаки. Для советских граждан это был знак «Ост», для польских граждан — знак «П» и т. д. Вы заявили, что не были с этим согласны. Что вы сделали для отмены этого издевательства над людьми?

Заукель: Я все время пытался вообще избежать таких опознавательных знаков. Рейхсфюрер СС категорически требовал этого.

Обвинитель: Со своим непосредственным руководителем, подсудимым Герингом, вы говорили по этому вопросу?

Заукель: Я не могу сейчас вспомнить, говорил ли я непосредственно с Герингом. Я могу лишь показать, что всегда периодически пытался добиться этого, до тех пор пока весной — мне кажется, это было в марте 1944 года — мои усилия действительно увенчались успехом и небольшой «восточный знак» был заменен национальным знаком на рукаве, согласно предложению моих представителей в различных странах на Востоке.

Обвинитель: Я спрашиваю, вы говорили с Герингом по этому вопросу?

Заукель: Я не могу вспомнить, возможно, что да, а возможно, что нет.

Обвинитель: На вопрос вашего защитника и моего французского коллеги об отношении подсудимого Шпеера к вашему назначению генеральным уполномоченным вы заявили, что вам об этом точно ничего известно не было. Вам сейчас передадут статью из газеты «Фелькишер беобахтер». Этот документ под номером СССР-467 я представлю Трибуналу. Эта статья была опубликована 28 марта 1942 г. в связи с вашим назначением генеральным уполномоченным. Вы нашли это место, где написано следующее: «Назначение гаулейтера Заукеля последовало по желанию имперского министра Шпеера вследствие необычайного значения вопроса использования рабочей силы в военной промышленности». Надо полагать, что вы не могли не читать этой статьи. Вы читали эту статью?

Заукель: В данный момент я никак не могу вам этого сказать. Вполне возможно, что я ее читал.

Обвинитель: Меня интересовало другое, почему подсудимый Шпеер был заинтересован в вашем персональном назначении генеральным уполномоченным? Это я хотел выяснить. Вы можете что-нибудь сказать по этому поводу?

Заукель: Почему Шпеер был заинтересован в моем назначении, я вам сказать не могу. Я уже говорил моему защитнику, что для меня самого это было в то время совершенно неожиданно.

Обвинитель: Теперь скажите, вы помните, в какие условия были поставлены вами украинские женщины и девушки с оккупированных территорий, мобилизованные для использования в германском сельском хозяйстве? Я сейчас передам вам документ СССР-383. В этом документе имеется приложение № 2 к вашему распоряжению от 8 сентября 1942 г. Это приложение называется: «Памятка домашним хозяйкам об использовании восточных работниц в городском и сельском домашнем хозяйстве». Вы знаете этот документ, эту памятку?

Заукель: Да.

Обвинитель: Я сейчас приведу несколько выдержек для того, чтобы охарактеризовать условия, в какие были поставлены вами эти украинские женщины и девушки, направленные для работы в немецкое сельское хозяйство. Найдите раздел «В»: «Регистрация в полиции, лечение, надзор».

В разделе «В» — «Регистрация в полиции, лечение, надзор» имеется следующее указание: «Восточная работница обязана носить на своей верхней одежде, на правой стороне груди, знак «Ост».

Нашли?

Заукель: Да.

Обвинитель: Теперь раздел 4. Он называется: «Условия труда». Там написано: «Восточные работницы, используемые в домашнем хозяйстве в империи, находятся в специфических трудовых условиях».

Посмотрим дальше, что это за специфические трудовые условия. Найдите раздел 9 «Свободное время», первая строчка: «Права на свободное время восточные работницы не имеют».

Заукель: Да, однако я прошу вас зачитать этот абзац дальше. Там говорится то же самое и в отношении других домашних работниц, немок.

Я осмеливаюсь огласить это предложение еще раз:

«Восточным работницам, занятым в домашнем хозяйстве, в принципе разрешается передвигаться свободно за рамками своей деятельности лишь в тех случаях, когда они выходят по делам хозяйства. Однако может быть предоставлена возможность один раз в неделю в течение трех часов находиться без работы за пределами домашнего хозяйства». Те же правила существовали и для домашних служащих — немок. Свободное время было такое же самое.

Обвинитель: Здесь написано иначе. Иметь свободное время им не разрешалось. Здесь говорится о том, что в качестве поощрения им может быть предоставлена возможность один раз в неделю в течение трех часов находиться без работы за пределами домашнего хозяйства. Эта прогулка должна заканчиваться до наступления темноты. Теперь найдите раздел 10.

«Свободное время, отпуск, возвращение на родину» — так называется этот раздел. Нашли? Там написано: «Отпуска последним не предоставляются. Восточные работницы, используемые в домашнем хозяйстве, мобилизуются на неопределенное время».

Заукель: Разрешите мне в связи с этим сделать замечание...

Эта памятка была составлена не только мною. Введения целого ряда пунктов в то время потребовал рейхсфюрер СС.

Обвинитель: Перехожу к следующему вопросу. 18 августа 1942 г. в Кракове у вас была встреча с подсудимым Франком. Я прочту то, что записано по поводу вашей беседы в дневнике Франка. Это документ СССР-223. Дневник 1942 года, страница 918: «Д-р Франк. Очень рад, что могу официально сообщить вам, что по сей день мы направили в Германию свыше 800 тысяч рабочих. Недавно вы ходатайствовали о посылке еще 140 тысяч рабочих». И дальше: «Кроме этих 140 тысяч вы, однако, в следующем году можете рассчитывать на новые партии рабочих из генерал-губернаторства, ибо для вербовки мы используем полицию». Это соответствует действительности? Такая беседа у вас происходила с подсудимым Франком? Он правильно записал это в своем дневнике?

Заукель: Я ни в коем случае не могу подтвердить запись, которой я никогда ранее не видел и подробностей которой я никак не могу вспомнить. Поэтому я не могу сказать, все ли здесь правильно. Здесь говорится о том, что Франк наметил контуры будущих возможностей.

Обвинитель: Но он говорил вам относительно применения полицейских методов при вербовке или не говорил? Вы это помните или нет?

Заукель: Я не помню подобного сообщения, которое относится к 1942 году. Тогда существовали совершенно иные условия. Обвинитель: А подсудимый Франк в своей деятельности по мобилизации рабочей силы прибегал к полицейским методам или нет? Вам об этом было известно?

Заукель: Руководствуясь своим собственным опытом, я не могу сказать вам, в какой мере генерал-губернатор прибегал к полицейским методам при проведении таких мероприятий.

Обвинитель: Я представляю Трибуналу документ под номером СССР-469, характеризующий методы вербовки рабочей силы, которые применялись на территории Польши. Этот документ представляет собой отпечатанный типографским способом официальный приказ крейсгауптмана в Минской и Варшавской областях. Он датирован 2 февраля 1943 г. Этот приказ вручен Казимиру Новаку, родившемуся 6 мая 1926 г., проживающему в Дызене, община Колбей. В приказе написано: «На основании распоряжения о рабочей повинности от 13 мая 1942 г. налагаю на вас обязанность работы в империи».

В конце этого приказа написано: «В случае вашего неподчинения настоящему приказу о рабочей повинности члены вашей семьи (родители, жена, близкие родственники) будут помещены в полицейский лагерь и освобождены из оного только после того, как вы явитесь. Кроме того, я оставляю за собой право конфискации вашего движимого и недвижимого имущества, а также движимого и недвижимого имущества членов вашей семьи. Кроме того, согласно параграфу 5 вышеуказанного распоряжения вы будете наказаны тюрьмой, тяжелым заключением или заключением в концентрационном лагере. Крейсгауптман д-р Дитрих».

Вам было что-нибудь известно о применении подобных методов вербовки рабочей силы на территории Польши и о существующих распоряжениях подсудимого Франка?

Заукель: Я могу честно и откровенно ответить на этот вопрос: об угрозе наказания в такой форме мне ничего не было известно.

Обвинитель: Теперь я хочу напомнить вам указания, которые давались о методах так называемой «вербовки» рабочей силы правительственными органами Германии и лично вами в известной вам вашей программе. Это документ СССР-365.

Вами написано следующее:

«В связи с этим необходимо полностью исчерпать все имеющиеся в оккупированных советских областях людские резервы. Если не удастся получить необходимую рабочую силу на основе добровольности, то следует немедленно приступить к мобилизации, к насильственной отправке». Такие указания вами давались?

Заукель: Я до сих пор не нашел еще этого места. Мне неправильно его показали.

Обвинитель: Сейчас вам покажут еще раз. Такие указания вами давались?

Заукель: В оккупированных областях я не мог сам лично ведать всеми служебными вопросами, этим занимались областные управления. Однако под словом «насильственный» я имел в виду не действия под угрозой наказания в таких масштабах, как это, к величайшему огорчению, утверждается в одном из документов, а применение правил, действующих в Германии. Это очень существенная разница.

Обвинитель: То, что я сейчас вам прочитал, написано в вашей телеграмме или нет?

Заукель: Это написано в моей телеграмме. Но я определенно сказал, что мне это было поручено фюрером.

Обвинитель: Теперь далее. В письме от 3 октября 1942 г. гаулейтеру Мейеру вы писали: «Я учитываю трудности, которые встретятся при выполнении этого нового задания. Но я также убежден, что при применении всех средств и при полной преданности исполнителей — я подчеркиваю слова «всех средств» — выполнение этого нового поручения может быть осуществлено в соответствии со сроками». Это вы писали?

Заукель: Да, я это писал.

Обвинитель: 31 марта 1942 г. вы отправили письмо имперским комиссарам. Сейчас вам передадут документ СССР-127, в котором вы писали: «Вербовка, за которую вы отвечаете, должна форсироваться всеми доступными мерами, включая суровое применение принципа принудительного труда, с тем, чтобы в кратчайший срок можно было бы утроить количество завербованных». Такие указания вы давали?

Заукель: Я давал такие указания. Говоря о суровом применении принципа принудительности труда, я не имел в виду дурных или преступных методов, а считал, что к системе принудительного труда нужно прибегать лишь с целью выполнения количественного задания, когда дело касалось количества людей.

Обвинитель: Теперь я приведу несколько выдержек из документов других лиц.

Сейчас вам передадут стенограмму выступления подсудимого Розенберга. (Заукелю вручают документ.)

Я ограничусь очень краткой выдержкой из этой стенограммы. Читайте за мной:

«Я знаю, что если прибудет полтора миллиона человек, то им нельзя создать блестящих условий. То, что тысячи находящихся здесь людей живут в плохих условиях или подвергаются плохому обращению, является вполне естественным. Из-за этого не стоит слишком волноваться. Однако это очень серьезный вопрос. Я думаю, что гаулейтер Заукель уже обсудил его или собирается это сделать. Ведь эти люди с Востока привезены в Германию, чтобы работать и давать возможно более высокую производительность труда. Это очень серьезное дело. Чтобы добиться такой высокой производительности труда, их нельзя привозить на три четверти замерзшими и заставлять стоять в пути по десять часов. Им нужно давать есть, чтобы они имели достаточный запас сил».

Правильно ли подсудимый Розенберг освещает положение, в котором находилась рабочая сила, вывозившаяся вами из оккупированных территорий, или вы считаете, что он освещает это неправильно?

Заукель: Я не могу сказать и никак не могу определить, когда Розенберг произнес эту речь. Я лично ее не слышал и не получал протокола. Но я могу категорически заявить, что как только я принял свою должность, я принял эффективные меры к тому, чтобы во что бы то ни стало избежать такого положения, о котором здесь говорил Розенберг и которое существовало до того, как я принял свою должность.

Обвинитель: Г-н председатель, я ограничусь этой одной выдержкой из выступления подсудимого Розенберга и не буду использовать многочисленные документы, уже представленные суду и с неоспоримостью устанавливающие применение, с ведома подсудимого Заукеля, преступных методов мобилизации рабочей силы на оккупированных территориях и использование ее в качестве рабов в Германии.