1. Внешнеполитический курс СССР в 1939 - 1941 гг.

В период между двумя мировыми войнами советский народ, в исторически короткий срок построив под руководством ленинской партии социалистическое общество, навсегда покончил с социально-экономической, технической и культурной отсталостью, доставшейся в наследство от царской России. По объему промышленного производства Страна Советов вышла на первое место в Европе. Коренным образом улучшилось материальное благосостояние народа.

С началом второй мировой войны перед Коммунистической партией и Советским правительством с особой остротой встала задача отстоять и закрепить социалистические завоевания в СССР. В новой, чрезвычайно сложной и опасной для Советской страны международной обстановке партия и правительство, сочетая защиту интересов советского народа и мирового революционного движения, направляла основные усилия на то, чтобы обеспечить условия для завершения строительства социализма и повысить обороноспособность государства. Огромную роль в выполнении этой исторической задачи играла внешнеполитическая деятельность Советской державы.

Опираясь на ленинские принципы внешней политики и умело используя межимпериалистические противоречия, Коммунистическая партия и Советское правительство стремились избежать вовлечения страны в войну. Когда она была развязана, Советский Союз определил свое отношение к воюющим империалистическим группировкам как нейтральное и официально заявил об этом (Внешняя политика СССР. Сборник документов. Т. IV. М., 1946, стр. 448 - 449.).

Для Коммунистической партии и Советского правительства было очевидно, что фашизм представляет наибольшую опасность для СССР и всего человечества. Однако, учитывая возможность антисоветского сговора империалистических государств и желая выиграть время для укрепления обороны страны, партия и правительство старались не давать повода для обострения отношений с фашистской Германией. Из этого не делалось секрета. Как сообщал в Вашингтон американский посол Л. Штейнгарт, И. В. Сталин 21 сентября 1940 г. в беседе с английским послом С. Криппсом дал совершенно ясно понять, что внешняя политика СССР имеет целью избежать вовлечения Советского Союза в войну и особенно избежать конфликта с германской армией. Сталин отметил, что Германия представляет собой единственную действительную угрозу Советскому Союзу и что победа Германии поставит Советский Союз в трудное, если не опасное, положение, однако он считает, что нельзя идти на провоцирование германского вторжения в СССР путем изменения советской политики (FRUS. 1940, vol. I, p. 611.).

Проводя миролюбивую политику, Советский Союз был заинтересован в строгом соблюдении советско-германского договора о ненападении и не собирался его нарушать. Не меняя своих принципиальных позиций, Советское правительство поддерживало отношения с Германией в таких формах, которые позволяли давать отпор любым фашистским притязаниям и в то же время развивать с ней выгодные для СССР связи.

Рассматривая советско-германские торгово-экономические отношения того периода, английский историк Д. Гинсбургс писал: «Существование и успешное осуществление коммерческого пакта (советско-германского торгового соглашения от 19 августа 1939 г.- Ред.) не влекли за собой изменения советского нейтралитета... Ни в этом соглашении, ни в различных других экономических соглашениях, которые за ним последовали, СССР не брал на себя обязательства торговать только с Германией» («Soviet Studies». Vol. X. Oxford, July 1958, № 1, p. 16.). Его обязательства по соглашениям с Германией не исключали торгового обмена с другими воюющими странами. Однако Англия, например, не выполнила прежних советских заказов, и это осложняло англо-советские торговые отношения (АВП. ф. 06, on. 2, n. 12, д. 109, лл. 21а - 21ж.). Германия же покупала у СССР продовольствие и сырье, а СССР закупал в Германии необходимые для обороны и промышленности машины, корабельное оснащение, а также лицензии на производство важной в военном отношении продукции («Международная жизнь», 1972, № 10, стр. 96.). Сохранение приемлемых для СССР торговых отношений с Германией являлось свидетельством действенности советской внешней политики.

После разгрома Франции фашистская Германия стремилась закрепить господствующее положение в Западной Европе и тем самым обеспечить тыл для вооруженного нападения на СССР. При этом выдвигалась задача поставить СССР в такие внешнеполитические условия, которые бы облегчили проведение восточной кампании в короткие сроки.

Во второй половине октября 1940 г. правительство Германии обратилось к Советскому правительству с письмом, в котором говорилось о необходимости определить перспективы развития германо-советских отношений и произвести «разграничение сфер влияния» обеих держав в мировом масштабе. Гитлеровское руководство замышляло сложный тактический ход, имевший целью притупить бдительность Советского правительства, отвлечь СССР от укрепления своей безопасности, воспрепятствовать улучшению его отношений с балканскими странами, втянуть в войну с Англией.

В Берлин для переговоров выехала советская делегация во главе с председателем Совета Народных Комиссаров, наркомом иностранных дел В. М. Молотовым. Переговоры состоялись 12 - 13 ноября 1940 г. Германская дипломатия подготовила проект соглашения между странами - участницами тройственного пакта и Советским Союзом. Представленный немецкой стороной проект предусматривал «политическое сотрудничество» Советского Союза с Германией, Японией и Италией. Особо важное значение придавалось определению «территориальных устремлений». Советскому Союзу было предложено присоединиться к декларации, в которой, в частности, говорилось, что «его (Советского Союза.- Ред.) территориальные устремления направляются на юг от государственной территории СССР к Индийскому океану» (DGFP. Series D, vol. XI, p. 509.).

Советская делегация решительно отклонила предложения фашистского руководства. В информации об итогах переговоров в Берлине, направленной советскому полпреду в Лондоне 17 ноября 1940 г., народный комиссар иностранных дел СССР сообщал: «Немцы и японцы, как видно, очень хотели бы толкнуть нас в сторону Персидского залива и Индии. Мы отклонили обсуждение этого вопроса, так как считаем такие советы со стороны Германии неуместными» (АВП, ф. 059, оп. 1, п. 326, д. 223, л. 114.). Криппс, оценивая визит Молотова в Берлин, доносил в Лондон, что «результаты встречи были отрицательными и что Советское правительство хотело сохранить свою свободу действий» и не реагировало «на усилия Гитлера, направленные на то, чтобы добиться его сотрудничества в отношении германских действий на Ближнем и Среднем Востоке» (L. Woodward. British Foreign Policy in the Second World War, p. 497.). Позднее глава английского правительства У. Черчилль отметил: «Как и ожидалось, Советское правительство отклонило германский проект» (W. Сhurсhill. The Second World War, vol. II, p. 520.).

Переговоры в Берлине позволили Советскому правительству не только выяснить намерения фашистской Германии и дать им отпор, но и уточнить оценку складывающейся международной ситуации. Прежде всего было отмечено, что Берлин пока не собирается устанавливать тесных контактов с Лондоном. Это обстоятельство имело большое значение для Советского правительства, так как позволяло рассчитывать на Англию как на потенциального союзника. Стало ясно, что многие балканские государства рассматриваются в Берлине как сателлиты Германии. Продолжалось сближение между Германией и Турцией. Единственной балканской страной, на которую можно было тогда рассчитывать как на союзника в антигитлеровской борьбе, оставалась Югославия.

Сделав такие выводы, Советское правительство не возвращалось больше к каким-либо переговорам с германской стороной по проекту «политического сотрудничества», несмотря на неоднократные напоминания Риббентропа (Фальсификаторы истории (Историческая справка). М., 1952, стр. 70 - 71.).

Принципиальный отказ СССР от обсуждения гитлеровской программы «разграничения сфер влияния», его непримиримость к расширению фашистской экспансии показали гитлеровскому руководству, что СССР не поддается отвлекающим маневрам и не питает иллюзий в отношении подлинных намерений Германии. Немецко-фашистское руководство еще раз убедилось, что Советский Союз не склонен «идти в ногу» с Германией и выступает против всяких планов передела мира. Правителям Германии было ясно, что СССР является главным препятствием на пути осуществления фашистских планов завоевания мирового господства. В своем «политическом завещании» Гитлер писал, что после отъезда Молотова он принял решение «свести счеты с Россией, как только позволят климатические условия».

К этому времени непосредственная подготовка к нападению на СССР уже велась в широких масштабах.

В своей внешнеполитической подготовке войны с СССР особое место Германия отводила малым странам на севере Европы и ка Балканах. Гитлеровское руководство стремилось создать вокруг СССР плотное кольцо стран-сателлитов или покоренных государств, которые служили бы плацдармом для агрессии против Советского Союза. Вот почему важнейшим направлением внешней политики Коммунистической партии и Советского правительства явилось противодействие этим фашистским замыслам и оказание поддержки малым странам Европы.

13 апреля 1940 г., после вторжения вермахта в Данию и Норвегию, когда угроза нападения гитлеровских войск нависла и над Швецией, германскому послу в Москве Ф. Шуленбургу было заявлено, что Советское правительство «определенно заинтересовано в сохранении нейтралитета Швеции» и «выражает пожелание, чтобы шведский нейтралитет не был нарушен» ( «Международная жизнь», 1959, № 9, стр. 92.). Правительство Швеции положительно оценило дружественный акт Советского Союза и выдвинуло предложение укрепить экономические отношения между обеими странами, предложив, в частности, расширить торговые связи. 7 сентября 1940г. между Швецией и СССР был заключен торговый договор.

27 октября 1940 г. советский полпред в Стокгольме А. Коллон-тай заверила шведское правительство, что безусловное признание и уважение полной независимости Швеции - неизменная позиция Советского правительства. На следующий день Коллонтай сообщила в Народный комиссариат иностранных дел, что премьер-министр Швеции «принял наши заверения с явным удовлетворением и просил передать искреннюю признательность Советскому правительству за столь важное для Швеции сообщение. Оно является моральной опорой для политики кабинета, стремящегося удержать Швецию вне войны и одновременно желающего закрепить дружеские взаимоотношения с СССР... Премьер подчеркнул несколько раз ценность и важность переданного мной заверения» (Там же, стр. 93.).

Советский Союз обращался к ряду стран, которым угрожала фашистская агрессия, с предложением заключить договоры о взаимной помощи. Правительство СССР неоднократно предлагало Болгарии подписать такой договор, но болгарское правительство под нажимом гитлеровской дипломатии всякий раз отклоняло советские предложения. Вопреки национальным интересам болгарского народа профашистски настроенная правящая клика Болгарии тайно вела переговоры с Гитлером, стремилась к сближению с фашистской Германией.

17 января 1941 г. Советское правительство со всей определенностью заявило германскому правительству, что события в восточной части Балканского полуострова имеют непосредственное отношение к безопасности СССР и что СССР не останется безучастным к происходящему (История внешней политики СССР, ч. I, стр. 376.).

Когда же болгарское правительство, оформив присоединение Болгарии к тройственному пакту, согласилось на размещение в стране германских войск, Советское правительство в заявлении от 3 марта 1941 г. указало, что оно не разделяет занятую болгарскими правящими кругами позицию, которая ведет «не к укреплению мира, а к расширению сферы войны и к втягиванию в нее Болгарии» (Внешняя политика СССР. Сборник документов, т. IV, стр. 545.). Демарш СССР не был принят во внимание в Софии. По воле реакционных правителей Болгария стала сателлитом Германии.

Советское правительство предпринимало дипломатические акции, чтобы предотвратить подчинение Германией соседней с Советским Союзом Турции. 9 марта 1941 г. заместитель народного комиссара иностранных дел заявил турецкому послу А. Актаю, что «если Турция действительно подвергнется нападению со стороны какой-либо иностранной державы и будет вынуждена с оружием в руках защищать неприкосновенность своей территории, то Турция, опираясь на существующий между нею и СССР пакт о ненападении, может рассчитывать на полное понимание и нейтралитет Советского Союза» ( АВП, ф. 059, оп. 1, п. 341, д. 2331, л. 48.). 25 марта в Москве было опубликовано заявление, в котором СССР еще раз заверил турецкое правительство, что в случае нападения на Турцию оно «может рассчитывать на полное понимание и нейтралитет СССР» (Внешняя политика СССР. Сборник документов, т. IV, стр. 547.). В ответ турецкое правительство выразило «самую искреннюю благодарность Советскому правительству» и в свою очередь заявило, что, если бы СССР оказался в подобной ситуации, он мог бы рассчитывать на полное понимание и нейтралитет Турции (Там же.). (Это не помешало, однако, Турции занять в дальнейшем прогерманские позиции.)

Поддержка Советским Союзом Турции вызвала в Берлине беспокойство. 25 марта в беседе с итальянским министром иностранных дел Чиано Гитлер заявил, что «Россия стала в последнее время весьма недружественной». Он объяснял это действиями Германии в отношении Финляндии, Болгарии, Румынии и германской политикой по вопросу о черноморских проливах. «Сталин нанес теперь контрудар», - вынужден был признать Гитлер (DGFP. Series D, vol. XII, p. 360.).

Советская дипломатия прилагала большие усилия, чтобы предотвратить нападение фашистской Германии на Югославию. 4 апреля 1941 г. народный комиссар иностранных дел СССР сообщил германскому послу в Москве Шуленбургу, что югославское правительство предложило Советскому правительству переговоры о заключении договора о дружбе и ненападении и что Советское правительство приняло это предложение (АВП, ф. 06, oп. 3, п. 1, д. 4; лл. 75 - 78.). Германский посол заявил, что «сомневается в том, что момент, выбранный для подписания такого договора, являлся бы особенно благоприятным». В ответ ему было сказано, что «Советское правительство обдумало свой шаг и приняло окончательное решение» (Там же.). 5 апреля в Москве был подписан договор о дружбе и ненападении между СССР и Югославией.

Таким образом, Советское правительство осенью 1940- весной 1941 г. делало все возможное, чтобы воспрепятствовать расширению гитлеровской агрессии на Балканах. Бывший посланник Югославии в Москве М. Гаврилович отмечал: «Советское правительство старалось помешать германской акции на Балканах, дав свое заверение Турции и подписав пакт о ненападении с Югославией... Значение этих событий было очевидным для германского правительства» (FRUS. 1941, vol. I, p. 312 - 313.).

Действительно, в Берлине не могли не понимать значения политики СССР, направленной против фашистской экспансии. Р. Гейдрих, один из нацистских главарей, говорил на секретном совещании гитлеровского руководства в апреле 1941 г.: «Скоро они (русские. - Ред.) будут готовы к развязке, иными словами, в близком будущем Сталин будет готов к борьбе с нами» (W. Schellenberg. Memoires. The Labyrint. New York, 1956, p. 195.).

Немалую опасность представляли антисоветские тенденции в политике Англии, Франции и США. До лета 1940 г. международная обстановка подчас складывалась так, что над Страной Советов нависала военная угроза со стороны западных держав и был возможен антисоветский сговор правящих кругов этих стран с Германией и Италией.

Западные державы стремились обострить советско-германские отношения, еще в начале войны прибегнув к использованию турецкой дипломатии. По рекомендации Англии и Франции Турция предложила Советскому Союзу заключить пакт о взаимопомощи. Советское правительство, заинтересованное в обеспечении безопасности в районе черноморских проливов и на Балканах, согласилось на ведение переговоров. 25 сентября 1939 г. в Москву для переговоров прибыл турецкий министр иностранных дел Сараджоглу. Однако вскоре выяснилось, что турецкое правительство парафировало договор о взаимопомощи между Англией, Францией и Турцией. В данной обстановке заключение советско-турецкого пакта было бы встречено в Германии как демонстрация солидарности СССР с Англией и Францией. Это увеличило бы вероятность военного столкновения СССР с фашистской Германией и Италией в то время, когда со стороны Англии и Франции не было каких-либо обязательств о помощи Советскому Союзу.

По существу, турецкие предложения означали попытку втянуть СССР в неравноправный военный союз с Англией и Францией и тем самым спровоцировать вооруженное столкновение СССР с Германией и Италией. Советское правительство не могло заключить пакт на таких условиях. Как подтвердили дальнейшие события, турецкое правительство было заинтересовано тогда не столько в улучшении отношений с СССР, сколько в сближении с Англией и Францией. 19 октября в Анкаре ранее парафированный договор о взаимопомощи между Турцией, Англией и Францией был подписан.

17 октября 1939 г. перед отъездом из Москвы Сараджоглу имел беседу с американским послом Штейнгартом. Сообщая об этом в Вашингтон, Штейнгарт отметил: «Министр иностранных дел( Турции.- Ред.) откровенно заявил, что Великобритания пыталась воспользоваться турецко-советскими переговорами для того, чтобы вбить клин между Германией и Советским Союзом» (FRUS. 1939, vol. I, p. 486.).

Для обострения отношений между СССР и Германией Англия пыталась внести осложнения в советско-германские торговые отношения. В начале сентября английские власти, нарушая международный принцип свободы морского судоходства, объявили, что намерены осуществлять досмотр судов нейтральных стран, в том числе Советского Союза, в специально выделенных портах для выявления «военной контрабанды». Советское правительство отказалось признать правомерность этих действий и оставило за собой право «требовать от Британского правительства возмещения убытков, наносимых организациям, учреждениям или гражданам СССР вышеуказанными мероприятиями Британского правительства и действиями Британских властей» («Известия», 26 октября 1939 г.). Министерство экономической войны Великобритании подготовило меморандум, в котором Советскому Союзу предъявлялись требования предоставить Англии право создания на территории СССР контрольных постов для наблюдения за советской торговлей с Германией. Советское правительство, естественно, отклонило эти притязания английского правительства, представлявшие собой попытку нарушить государственный суверенитет Страны Советов.

Политика Англии и Франции, нацеленная на консолидацию капиталистических держав на антисоветской основе, с наибольшей полнотой проявилась в период финляндско-советского военного конфликта. Реакционные круги Англии, Франции и США рассматривали этот конфликт как подходящий повод для организации объединенного военного похода против СССР.

3 декабря 1939 г. Финляндия обратилась в Лигу наций с жалобой на СССР. Под давлением Англии и Франции, а также США, которые не являлись членом этой организации, 14 декабря был разыгран фарс «исключения» СССР из Лиги наций. Прикрываясь решением Лиги наций об оказании помощи Финляндии, Англия и Франция при поддержке США начали спешно создавать экспедиционный корпус для отправки в Финляндию. Одновременно, как отмечалось ранее, они вели подготовку к нанесению удара по СССР в районе Черного моря и Кавказа.

Правительства Англии и Франции усилили давление на Швецию и Норвегию, принуждая их пропустить войска через свои территории. Согласно намеченному плану экспедиционный корпус, высадившись в Норвегии, должен был направиться через Швецию и Финляндию к советской границе. Советское правительство предупредило Швецию и Норвегию, что нарушение ими нейтралитета может привести к нежелательным осложнениям. Швеция и Норвегия решили сохранить нормальные отношения с СССР («Известия», 15 января 1940 г.)

Правительство США, заняв во время финляндско-советского конфликта враждебную СССР позицию, 2 декабря ввело так называемое «моральное эмбарго» на экспорт некоторых товаров в СССР, что вызвало ухудшение советско-американских торговых отношений. В то же время США оказывали экономическую и военную помощь Финляндии.

Большую роль в разжигании антисоветской истерии сыграла американская пресса. Так, в начале декабря 1939 г. агентство «Юнайтед пресс», ссылаясь на заявление финских властей, которые якобы обнаружили «у пленных красноармейцев документы и карты», сфабриковало ложное сообщение, будто Советский Союз «намерен распространить военные действия до побережья Атлантического океана». 9 декабря 1939 г. ТАСС категорически опроверг эти измышления.

Провал попыток западных держав использовать финляндско-совет-ский конфликт в своих целях, затем поражение Франции вынудили Англию начать поиски путей к сближению с Советским Союзом. 25 июня 1940 г. новый глава английского правительства У. Черчилль направил с послом Криппсом личное послание И. В. Сталину, в котором, в частности, говорилось: «В прошлом - в самом недавнем прошлом - наши отношения... были омрачены взаимными подозрениями... С тех пор, однако, возник новый фактор, который... делает желательным восстановление обеими нашими странами их прежних связей, с тем чтобы мы могли, в случае необходимости, консультироваться друг с другом в отношении тех дел в Европе, которые неизбежно должны интересовать нас обоих» (W. Сhurсhill. The Second World War, vol. II, p. 119.). 1 июля посол Криппс был принят И. В. Сталиным. Во время встречи обсуждались вопросы о военном положении в Европе, о политических и экономических отношениях между Англией и СССР. Советское правительство проявило готовность содействовать нормализации отношений с Англией.

Однако политика английского правительства по отношению к СССР не была искренней до конца. Правительство Великобритании не проявляло инициативы в дальнейшем обсуждении вопросов о военном положении в Европе, не предпринимало мер к расширению советско-английских экономических связей. Более того, делались намеки, что Советский Союз может оказаться в одиночестве, так как возможен сговор западных держав с Германией (АВП, ф. 07, on. 2, n. 9, д. 20, лл. 30 - 34.).

Советское правительство понимало опасность этого сговора и, твердо придерживаясь политики нейтралитета, старалось избежать обострения отношений с Англией. В конце марта 1941 г. Криппс информировал Лондон, что Советское правительство своим поведением демонстрирует «желание подготовить почву для сближения с нами» (W. Medliсоtt. The Economic Blockade. Vol. I. London, 1952, p. 656.).

Угроза расширения экспансии фашистского блока вынуждала кабинет Черчилля все более реалистично подходить к оценке складывавшейся обстановки. Комментируя телеграмму Криппса из Москвы от 22 апреля 1941 г., Черчилль отметил: «Советское правительство прекрасно знает о грозящей ему опасности, а также о том, что мы нуждаемся в его помощи» (L. Woodward. British Foreign Policy in the Second World War, p. 611.).

В расчете на помощь со стороны Советского Союза министр иностранных дел Англии А. Иден пригласил к себе 13 июня советского полпреда И. Майского и по поручению премьер-министра заявил, что если в ближайшем будущем начнется война между СССР и Германией, то английское правительство готово оказать полное содействие Советскому Союзу своей авиацией на Ближнем Востоке, отправить в СССР военную миссию и развивать с ним экономическое сотрудничество. Угроза фашистской агрессии, нависшая над Англией, заставила ее правящие круги искать сотрудничества с Советским Союзом в борьбе против фашистской Германии.

Политика СССР в отношении США характеризовалась стремлением к нормализации политических и экономических связей между двумя государствами. Серьезным препятствием на пути к достижению этой цели являлись антисоветские тенденции в политике правящих кругов США. «Что касается наших отношений с Соединенными Штатами Америки,- заявил на VI сессии Верховного Совета СССР 29 марта 1940 г. нарком иностранных дел В. М. Молотов,- то они за последнее время не улучшились и, пожалуй, не ухудшились, если не считать так называемого «морального эмбарго» против СССР, лишенного какого-либо смысла, особенно после заключения мира между СССР и Финляндией...» («Известия», 30 марта 1940 г.). Излагая это выступление государственному секретарю США К. Хэллу, советский полпред К. Уманский отметил: «Мы исходим из того, что США также проводят политику нейтралитета, однако отношения между двумя величайшими нейтральными державами, СССР и США, оставляют желать лучшего и страдают прежде всего от проводимой американским правительством дискриминации в торговле с СССР». В результате состоявшейся беседы советский полпред сделал вывод, что «Хэлл в общем ничего не обещал, но он взял новый тон и впервые заговорил о возможности улучшения отношений» (АВП, ф. 059, оп. 1, п. 320, д. 2198, лл. 151, 160.).

В апреле 1940 г. в госдепартаменте США начались советско-американские переговоры по торгово-экономическим вопросам. На переговорах советской стороной был поставлен вопрос об отмене дискриминационных мер правительства США, в частности о тех препятствиях, которые чинили американские власти в предоставлении тоннажа для советских грузов, в допуске советских инженеров на авиационные заводы и т. д. (Там же, лл. 180 - 189.). Эти вопросы советское полпредство в Вашингтоне неоднократно ставило перед госдепартаментом и позже, в течение весны и лета 1941 г.

Усиление фашистского блока после разгрома Франции, опасность вторжения гитлеровских войск в Англию и особенно обострение американо-японских противоречий создавали нараставшую угрозу интересам Соединенных Штатов. В правящих кругах страны усилилось влияние сторонников улучшения отношений с Советским Союзом. 1 июля 1940 г. госдепартамент выразил готовность американского правительства сотрудничать с Советским Союзом и поддерживать с ним нормальные торговые отношения (FRUS. 1940, vol. III, p. 323 - 324.). 27 июля 1940 г. заместитель государственного секретаря С. Уэллес в беседе с полпредом СССР К. Уманским заявил: «Пора обеим странам подумать не только о нынешних отношениях, но и будущих месяцах и годах, которые, быть может, для обеих держав будут чреваты новыми опасностями. Не пора ли устранить источники трений, которых и без того достаточно во всем мире, и ликвидировать остроту, создавшуюся в отношениях между нашими странами?» (АВП, ф. 059, оп. 1, п. 320, д. 2199, лл. 203 - 204.)

На освобожденной земле. Первые советские газеты. Западная Белоруссия. Октябрь 1939 г.

Население приветствует Советскую Армию. Львов. Октябрь 1939 г.

Заседание Народного собрания Западной Белоруссии. Октябрь 1939 г.

Внеочередная V сессия Верховного Совета СССР. Принятие Западной Украины в состав СССР. 1 ноября 1939 г.

6 августа 1940 г. народный комиссар внешней торговли СССР А. И. Микоян и поверенный в делах США в Москве В. Торстон обменялись письмами о продлении на один год действующего американо-советского торгового соглашения, заключенного в 1937 г.

С 7 августа 1940 г. советско-американские торгово-экономические отношения обсуждались на встречах советского полпреда с Уэллесом. В первой же беседе полпред по поручению Советского правительства, исходя из необходимости нормализации советско-американских отношений, поставил вопросы, которые должно было разрешить правительство США, в частности о возврате задержанного ранее золота прибалтийских республик законным властям, о предоставлении лицензий на вывоз заказанного в США промышленного оборудования, об отмене «морального эмбарго» на торговлю с СССР (Там же, лл. 237 - 240.). Переговоры длились девять месяцев.

4 января 1941 г. советский полпред в США сообщил о некоторых положительных результатах переговоров: согласовании проекта обмена нотами по вопросу о золоте; предоставлении Советскому Союзу американского тоннажа, в частности нефтеналивного; готовности американского правительства разрешить своим специалистам работать в СССР; установлении почтовой связи через Тихий океан и др. (АВП, ф. 059, оп. 1, п. 345, д. 2361, лл. 1 - 10.).

21 января 1941 г. госдепартамент США объявил об отмене «морального эмбарго» на торговлю с Советским Союзом. Однако отдельные акты дискриминации в отношении Страны Советов продолжались. С января по май 1941 г. американское правительство отказало в лицензиях или задержало грузы на сумму 29 млн. долларов. Хотя в 1940 г. импорт СССР из США возрос на 30 млн. долларов, его ценность в значительной степени снижалась из-за отсутствия поставок в СССР тех видов машин и оборудования, которые интересовали советскую сторону в первую очередь. Объем продажи Советскому Союзу авиационного оборудования, крекингового оборудования и наиболее важных типов станков сократился (АВП, ф. 06, оп. 3, п. 29, д. 279, л. 19.).

По ряду принципиальных вопросов американские руководители не проявляли готовности к достижению взаимопонимания. Они занимали прежнюю антисоветскую позицию, когда речь заходила о признании западной границы СССР. Правительство США продолжало удерживать золото, принадлежавшее Госбанку СССР, сохраняло арест на торговые суда прибалтийских республик и т. д. Преобладание антисоветских тенденций в политике США мешало позитивному развитию советско-американских отношений.

Важное место во внешней политике СССР отводилось нормализации отношений с Японией. Твердый отпор агрессивным поползновениям японских милитаристов, укрепление обороноспособности СССР на Дальнем Востоке сочетались с широким использованием политических и дипломатических средств воздействия, с тем чтобы не допустить столкновения с Японией.

Деловые круги Японии, которые были заинтересованы в рыболовстве в советских водах, в торговле с СССР и в концессиях, требовали от правительства улучшения советско-японских отношений. Отрезвляюще подействовало на руководство Японии крупное поражение, которое потерпела японская армия в боях с советско-монгольскими войсками на реке Халхин-Гол. К улучшению отношений с Советским Союзом японские правящие круги подталкивало и подписание советско-германского пакта о ненападении.

В июле 1940 г. японское правительство приняло «Программу мероприятий, соответствующих изменениям в международном положении». В программе выдвигались задачи обеспечения за Японией политической гегемонии в Восточной Азии и зоне Южных морей, укрепления связей с Германией и Италией. Ставилась цель быстро урегулировать японо-советские отношения, с тем чтобы избежать войны на два фронта (История войны на Тихом океане, т. III, стр. 66 - 67.).

В том же месяце японское правительство предложило начать переговоры о заключении японо-советского пакта о нейтралитете. В основу урегулирования взаимоотношений японская сторона пожелала взять Пекинскую конвенцию 1925 г. и Портсмутский мирный договор 1905 г. Японская дипломатия, по существу, предприняла попытку добиться того, чего ей не удалось достичь в Портсмуте после поражения царской России - заставить СССР продать Японии Северный Сахалин.

В расчете на то, что подписание пакта о нейтралитете с Японией ограничит возможности ее агрессии на Дальнем Востоке и ослабит напряженность на дальневосточных границах СССР, Советское правительство согласилось начать переговоры. В ходе переговоров советские представители категорически отвергли претензии Японии на покупку Северного Сахалина. Советское правительство обусловило свое согласие на заключение пакта о нейтралитете обязательством Японии ликвидировать угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине. Оно было готово гарантировать Японии поставку сахалинской нефти в течение пяти лет на обычных коммерческих условиях по 100 тыс. тонн ежегодно.

24 марта 1941 г. в Москве начались переговоры о заключении пакта о нейтралитете с министром иностранных дел Японии Мацуока. Поскольку японская сторона не соглашалась с требованием ликвидировать концессии на Северном Сахалине, переговоры были прерваны. 26 марта Мацуока выехал в Берлин, где встретился с руководителями фашистской Германии. После своего визита в Берлин он еще раз попытался поднять вопрос о продаже Японии Северного Сахалина, но, получив решительный отказ, снял свое предложение (История внешней политики СССР, ч. I, стр. 380 - 381.).

13 апреля 1941 г. в Москве был подписан пакт о нейтралитете между СССР и Японией. Стороны обязывались «поддерживать мирные и дружественные отношения между собой и взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность...». В пакте указывалось, что «в случае если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав, другая Договаривающаяся Сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта». Пакт был заключен сроком на пять лет (Внешняя политика СССР. Сборник документов, т. IV, стр. 550.). В приложенной к нему декларации содержалось обязательство СССР уважать территориальную целостность и неприкосновенность государства Маньчжоу-Го, а Япония давала аналогичное обязательство в отношении МНР. Несколько позднее путем обмена письмами было закреплено заверение Японии в шестимесячный срок ликвидировать концессии на Северном Сахалине.

Заключение пакта было важным мероприятием по обеспечению безопасности и мира в Европе и Азии. Советско-японский пакт свидетельствовал о дипломатическом поражении Германии, рассчитывавшей на вовлечение Японии в войну против СССР. В то же время этот пакт означал провал американской политики «дальневосточного Мюнхена», угрожавшей интересам СССР, Китая и всем народам Азии.

Оценивая пакт о нейтралитете, посол США в Москве Штейнгарт в беседе с заместителем наркома иностранных дел 5 июня 1941 г. заявил, что «не считает, что пакт между СССР и Японией направлен против США. В действительности этот пакт является еще одним шагом к сохранению мира в районе Тихого океана. Тем, кто утверждает, что советско-японский пакт представляет собой угрозу для США, он, Штейнгарт, отвечает, что Советский Союз имеет опасного соседа на западе и заинтересован в обеспечении мира на востоке. Он сам поступил бы точно так...» (АВП, ф. 0129, оп. 25а, п. 235, д. 3, л. 66.). Посол Великобритании в СССР Криппс рассматривал советско-японский пакт о нейтралитете «как антигерманский, ибо его единственной целью может быть защита русских восточных границ в случае нападения Германии с запада» (Е. Estorick. Stafford Cripps: Master Statesmen. New York, 1949, p. 240.). Высказывания Штейнгарта и Криппса, несомненно, отражали мнение тех представителей правящих кругов США и Англии, которые реалистически оценивали международную обстановку.

Советское правительство, несмотря на подписание пакта о нейтралитете, учитывало возможность вероломных действий Японии по отношению к СССР, ибо агрессивно настроенные круги Японии еще держались мнения, что следует поддержать Германию в случае ее нападения на СССР. Мацуока, в частности, заявлял германскому послу в Токио Отту: «Если между Германией и Советским Союзом начнется война, то ни один японский премьер или министр иностранных дел не сможет удержать Японию на позициях нейтралитета. В любом случае Япония объединится с Германией в нападении на Россию. Никакой пакт о нейтралитете ничего не изменит в этом отношении» (DGFP. Series D, vol. IX, p. 725. ). Однако СССР благодаря своему правильному внешнеполитическому курсу обеспечил неприкосновенность восточной границы в течение всего периода борьбы против германского нашествия.

Важнейшим итогом целенаправленной, активной внешней политики СССР явился срыв попыток империалистических группировок объединиться для совместной агрессии против Страны Советов. Этот фактор, а также продолжающееся обострение межимпериалистических противоречий, вынужденное признание правящими кругами Англии и США бесперспективности «мюнхенской» политики создавали предпосылки для образования антигитлеровской коалиции и подтверждали правильность внешнеполитического курса Советского Союза. Противники фашистской Германии на Западе постепенно осознавали, что сотрудничество с СССР приобретает для них важное значение. Советская внешняя политика подводила их к пониманию того, что, применяя методы нажима и дискриминации, достигнуть сотрудничества с Советским Союзом невозможно. Правящие круги западных держав убеждались, что антисоветский курс в политике ведет к ослаблению их собственных позиций в мире.