Неолитические племена Европы, Средней и Северной Азии в V—IV тысячелетиях до н. э.

Процесс перехода от охотничье-собирательского и рыболовческого хозяйства к земледелию и скотоводству, от мезолитических орудий труда к неолитическим был своеобразным в различных областях и совершался в несравненно более сложных и разнообразных формах, чем прежний переход от палеолита к мезолиту. В одних областях процесс вызревания новых культур шёл быстрее, в других медленнее. В областях северных субтропиков переход к неолиту не только происходил в общем раньше, но и сам период неолита был Менее продолжительным; здесь раньше наряду с продолжавшимся использованием камня начали входить в употребление и металлы. В более же северной лесной полосе расцвет неолита падает на время, когда на юге уже начался переход к веку металлов.

На огромных пространствах земного шара, где природные условия не благоприятствовали возникновению и развитию земледелия и скотоводства, население продолжало и в условиях неолита без существенных изменений вести древнейший образ жизни своих предков — палеолитических и мезолитических охотников и рыболовов. В суровых условиях лесной жизни, особенно на Севере, производительные силы у племён каменного века развивались более медленно. Поэтому медленно изменялись и общественные порядки и ещё долго продолжал господствовать древний родо-племенной строй. Примерно такой же ход событий прослеживается и на крайнем Юге, в странах тропических лесов, где тоже дольше сохранялись пережитки древних форм жизни и хозяйства, например на юге Африки, в некоторых районах Индии, Индо-Китая, на островах Южных морей. Неолит просуществовал здесь ещё в течение многих тысячелетий.

Жизнь племён, у которых в новокаменном веке ещё не произошло коренных изменений в общественном строе, достаточно будет охарактеризовать на примере неолитических обитателей Европы и Азии, культура которых изучена лучше, чем культура других племён.

Неолит на юге и западе Европы.

Появление в Европе техники шлифования каменных орудий изготовления глиняной посуды относится, вероятно, ещё к VI тысячелетию до н. э. Так, хотя остатки первого неолитического поселения на острове Крит относят к V тысячелетию до н. э., однако высокое качество посуды из этого поселения не позволяет отнести его к самой ранней ступени неолита. Эта посуда не только хорошо отформована, но и отполирована снаружи и изнутри; форма сосудов весьма разнообразна. Это и даёт основание многим археологам относить начало неолита в Европе к более раннему времени, т. е. к VI тысячелетию до н. э.

Ни в этом древнейшем неолитическом поселении на Крите, ни среди остатков более поздних неолитических посёлков не обнаружено признаков занятия земледелием. Каменные орудия — шлифованные топоры, наконечники стрел и копий — позволяют говорить лишь об охоте как основное занятии поселения. В прибрежных местах, вероятно, занимались ловлей рыбы, ракообразных и других «даров моря». Однако жизнь постепенно развивалась, о чём свидетельствует глиняная посуда так называемого среднего неолита на Крите. Сосуды в это время изготавливались уже более искусно. Их стенки делаются тоньше. Гораздо совершенней стала и полировка. Поверхность сосудов покрывалась теперь узорами в виде линий, зигзагов, заштрихованных треугольников и даже изображений деревьев. В конце этого периода начинают встречаться статуэтки, изображающие женщин, а также птиц и животных. Статуэтки на Крите особенно распространяются в следующий, поздненеолитический период, по существу являвшийся уже временем знакомства жителей острова с медью, из которой изготавливались даже топоры. Тогда быт населения становится ещё более оседлым — строятся прочные каменные дома. Повидимому, именно в это время распространяются здесь земледелие и скотоводство. Об этом, в частности, свидетельствуют изображения быков и наличие большого количества пряслиц — маховичков для веретён, едва ли рассчитанных для прядения из волокон только диких растений.

К северу от Крита — на Балканском полуострове — переход к неолитическому быту произошёл также в весьма отдалённые времена. В Фессалии и Македонии под слоями остатков поселений, обитатели которых были уже знакомы с изготовлением медных орудий, археологи нашли следы стоянок с грубой посудой, кремнёвыми орудиями и полированными каменными топорами, весьма сходными с найденными в ранненеолитических слоях на Крите. В странах Дунайского бассейна, в ранних слоях таких поселений, как Винча I под Белградом и Чока под Сегедом на Тиссе, встречаются остатки неолитических стоянок IV тысячелетия до н. э. с грубой керамикой, тёмной, но уже украшенной узорами, сходными по технике выполнения с характерными для неолитической керамики Крита. Образ жизни населения этих стоянок весьма примитивен. Охота и рыболовство осуществлялись при помощи грубо сделанных из оленьего рога гарпунов и каменных орудий, из которых отполированы только клиновидные топоры.

Сходные памятники неолита найдены и в Северной Италии, а также во Франции, где в северной её части жили неолитические «лесные» племена охотников. Особенно ярко представляет этот период так называемая кампинийская культура, названная так по раскопанной стоянке Кампиньи на Нижней Сене. Судя по древнейшим слоям Кампиньи, население, оставившее эти стоянки, только ещё овладевало шлифовкой камня и умело изготавливать лишь самые примитивные глиняные сосуды. Кампинийцы занимались охотой на оленей, диких лошадей и быков, а также рыболовством. Для них характерно было также собирательство и, в частности, употребление в пищу дикорастущих злаков и в том числе ячменя, зёрна которого кампинийцы ужо размельчали на зернотёрках. Может быть, здесь перед нами та ступень собирательства злаков, которая уже предшествовала началу земледелия. Из домашних животных попрежнему имелась только собака. Судя по небольшому размеру неглубоких полуземлянок, служивших кампинийцам жилищами (диаметр которых не превышал 6 м), их обитатели не были ещё вполне оседлыми, переходя по сезонам на охотничьи угодья или на рыболовные тони.

Культура кьёккенмёддингов.

Для прибрежной полосы Европы от Португалии до Прибалтики характерны находки так называемых кьёккенмёддингов, или куч кухонных отбросов,—остатков разновременных стоянок рыболовов и охотников на морского зверя. Наиболее хорошо изучены кьёккенмёддинги Балтийского побережья, в особенности так называемой культуры Эртебблле в Дании.

Примерно на рубеже VI и V тысячелетий до н. э. уровень морских вод резко повышается и восстанавливается связь Балтийского водоёма с мировым океаном. Вместо замкнутого озёрного бассейна снова появляется Балтийское море, более обширное по размеру и со значительно более солёной водой. На севере Западной Европы и, повидимому, далеко к востоку от Балтики начинается время замечательного «климатического оптимума» послеледниковой поры. Климат становится теплее и влажнее: средняя температура июля достигает 17°Ц. В условиях влажного и тёплого атлантического климата в Северной Европе берёзово-сосновые леса предшествующего периода сменяются смешанными дубово-ольховыми лесами, широко распространяются также ильм и липа. В этих лесах совершенно исчезает северный олень, реже появляется лось.

Вдоль древней береговой линии найдены остатки поселений людей этого времени. Жители этих поселений добывали тюленей, дельфинов, касаток, ловили морскую рыбу, охотились на морских птиц. Богатейшие устричные отмели в изобилии снабжали жителей морского побережья съедобными моллюсками. Всюду вдоль морских берегов, где в то время находились обширные и многочисленные устричные отмели, ныне исчезнувшие, сохранились собранные людьми в течение многих поколений огромные скопления раковин, костей и других кухонных отбросов. Некоторые такие кучи достигают 140 м в длину, 20 м в ширину при высоте почти до 2 м.

Среди различных изменений в культуре этого времени следует отметить прежде всего появление топоров нового тина, более тонких и плоских, чем прежде, в виде трапециевидного клина — так называемых «колунов» Впервые обнаруживаются топоры из кристаллических пород камня с грубо шлифованным лезвием.

Вместо длиннолезвийных мезолитических наконечников стрел теперь появляются трапециевидные наконечники. Известно несколько случаев, когда такие наконечники, обнаруженные в болотных отложениях Южной Швеции и Северной Ютландии, уцелели вместе с сохранившимися дровками. В раковинных кучах встречается, наконец, и древнейшая в этих местах глиняная посуда. Она известна в двух видах. К первому относятся грубые кухонные сосуды для варки пищи, ко второму — глубокие овальные чаши, может быть служившие в качестве жировых ламп Сосуды эти формовались из глины, смешанной с песком или толчёными раковинами, что предохраняло их от растрескивания при обжиге на костре. Они имели скромную орнаментацию — штрихи по стенкам и ямки вдоль венчика.

Наряду с прежними видами охоты на рыбу с помощью гарпуна, появляются новые способы: в кьёккенмёддингах находят много костяных рыболовных крючков.

Племена культуры Эртебёлле пищу употребляли уже в варёном виде, для чего и пользовались глиняными сосудами. Кьёккенмёддинги сохранили нам данные и о самих людях этого времени. Среди раковинных куч обнаружены погребения. Изучение людей Эртебёлле позволяет опровергнуть взгляды националистических немецких археологов и антропологов, утверждавших, что Север был искони заселён некоей чистой «северной» расой. Люди Эртебёлле по своим антропологическим данным оказались весьма смешанного типа.

Неолит в Восточной Европы.

Восточное побережье Балтийского моря в неолитическую пору было населено рыболовческо-охотничьими племенами, оставившими следы своего обитания в ряде мест, например в верхних наслоениях островной стоянки в торфянике Кунды и в стоянке Пярну в Эстонии, в средних слоях озёрной стоянки Лубаны в Латвии и некоторых других. Здесь найдены были весьма примитивные глиняные сосуды. Они отличаются от сосудов Эртебёлле орнаментацией, состоящей из ямок и оттисков зубчатого или гребенчатого штампа. Керамика с таким узором представляет характерную особенность восточноевропейского неолита и в северной области сохраняется до весьма позднего времени — начала I тысячелетия до н. э. Местами в этой области встречаются и кучи кухонных отбросов, напоминающих Кьёккенмёддинги. Таковы, например, стоянки, обнаруженные на озере Ильмень. Однако по характеру керамики эти стоянки целиком относятся к лесной восточноевропейской неолитической культуре.

К сожалению, хорошо изучены лишь поздние ступени этой культуры, относящиеся уже к III и даже II тысячелетиям до н. э. Только несколько стоянок, и среди них ряд стоянок под Москвой, по верхнему течению реки Клязьмы, позволяют представить себе быт населения Волго-Окского междуречья в IV тысячелетии до н. э. Среди клязьминских стоянок выделяется так называемая Льяловская, которую, согласно палеоботаническим данным, можно отнести к началу III тысячелетия до н. э. Совершенство глиняной посуды, украшенной ямочно-гребенчатыми узорами, свидетельствует о том, что гончарное дело достигло тогда уже больших успехов и, следовательно, сложение неолитической культуры относится к более раннему времени, чем культура Льяловской стоянки. Очевидно, охотники и рыболовы, жившие на Верхней Клязьме, уже в IV тысячелетии до н. э. создали те особенности неолитического хозяйства, техники и культуры, которые позволяют определить неолит как особую ступень в развитии древних племён Европы. То же можно предположить и в отношении, других районов Волго-Окского междуречья.

В последние годы исследования древних поселений на Днепре позволили в самых общих чертах определить неолитическую культуру и этого района. Более древние слои стоянок на полуострове Игреньском (особенно стоянка Игрень 8) и на полуострове Сурском относятся к IV тысячелетию до н. э. Главными занятиями населения в то время были охота и рыболовство. Только в конце IV тысячелетия можно отметить первые признаки приручения животных; об этом говорят находки костей домашнего быка и козы. Видимо, уже в начале IV тысячелетия дон. э. обитатели днепровских стоянок изготавливали и глиняную посуду. Даже в первом слое, сохранившем остатки жизни человека, на стоянке Игрень 8, найдены обломки глиняных сосудов. Они ещё очень примитивны: к глине примешана рубленая трава для придания стенкам большей связи, лепка грубая, обжиг явно недостаточный, оставивший стенки сосуда пористыми; орнамент также очень беден. Эти сосуды, невидимому, недалеки от времени начала гончарства, как и архаическая посуда из кьёккенмёддингов. Ряд стоянок на Дону также относится ещё к IV тысячелетию. Они принадлежат неолитическим племенам, которые вели охотничье-собирательское хозяйство и только к III тысячелетию местами делали первые шаги в разведения скота.

Уже этот краткий обзор некоторых областей Европы неолитического времени (V—IV тысячелетия) позволяет сделать один весьма важный вывод. Несмотря на большое сходство производстве и добывании средств к существованию, выделяются и своеобразные черты при сравнительном изучении форм орудий и глиняных сосудов, найденных в различных областях. Эти особенности в облике культуры иногда позволяют сгруппировать памятники в пределах довольно ограниченных районов, как это сделано для Волго-Окского междуречья, где выделен ряд неолитических культур.

Неолит в Средней Азии.

Племена Средней Азии в период неолита в разных частях страны находились на различных ступенях культуры. Если в южных районах нынешней Туркмении и Таджикистана ещё в V тысячелетии до н. э. возникли центры древнейшего земледелия. описанные ниже, то в Приаралье начала складываться неолитическая так называемая кельтеминарская культура в IV тысячелетии. Племена, создавшие эту культуру, занимались главным образом охотой и рыболовством и уже освоили изготовление глиняных сосудов. В технике формовки посуды и её орнаментации имеются признаки влияния южной керамики. Стоянки были разнообразны. Исследователь одной из них (Джанбас-Кала IV) С. П. Толстов считает, что жилищем там служил огромный шалаш, в котором обитало у своих очагов несколько родственных друг другу семейных групп, составлявших родовую общину.

Неолит в Северной Азии.

На Урале и к востоку от него также открыты в настоящее время ранние неолитические памятники IV тысячелетия до н. э. Они также принадлежали племенам охотников и рыболовов, только что начинавшим вырабатывать глиняную посуду. Особенно хорошо изучен неолит в Сибири, где на Алтае, по среднему течению Енисея, по Ангаре и в Прибайкалье открыты многочисленные стоянки и кладбища древних обитателей таёжных областей этой части Северной Азии.

Удалось выяснить, что в V тысячелетии до н. э. здесь жили племена, применявшие на охоте лук и стрелы. Однако эти древнейшие обитатели Сибири ещё не знали ни изготовления шлифованных каменных орудий, ни глиняной посуды. Наивысшим достижением в изготовлении орудий оставалась вкладышевая техника, возникшая здесь ещё в период палеолита. Попрежнему изготовлялись копья и кинжалы из костяных пластин, в которые вставлялись острые кремнёвые пластинки — вкладыши.

Только в IV тысячелетии до н. э. в Прибайкалье произошли важные изменения в жизни местных племён. Прежде всего следует отметить в это время широкое применение шлифования камня. Это позволило создать крупные острые каменные топоры — незаменимое орудие неолитического таёжного охотника. На этом же этапе возникло гончарное дело. Первые сосуды изготавливались в мягких формах, сделанных из обрывков сетей, связывавшихся в конические мешочки. Изнутри эти мешочки обмазывали глиной. Так получались конические или яйцевидные сосуды. Когда их обжигали, сетка сгорала, но её отпечаток на наружной поверхности сосуда оставался, придавая этой древнейшей посуде Сибири характерный «сетчатый» облик. Эти отпечатки сетки позволяют сделать ещё одно заключение. Умея плести сетки .для изготовления горшков, древние прибайкальцы, несомненно, знали и настоящие рыболовные сети. О том, что обитатели Сибири перешли в IV тысячелетии до н. э. к рыболовству при помощи сетей, свидетельствуют также и каменные грузила, находимые обычно на стоянках. Это способствовало некоторому изменению условий жизни населения, появилась возможность создавать обильные запасы рыбы. Люди стали жить более оседло, на определённых участках реки, где находились их тони, к которым примыкали их охотничьи угодья. По сути дела уже тогда складывалась та охотничье-рыболовческая культура, которая затем на долгие тысячелетия осталась характерной для ряда народов Сибири и Дальнего Востока. Медленные изменения в производстве не смогли привести к коренным переменам в социальных отношениях. Это позволило русским исследователям Сибири, посетившим её в XVIII и первой половине XIX в., наблюдать, особенно на севере её и на Дальнем Востоке — на Чукотке, на Камчатке, в Приморье и на Охотском побережье,—пережитки весьма древних форм жизни; перед исследователями представали неолитические формы хозяйства и быта, древние нормы первобытно-общинного строя, родовое устройство и племенная организация.