3. Социальные нормы поведения японцев

Поведение человека обусловлено внутренними и внешними факторами. Внутренние факторы — это мотивы поведения, внешние — социальные нормы. Среди многообразия социальных норм выделяются нормы внутригруппового общения, нормы межгруппового общения и общенациональные нормы. Социальные нормы классов и различных социальных групп буржуазного общества «обеспечивают прежде всего классовую ориентацию индивидов и различных социальных групп. Зависящие от положения в системе общественного производства социальные нормы способствуют выработке общих для данного класса или группы установок, ценностей, а в целом формируют классовое сознание представителей эшх социальных классов и групп» [37, с. 14].

Общенациональные нормы — это образования прежде всего социально-психологические, они формируются в процессе общения. Человек той или иной культуры становится таковым, общаясь с представителями своей культуры. Каждая культура имеет специфические, только ей свойственные общенациональные нормы. Среди таких норм в Японии выделяются прежде всего нормы гири.

Нормы гири

Гири — это и обязательство, и ритуал выполнения обязательства, и долг благодарности. В широком смысле гири проявляется в соответствующем общении вышестоящего с нижестоящим, во взаимодействиях между равными, в ритуалах общения между соседями и т. д. В настоящее время придерживаться отношений гири наиболее свойственно лицам старше 40—45 лет. Однако у всех японцев без исключения они сохраняются в виде особых форм долга благодарности.

Долг благодарности возмещается в Японии два раза в год: в середине года в виде подарка по случаю поминовения усопших (о - тюгэн) и в конце года в виде подарка по случаю конца года (о - сэйбо). Не случайно это время является временем выплаты служащим премиальных. Администрация хорошо знает, что у каждого есть чувство долга перед другим — будь он посредником на помолвке, надежным покупателем или учителем. Каждый ждет, что его одарят в знак признательности. Большинство подарков — практического свойства, например растительное масло, сахар, мыло и т. п. Долг благодарности заключается не в подарке, а в самом акте дарения. Поэтому некоторые подарки передариваются по многу раз, хотя вообще-то это не принято. К подарку приклеивают этикетку с именем дарителя.

Гири распространены и при заключении сделок. В сфере торговли в Японии сложилась особого рода торговая мораль — сёбай дотоку. Среди торговцев и бизнесменов бытуют выражения, имеющие смысл «Не могу поступить плохо в отношении партнера, так как нарушу принцип гири». В среде молодежи меньше следуют такому правилу.

Отошения гири очень сильны в политических кругах. Фракционная политическая борьба в Японии — это разновидность противоборства различных группировок, члены которых связаны отношениями гири. Подобные отношения существуют и в среде журналистов, писателей, мастеров прикладного искусства. Здесь в качестве формы гири можно указать на передачу секретов мастерства от учителя к ученику. В отношениях между друзьями, хорошими знакомыми и соседями чувство гири проявляется в разделении друг с другом горестей и радостей.

Исследователи отмечают разное отношение к гири в зависимости от возрасаа и пола. Юноши считают отношения гири эгоистичными, утилитарными, устаревшими. Девушки же видят в них добродетель, альтруизм, считают современными. Старшее поколение в Японии признает гири высшей моральной категорией, отражающей совершенство человеческой личности. Люди среднего возраста проявляют в отношении гири определенную сдержанность. Однако гири — это все же общая социальная норма поведения в Японии.

Нормы гири в сознании японцев неотделимы от ниндзё (букв, «человеколюбие»). Хотя обе эти социальные нормы родились в феодальном обществе, вторая из них в отличие от первой признается молодежью. Молодое поколение считает, что ниндзё отражает подлинные чувства, не порабощая человека. Между гири и ниндзё существует тонкое психологическое различие. Так, если подчиненный делает подарок шефу, которого не уважает, — это гири, но если при этом шеф, который знает об этом, испытывает искреннее чувство благодарности, — это ниндзё. Можно сказать, что гири — атрибут социальных отношений, а ниндзё — подлинные чувства, переживаемые людьми в системе этих отношений.

Согласно высказываниям японских исследователей, гири — это оправа, а ниндзё — драгоценный камень в этой оправе [237].

Гири и ниндзё отражают сложные и специфические отношения в японской культуре, регулирующие поведение людей. Они не исключают, а предполагают друг друга, хотя могут проявляться и вместе и раздельно. Так, молодая жена, только что вошедшая в дом мужа, на первых порах испытывает стесненность в отношениях со свекровью. Руководствуясь нормами гири, невестка проявляет благоговение перед свекровью, старается все сделать для нее должным образом и даже с любовью. Тем неменее гири держит ее на дистанции от свекрови, которая имеет перед ней социальное превосходство. Если свекровь идет навстречу невестке, то постепенно отношения теплеют, становятся сердечнее. Японцы говорят, что в гири в таких случаях начинает входить ниндзё. Когда гири в отношениях свекрови с невесткой наполняется содержанием ниндзё, невестка, продолжая испытывать чувство долга, выполняя свои обязательства перед свекровью, ощущает эти переживания как желаемые.

Содержание гири может быть весьма различным в зависимости от насыщенности отношений личными чувствами. Согласно одной крайности гири может быть формальным и исключать компонент личного переживания, согласно другой — гири наполняется этим переживанием. И если такие переживания окрашены чувством искреннего расположения, то в гири вплетается ниндзё. Старшее поколение японцев не отделяет гири от ниндзё, оно воспринимает единый комплекс гири-ииндзё как две стороны одной медали, молодежь видит здесь довольно глубокий водораздел. По-видимому, так оно и есть: гири возникает в межличностных отношениях там, где довлеет необходимость в совместном общении, ниндзё же — только там, где это общение пронизано уважением, симпатией, любовью. Ниндзё слабо уловимо со стороны, гири выступает в явном виде. Японцы часто говорят: «Поскольку чувствую ниндзё, соблюдаю гири, соблюдая гири, вызываю к себе чувство ниндзё».

Слово гири фактически непереводимо. Делались неоднократные попытки передать гири как синтез каких-то вполне определенных компонентов, но из этого ничего не получилось. Поэтому лучше всего перечислить некоторые характеристики гири, как это делает Носивши Нода [247, с. 175-179].

1. Гири — это обязанности человека по отношению к другому. Содержание и интенсивность исполнения этих обязанностей зависят от социального статуса. Есть гири ребенка по отношению к родителям, ученика — к учителю, подчиненного — к начальнику, должника — к заимодавцу их. д.

2. Человек не имеет права требовать от другого исполнения обязанностей гири. Он должен ждать, когда тот добровольно станет их осуществлять. Человек, не проявляющий гири по отношению к тому, к кому оно должно проявляться, рассматривается в Японии как личность, достойная презрения. Однако считается, что к гири нельзя принуждать, и тот, кто заставляет другого исполнять гири, сам оказывается его нарушителем. Любой в Японии, исполняющий долг гири или принимающий его от другого, входит составным звеном в цепь взаимоотношений в японской нации. В связи с этим можно сказать, что нормы гири пронизывают японскую культуру сверху донизу.

3. Отношения гири неизменны. Раз возникнув между двумя людьми, они продолжают жить до конца их дней. Это характерно для бытовых, деловых, профессиональных взаимодействий: человек, который проводит досуг с одним, не будет проводить его с другим; покупатель, пользующийся услугами одного торговца, не пойдет к другому и т. д.

4. Узы гири устанавливаются между людьми на различных социально-психологических уровнях. В прошлом здесь хотели видеть чувства симпатии и уважения, в связи с чем гири не мыслилось без ниндзё. Хотя теперь, как указывалось выше, молодежь имеет несколько иное мнение по этому поводу, комплекс гири-ниндзё в Японии дает себя знать всюду. Гири коренится в глубинах сознания япопца, оно слилось с его глубинным чувством и интеллектом.

5. Поскольку гири — явление эпохи феодализма, оно прежде всего строилось на иерархической основе: подчиненный всегда проявлял гири по отношению к господину. Последний тоже осуществлял гири в сторону нижестоящих, по его гири было совсем другим, покровитель-ствепным, хотя единая природа гири сохранялась. По современным понятиям, глава фирмы или учреждения нарушает нормы гири, если он общается с подчиненными только в сфере профессиональной деятельности. Гири требует от руководителя интересоваться личной жизнью, семейными делами подчиненного. В свою очередь, подчиненные, как велит им г и р и, склонны без понукания и подстегивания оказать начальнику услугу в его личных делах, например помогать ему в самых различных домашних делах.

6. Те, кто отступают от норм гири, теряют лицо. Их престиж в глазах окружающих сильно падает, они воспринимаются в качестве беспардонных и даже безнравственных личностей. В свою очередь, отступники испытывают чувство стыда, «не могут смотреть людям в глаза».

И поскольку стыд неразрывно связан с совестью, которая побуждает человека к самоуважению, то можно сказать, что гири стимулирует нравственное поведение. Гири очень близко соприкасается с нормами права. Однако здесь наблюдаются довольно сложные наслоения.

Правовые нормы

Правовая система Японии исходит из гири и опирается на его правила. Составители законов четко отдают себе отчет в том, что не следует вступать в противоречие с нормами неписаных, но очень строгих правил. Большинство японцев недолюбливает юридические правовые нормы. Закон для них — синоним дубинки. При упоминании слова «закон» (хо) многих прямо передергивает. В народе считают, что от закона лучше держаться подальше.

Резко негативное отношение к закону сохраняется в сельской местности. Крестьяне ранее пользовались землей, арендованной у землевладельцев, и платили последним аренду совсем не обязательно по контракту. Они ощущали свой гири, и этого было вполне достаточно. Если землевладелец, например, предпринимал какие-то, скажем, «незаконные» действия против крестьян, и кто-то обращался по этому поводу в суд, то далеко не все поддерживали жалобщика. Рассказывают, что одному такому истцу, прибегнувшему к помощи суда, выразила презрение почти вся община. Сыновьям его в течение ряда лет отказывали в этой местности невесты. Особенно ярко и наглядно такие взгляды проявляются в области гражданского и семейного права.

Хотя японское гражданское право берет на себя обязанность регулировать исполнение обязательств так же, как в любой западной стране, на самом деле такая регуляция, по сути дела, не осуществляется. Перед законом старший и младший, если они подписывают соглашение, равны. И тот и другой обязаны соблюдать дух и букву соглашения. На самом же деле все обязательства неукоснительно должен соблюдать тот, кто стоит ниже по иерархии. От вышестоящего ожидают лишь, как говорят, достойного отношения к соглашению. Все конфликтные ситуации будут разрешаться не через суд, а по правилам гири. Юристы из западных стран, изучающие положение судопроизводства в Японии, бывают крайне удивлены ничтожно малым количеством гражданских дел по сравнению с Западом.

Когда в Японии человек по чьей-то вине терпит убытки, он реагирует на ситуацию совершенно не так, как мы привыкли это себе представлять. Обращение в суд с требованием возместить убытки подчас рассматривается японцами как вымогательство, поэтому они стараются воздерживаться от таких крайних, на их взгляд, действий. К тому же японцы не любят менять характер сложившихся с кем-либо отношений. Поскольку судебное разбирательство в их глазах наносит урон престижу, они обычно стараются обходиться без него. И наконец, японцы привыкли к превратностям судьбы. На всякие там личные ущемления или потери они смотрят удивительно спокойно. Привыкшие исстари видеть опустошительные действия тайфунов, землетрясений и других стихийных бедствий, японцы с покорностью переносят любые неприятности, рассматривая их как нечто неизбежное.

Японцы, не моргнув глазом, подчиняются обстоятельствам, и если для облегчения участи со всей очевидностью перед кем-либо встанет необходимость обратиться в суд, то далеко не каждый это сделает. Здесь сказывается и рациональность мышления японцев — ведь судебная тяжба требует от обеих сторон значительных затрат. Отказ пострадавшего от своего права возбудить судебное дело — обычное явление в Японии. А если случается так, что виновник повинится перед пострадавшим, конфликт разрешается сам собою. Если кто-либо потерпел убыток, скажем, от аварии на дороге и виновный предлагает даже незначительную компенсацию, далеко не соответствующую нанесенному ущербу, то пострадавший обычно идет навстречу. Он расценивает предложение виновника не иначе как искреннее желание как-то возместить ущерб, и этого часто бывает достаточно. Нередко потерпевший отказывается от компенсации, если понимает, что ущерб нанесен только по неосмотрительности, без умысла. Когда же никакой компенсации не предлагается, то и здесь потерпевший не сразу воспользуется своим правом и не вдруг обратится в суд. Он ищет какого-нибудь посредника, который от его имени делает попытки разобраться. Таким посредником обычно становится лицо, пользующееся авторитетом у общественности. Мнение этого лица часто бывает достаточным для примирения сторон.

В целом нормы поведения японцев исходят не из юридических оснований, а скорее из сложившихся психологических установок. Исследования и жизненные наблюдения показывают, что правовые нормы Запада все больше прокладывают пути в японскую культуру, однако вряд ли японцы откажутся от своих взглядов на право и закон. Слишком глубоко эти взгляды вошли в национальную психологию, вросли в систему японской этики.

Этические нормы

Японская этика представляет собою синтез древнейших воззрений, идеалов, конфуцианства, буддизма и в известной степени христианства. Этот синтез отражается в японском общественном сознании в виде специфической доктрины до (Пути), в некотором смысле идентичном дао. По японским понятиям, истинный Путь выражается в любви к родителям, уважении к старшим, соблюдении цепи ритуалов. Согласно японской традиции. Путь находится у человека под рукой, его не надо искать на расстоянии.

Такое понимание Пути унаследовано японцами из знаменитых поучений Конфуция в книге «Беседы и суждения» («Луньюй»), где он наставляет своих приверженцев: «Направь свою волю на достижение правильного пути, придерживайся [принципов] морали, [поступай] в соответствии с человеколюбием» [75, т. 1, с. 153]. «Того, кто не стремится [к достижению знания], не следует направлять [на правильный путь]» [75, т. 1, с. 154], «Благородный муж думает о правильном пути и не думает о еде» [75, т. 1, с. 168]. Сама идея «Пути» восходит к дао, т. е. к началу всего земного и неземного, как это трактуется в «Даодэцзин». Японские философы и правители всех времен всегда старались идеи дао воплотить в понятных народу формулировках.

Долгое время пользовалась авторитетом формулировка Пути, как она была выражена императором Муцухито в рескрипте 1890 г. по вопросам просвещения: «Добронравие наших подданных, из поколения в поколение проявляющееся в лояльности и благочестии и в гармоническом сотрудничестве, способствовало долговечности нашей родины. Вот основные начала воспитания для наших подданных: будьте преданы вашим родным, как мужья и жены, и верны вашим друзьям; пусть поведение ваше будет вежливо и воздержанно; любите ближних, как самих себя; будьте прилежны в своих занятиях и следуйте каждый своему призванию; развивайте ваши умственные способности и воспитывайте в себе нравственные качества; содействуйте общественному благу и служите интересам общества; всегда оказывайте строгое повиновение Конституции и законам нашей Империи; развивайте свой патриотизм и свое мужество, и этим оказывайте нам поддержку в возвеличении и сохранении славы и благоденствия нашей Империи, одновечной с небесами и землею» [164, с. 7].

Регулирующая сила этических норм не исчезает в пучине социальных потрясений. Это связано с тем, что своими корнями этические нормы глубоко уходят в национальную психологию. Они проявляются в национальном самосознании, национальном чувстве, чертах национального характера. Этические нормы в Японии зиждутся на пяти «постоянствах»: человечность, долг, благонравие, мудрость, верность. Сущность их раскрыта в «Беседах и суждениях» Конфуция.

Человечность — дзин — в широком смысле слова — это милосердие ко всему живому. Оно означает, что все должны щадить живые существа, думать о них, мягко обращаться с ними. Человечность — это конфуцианское айсуру (любить) и буддийское дзихи (проявлять милосердие). Первейшим элементом человеколюбия считается послушание родителям. Отсюда ги — чувство долга, т. е. поведение согласно норме должного. Именно с должным связано постоянство рэй — благонравие, означающее уважение и почитание высших и снисходительность к низшим. Согласно рэй никто не должен гордиться, превозноситься, выставлять свои заслуги, каждый должен быть деликатен. Одно из пяти постоянств — ти — мудрость, которая предполагает также добро и справедливость. Верность — син — это путь искренности, открытый и прямой.

Названные «пять постоянств» пронизывают пять отношений, т. е. пять видов человеческих связей: между родителями и детьми, между господином и слугой, между супругами, между братьями, между друзьями.

Родители и дети должны жить в глубокой дружбе. Отец, строго воспитывая ребенка, улучшает его характер, учит его разным искусствам, заботится о нем. Мать нежно печется о детях, следит, чтобы они не сердились на отца за строгость и дурно о нем не думали. Дети поччтают и уважают родителей, не противятся их воле, не огорчают их. Хотя бы родители были и неправы, дети не могут сердиться па них, они все равно должны им угождать. Приемные дети воспитываются на точно таких же основах. Таков закон взаимоотношений отца, матери и детей.

Закон господина и слуги нормирует отношения по вертикали. Слуга (вассал), исполняя службу, не ставит это себе в особую заслугу. С признательностью получает он от господина средства к жизни, с признательностью он должен быть готов жертвовать для господина даже своей жизнью. Господин заботится о слугах, слуги относятся к господину с величайшим почтением. Слуга радеет о пользе господина не с виду только, он беззаветно служит ему, заботится со всей искренностью. Таков закон отношений между господином и слугой. На добродетелях этого закона взросла мораль самураев.

Закон супругов упорядочивает отношения между мужем и женой: муж печется о делах вне дома, жена же дома заботится о детях и хлопочет по хозяйству.

Муж вразумляет жену, направляет ее по своему разумению. Жена почитает и уважает мужа, внимательно заботится о пище, одежде и прочих домашних делах. Она не ревнует мужа и не завидует ему, знает одного мужа и с посторонними мужчинами не допускает вольностей. Как бы дурно муж ни обращался с ней, она не обижается.

Старшие братья главенствуют во всех делах, руководят младшими и заботятся о них. Младшие братья, повинуясь и не прекословя, должны относиться к старшим в высшей степени почтительно, во всех делах оставаясь под их началом. Если даже обращение старшего брата дурно, младший все равно почитает его: в послушании состоит доброе поведение младшего брата. Так же относятся друг к другу старшие и младшие сестры. В этом состоит закон братьев и сестер.

Правда, по Гражданскому кодексу 1948 г. положение старшего брата как наследника уже не гарантируется законом. Согласно кодексу, все члены семьи имеют равные права на наследование имущества. Однако обычаи делают свое дело. Неписаные нормы традиции все же дают старшему брату большие преимущества. Особенно сильно это сказывается в сельской местности.

Закон отношений с друзьями предусматривает полную искренность, доверие. Если товарищ совершил дурной поступок, ему делают нелицеприятное внушение. Во всех случаях друзья должны избегать лжи и лицемерия. Они друг друга не стесняются, знают друг о друге все. Когда в отношениях с друзьями исчезает искренность, когда за нелицеприятные советы начинают сердиться, — надо, постепенно отдаляясь, прекращать отношения. Все сказанное относится и к коллегам по службе. В этом проявляется закон друзей.

Конфуцианский закон «пяти постоянств» и правила пяти отношений, настойчиво внедрявшиеся в систему поведения японцев, оставили в психологии парода глубокий след, отложившись в виде специфических установок межличностных отношений. Среди них особое место занимает чувство взаимной обязанности, любви и благодарности, по-японски он.

Он — это чувство к родителям, которые вырастили и выкормили их, к учителю, который научил читать и писать, и т. п. О человеке, лишенном он, говорят: «Он-о ада-дэ каэсу» («Отплатил злом за добро»). Содержанием о н является взаимопомощь, сотрудничество, оказание любезности, материальная выручка, взаимовнимание и т. д. Нормы он присутствуют в различные формах общения и относятся к сфере деятельности практически всех прослоек японского общества. В наше время действие он несколько ослаблено в среде интеллигенции, скептическое отношение к он бытует и среди молодежи, которая считает его пережитком феодализма. Основная критика здесь направлена на то, что в он чувство благодарности, предполагающее искренность, может диктоваться и стремлением к выгоде.

Критики считают, что, действуя по шаблонам он, человек сдерживает свою инициативу. За этим по их мнению, стоят утилитарные стремления. И поскольку осуществление он, считают они, доставляет людям много хлопот, оно постепенно уходит в прошлое. Однако нужно сказать, что рано еще сбрасывать со счетов регулирующую функцию он.

Хотя добродетели он имеют сферой главным образом межличностные отношения, влияние их со временем стало простираться также и на область экономики и сферы власти.

Примером действия он в экономике могут служить необычные для капиталистического мира отношения между крупными и мелкими фирмами. Скажем, в свое время мелкая фирма обеспечивала крупной бесперебойную поставку каких-то товаров. Но вот она попала в беду и разоряется. Крупная фирма может пойти навстречу мелкой и предпринять шаги для ее спасения. Здесь сказывается действие этического «закона отношений с братьями». Однако нередко в подобных случаях такое отношение не бескорыстно. Тогда о крупной фирме говорят, что она, прикрываясь добродетелью он, ставит мелкую фирму в положение вечного должника.

В сфере власти дает себя знать закон отношений между господином и слугой. Согласно этому закону издавна в Японии культивировалось раболепие и активной стороной в этих отношениях всегда выступал нижестоящий. Вышестоящему же вменялось в обязанность принимать дань уважения. Естественно, такое одностороннее почитание личности вносило в отношения оттенок деспотизма, что в своей основе противоречило этическим нормам японской культуры. Не случайно поэтому в сферу власти вплеталась добродетель о н, которая гуманизировала отношения «господин — слуга» (вышестоящий — нижестоящий).

Активное вовлечение он в отношения по вертикали довольно благоприятно сказывается в Японии на системе управления, поскольку сглаживает возникающие в общении начальника с подчиненными конфликты. Концепция о н предписывает начальнику быть с подчиненными любезным, внимательным и даже почтительным. О н здесь осуществляет буферную функцию. Подчиненный, столкнувшись с гуманностью шефа, умеряет свое недовольство даже в острых ситуациях. Известную роль во всех этих отношениях, а также в иных сферах поведения играют моральные принципы хадзи и цуми.

Xадзи может быть понято как скромность, стеснительность, стыдливость. Содержанием хадзи пропитывается вся жизнь японца. Говорят, что абсолютное большинство японцев придерживается принципа хадзи, что придает их поведению тон порядочности. Если же японец совершает явно недобропорядочные действия, ставит в неудобное положение другого, говорит неправду, нарушает установленные порядки и т. п., он переживает чувство цуми (чувство вины).

Обычаи

Рассмотренные выше три типа норм (гири, правовые и этические нормы) регулируют систему человеческих отношений. От этих норм зависит оценка личности другими людьми и наложение санкций за несоблюдение строго очерченных правил поведения. Наряду с ними в Японии действуют и другие нормы — это нормы обыденной культуры, обычаи.

Обычаи накладывают печать на все стороны существования японцев. Ими пропитана история нации и жизнь любого индивида, они проявляются внутри японского образа жизни, в праздники и в будни. Как японец начинает свой новый год?

Новый год воспринимается японцами в виде кэдзимэ, т. е. психологической границы, разделяющей два периода жизни, — старый, уже прожитый, и новый, нарождающийся. К наступающему новому году все старые проблемы считаются обычно решенными, а о новых стараются не думать. Получается, что людям нечего делать, некуда спешить: школы и учреждения прерывают свою деятельность, магазины закрываются. Наступает самый безмятежный период времени.

Все дома и городские квартиры прибираются, у парадных дверей устраивают кадо-мацу (ворота из трех бамбуковых палок, украшенные сосновыми ветками). На воротах вешается симэнава — веревка из соломы с вплетенными бумажными полосками. Внутри дома в токонома помещают деревянную подставку с лепешками из риса, устрицами, морскими водорослями. В каждой комнате развешивают соломенные украшения. Все эти украшения вывешиваются и выставляются до 30 декабря и не убираются до 7 января.

В эти дни японцы ходят друг к другу в гости. Три первых дня в каждом доме пьют сладкое сакэ, едят суп с лепешками из риса и молятся о хорошем здоровье. У входа в дом выставляются подносы для визитных карточек, в которые соседи, знакомые и друзья вписывают примерно такие приветствия: «Благодарю Вас за доброе ко мне в этом году отношение. Надеюсь на Вашу поддержку и в новом году». Широко распространены и различные устные приветствия. Новогодние визиты обычно наносят старшим или родственникам. При этом часто вручаются подарки, называемые отосидама.

Второе января у японцев знаменует начало обычной жизни в новом году. В этот день все происходит в первый раз: уборка, работа, развлечения. Первый сон в новом году называют хацуюмэ. На ночь, как и в старину, многие японцы кладут под подушку рисунки с лодками, нагруженными драгоценностями. Говорят, что это приносит счастье. На седьмой день утром едят рисовую кашу, приготовленную с семью видами трав и овощей. В старой Японии были уверены, что это изгоняет злых духов. Сейчас можно использовать любые овощи, а раньше употребляли только петрушку (сори), траву мокричник (хакобэ), пастушью сумку (надзуна), глухую крапиву (хотокэнодза), репу (судзуна), редьку дайкон (судзусиро) и сушеницу (хахакогуса). Раньше этот день отмечали в семьях с большой торжественностью. Нарезать приправу к рисовой каше доверялось только хозяину, домочадцы лишь с благоговением наблюдали за этой процедурой. Сейчас такой ритуал уже редкость, хотя иногда он все еще соблюдается.

В течение января в Японии еще некоторые дни считаются праздничными. Так, утром 11 января японцы едят круглые рисовые лепешки кагамимоти, которые возлагаются на домашний алтарь в канун нового года и сначала служат как украшения. 15 января едят кашу ил красной фасоли (адзукигаю). Считается, что это помогает против злых духов. Раньше в аристократических кругах Японии имел распространение обычай 18 января читать стихи в присутствии императора. Каждый год император называл тему для стихов, и в этот день подготовленные на эту тему стихи зачитывались на вечере, куда приглашения рассылались по специальному списку.

Есть ритуальные события и в феврале. Сейчас чаще в деревне, реже в городах в храмах отмечается праздник знака лошади. В этот период обычно готовятся к весенним работам, поэтому считается, что возвеличивание лошади — залог хорошего урожая.

На 3-е или 4-е февраля обычно приходится «переход от зимы к весне». В ночь на этот день в каждом доме или в храме проводится церемония изгнания злых духов, которая сопровождается разбрасыванием бобов (в Японии говорят: «Бросай бобы в глаза дьяволу»). При этой церемонии выкрикивают ритуальную фразу: «Счастье в дом, злой дух вон!». Со словами «счастье в дом» бобы бросают от двери внутрь дома, а со словами «злой дух вон» — из двери наружу. Говорят, что если подобрать и съесть такое количество бобов, которое бы равнялось количеству прожитых лет, то непременно придет счастье.

В марте (3-го числа) японцы отмечают праздник кукол. Еще в январе ставят пятиярусную подставку, покрытую красной накидкой. Каждый ярус заставляют миниатюрными фигурками. Раньше на верхний ярус ставили фигурки императора и императрицы, справа помещали апельсиновое дерево, а слева — вишневое. Ниже размещались фигурки придворных дам, пяти музыкантов, министров и слуг. Сюда же ставили игрушечную мебель и миниатюрные домашние вещи. Возле подставки отводили место для сакэ, рисовых лепешек, разноцветных сушеных бобов, различных лакомств и цветов. В наши дни на подставку помещают имеющиеся в доме игрушки. В этот день распорядительницами всего этого богатства являются девочки.

Во время весеннего равноденствия, которое начинается в Японии 18 или 19 марта и длится до 24— 25 марта, проводятся специальные церемонии в каждом храме. Они имеют буддийскую основу. В эти дни люди идут на могилы предков, чтобы почтить их память. В средний день недели, когда уравнивается продолжительность дня и ночи, состоится празднество в императорском дворце. В этот день в семьях к столу подают охаги (колобок из вареного риса, покрытый сладкой пастой из соевых бобов) и гомокудзуси (суси, приправленные уксусом).

Восьмого апреля японцы отмечают день рождения Будды. В этот день в храмах ставят миниатюрную модель храма, внутри которого помещают еще более миниатюрную фигурку Гаутама. Сооружение украшают цветами. Прихожане льют сладкий чай на голову Гаутама, а затем берут с собой домой немного этого чаю.

Май ассоциируется в Японии с праздником мальчиков. В пятый день пятого месяца у дома, где есть мальчики, на шестах вывешиваются надувные карпы. Согласно японским легендам, рыба-карп отличается особым характером и силой, она может плыть против мощного течения и даже преодолевать водопады, а ведь мальчики должны быть сильными, ловкими и выносливыми. По этой же аналогии внутри дома на специальных подставках расставляют кукол-воинов в шлемах и доспехах. Около кукол кладут касива-моти (рисовые лепешки с фасолевой начинкой, завернутые в дубовый лист) и тимаки (рисовый колобок, завернутый в бамбуковый лист). В этот день принимается ванна с цветами ириса сёбу. Эти цветы выбираются также и для букетов. Сёбу в Японии символизируют боевой дух.

Летом каждый метр морского пляжа заполняется людьми. Летом японцы отмечают праздник Танабата (праздник Ткачихи). Седьмого числа седьмого месяца по лунному календарю повсюду в Японии проводятся красочные шествия. Японцы одеваются в легкие кимоно и несут в руках хлысты с полосками бумаги, на которых пишут различные пожелания. В деревне в этот день такие полоски вывешиваются на дверях и карнизах домов. На утро следующего дня эти полоски снимают и бросают в реку или море. Сначала праздник Танабата был связан с поклонением богине ткачества. Позднее этот праздник стали связывать с легендой о двух влюбленных звездах: Сёкудзё, или Танабатацумэ (Вега), и Конгю (Альтаир). Согласно легенде, к востоку от Млечного Пути жила небесная фея Ткачиха. Круглый год она трудилась, ткала из облачной нити небесные одеяния. Богине Синвапму стало жаль ее, одинокую, и она отдала ее в жены Пастуху, который жил к западу от Млечного Пути. Выйдя замуж, Ткачиха перестала заниматься своим делом, т. е. ткать. Богиня рассердилась, велела ей вернуться на прежнее место и впредь видеться с мужем один раз в год на мосту, перекинутом через Млечный Путь сороками. Этот день символически обозначает любовное свидание.

В середине июля в Японии отмечается праздник Бон — День поминовения умерших. В ночь на 13-е число седьмого месяца по лунному календарю в домах зажигают огонь, приглашающий души предков в гости. В последующие два дня на буддийский алтарь кладут свежие овощи и фрукты, вывешивают фонари, как бы развлекая невидимых пришельцев. В ночь па 16 июля вновь зажигают огонь для сопровождения душ предков в обратный путь, а жертвенные продукты укладывают в миниатюрные суденышки, которые на следующий день спускают на море пли в реку.

Во время праздника Бон 15 июля отмечается день середины года Тюгэи. В этот день принято обмениваться подарками. В июле есть дни, когда полагается вкушать унаги (японский угорь). Это якобы предохраняет от различных летних недомоганий. Многие верят в целительные свойства угрей и считают очень желательным приготовить угрей для этого случая.

В сентябре отмечается праздник полнолуния. По лунному календарю полная луна в середине осени появляется вечером 15 августа (примерно 10 сентября). В это время при лунном свете живописно расставляются на подставке свежесваренный картофель, яблоки, осенние съедобные травы. Люди любуются лупой и угощаются. Такое же празднование бывает и в октябре. Считается, что если человек принимал участие в любовании луной в сентябре, то он обязан это сделать и в октябре, иначе про него скажут, что он «слишком односторонен».

В ноябре отмечается праздник сити-го-сан (семь—пять—три). 15 ноября мальчиков трех и пяти лет и девочек трех и семи лет одевают в лучшие платья и ведут в храм, где произносятся благодарственные молитвы. Детям покупают пакеты с леденцами, которые они раздают друзьям и родственникам.

В декабре японцы щедро обмениваются подарками о-сэйбо (подарок в ознаменование конца года). Они отмечают наступление зимы. Погода зимой в зависимости от района бывает различной — от морозов до легких заморозков. Японцы любуются природой и в этом сезоне, а когда выпадает снег, любуются снегом. В холодную пору японцы любят собираться вокруг стола с котацу (жаровней, вмонтированной в пол под столом и прикрытой сверху одеялом, под которое сидящие подсовывают ноги). При этом они угощаются различными напитками и кушаньями.

Чтобы описать все японские обычаи, нужна специальная и объемистая книга. Наша задача — показать обычай в качестве одной из социальных норм поведения японцев. Как мы видим, регулирующая функция обычая проявляется в том, что люди вовлекаются в характерную для каждого случая деятельность, и в этой деятельности они усваивают определенные нормы поведения, ритуалы культуры. К подобного рода ритуалам следует отнести также ритуалы, связанные с визитами и обменом подарками.

Процедура визитов в Японии имеет существенные особенности. Дверь в японский дом открывается в гэнкан (парадный вход, специальная пристройка, холл, вестибюль). Здесь гости всегда выражают извинения по поводу того, что своим визитом побеспокоили хозяйку, а та, в свою очередь, сожалеет, что принимает гостей так скромно. Затем следуют всякого рода ритуальные высказывания, имеющие слабое отношение к цели визита, но представляющие в Японии обязательную норму приветствия. И только после такой продолжительной подготовки хозяйка говорит: «0-агари кудасай» («Заходите, пожалуйста!»). Тут происходит еще одно действие — все приходящие снимают обувь и надевают мягкие домашние шлепанцы суриппа. Это простое, казалось бы, действие превращено в Японии в своеобразный психологический и эстетический акт. Сама процедура переживается японцами как преодоление психологической границы (японцы называют это кэдзимэ) между внешним миром и интимной атмосферой домашнего очага. Переступив этот барьер, гости как бы забывают о прошлом, о том, что было за этим барьером, и вовлекаются в совершенно иную атмосферу. Оставленная в гэнкане обувь может многое рассказать о своих владельцах.

Обувь в Японии довольно практична, она хорошо выглядит и, можно сказать, вполне гармонирует со всем, что окружает японца в его повседневной жизни. Столетие назад японская обувь была, как правило, деревянной с матерчатыми ремешками (гэта). Несмотря на явную стандартизацию, она и тогда имела свои различия. И сегодня тэта могут указывать на социальное положение или род занятий владельца. Внимательный глаз заметит различие между строго четырехугольными гэта (каку гэта), которые надевают, как правило, мужчины средних лет, и тэта с закругленными углами, используемыми престарелыми мужчинами или священнослужителями. Некоторые даже могут отличить номэри тэта (тэта с наклоном вперед), которые пользуются популярностью у актеров. Женские гэта четко указывают на возраст их обладательницы. Правда, сейчас с деловой одеждой женщины носят обычную европейскую обувь.

Японская обувь как индикатор социального положения п профессии человека исполняет вполне определенную регулирующую функцию. Например, владельцы уютных японских гостиниц тщательно рассматривают обувь гостя, чтобы определить, какая комната в гостинице будет более полно соответствовать его наклонностям.

Нигде люди так часто не меняют обувь, как в Японии: на улице, например, японец носит обувь европейского стиля, когда входит в дом, надевает мягкие суриппа, а если он направляется в туалет, то пользуется специальными шлепанцами.

Непременным атрибутом японского образа жизни является обмен подарками. Ритуал такого обмена весьма своеобразен. Обычно обмениваются чем-то осязаемо-материальным — продуктами, напитками, деньгами, иногда — визитными карточками. При этом обычно то, что дается, возвращается в том же эквиваленте, естественно, не обязательно в той же форме. Бывает так, что тарелка, на которой однажды был преподнесен кусок пирожного, может быть возвращена владельцу с другими сладостями или с листами писчей бумаги (ханси).

Своего рода обмен можно усмотреть и в процедуре свадьбы в Японии.

Невеста «обменивает» свою фамилию и свой социальный статус: она переходит, можно сказать, в подчинение свекрови и мужа. Родным невесты передается набор из пяти, семи или девяти специальных конвертов ( юино). В один из этих конвертов вкладываются деньги для погашения расходов на свадьбу. Другие, которые в старые времена наполняли ритуальными продуктами, например сушеным кальмаром и т. д., теперь остаются пустыми. Они символизируют пожелание долгой супружеской жизни, счастья, благополучия, хорошего потомства. Иногда в конверт кладут список расходов, связанных с проведением свадьбы или с устройством быта молодых, которые берут па себя родители жениха.

Во время церемонии жених и невеста троекратно обмениваются чашечками сакэ, что символизирует прочный союз. Западная культура привнесла в Японию ритуал обмена обручальными кольцами.

Ритуалы обмена, как и другие процедуры поведения, выступающие в функции социальных норм, формируют японский образ мыслей и характер взаимных отношений, это отражается в специфике таких понятий, как «их» и «наше».

В японском языке «наше» - ути-но буквально означает «то, что принадлежит своему дому», под которым подразумевается семья, школа, место работы, часто пацня в целом. «Их» выражается словом сото-но или ёсоно, буквально — постороннее, внешний мир: это другие люди, другая школа, другая фирма, другая нация. Различия между тем, что является японским, а что не японским, всегда налицо. Для этого используются даже специальные слова. Например, одежду западного стиля называют ёфуку, а японского стиля — кимоно. Костюмы, брюки, женские платья в магазинах демонстрируются на западных моделях манекенов, а кимоно — на японских.

«Иностранная» пища редко подается в посуде японского стиля. Рис, являющийся составной частью почти всех японских блюд, называемый гохан , подают в специальных чашках и едят палочками хаси. Если же рис готовится на западный манер, то его называют райсу (от англ, rice), подают в тарелках и едят ложкой. При написании заимствованные из западных языков слова, даже те, которые употребляются в Японии в течение веков (подобно словам «хлеб» и «рюмка»), обозначаются совершенно иначе, чем чисто японские слова. Для написания слов иностранного происхождения всегда применяется слоговая азбука катакана. Вместе с тем различия между «мы, японцы» и «они», т. е. не японцы, для иностранца стараются смягчить. Вновь прибывшего в Японию расхваливают за то, как он проворно справляется с палочками для еды, хаси, за его восторженные отзывы о японской пище, за его неуверенные попытки говорить по-японски. Встречая со стороны японцев такое обхождение, иностранец испытывает большое удовольствие. Однако стоит ему остаться в Японии, скажем на десять или даже на двадцать лет, первоначальное чувство превращается у него в сознание того, что он все еще пришелец, аутсайдер. И через двадцать лет он слышит все то же: «Как хорошо вы владеете хаси!», «Как превосходно вы сидите на японских подушках!». Но эти похвалы только напоминают иностранцу о том, что он никогда не сможет стать в Японии своим.