Лекция 28 (28 Января)

Мы остановились на распространении Реформации в Швейцарии и Франции. Мы указали на биографию Кальвина, составленную Henry; остается упомянуть еще об одном сочинении, которое пользуется незаслуженной, впрочем, славою: Histoire de la Reforme de la Ligue, Capefigue; вышедшее в нескольких изданиях, оно приводится в очень хороших учебных книгах как лучшее сочинение об этом предмете. Тем не менее это сочинение наполнено не только грубыми, но даже нечестными ошибками. Капфиг не раз позволял себе искажать истину; он до сих пор не ответил на требования критиков показать им те акты, на которые он ссылается. В других местах он без всяких оснований отвергает существование таких актов, которых подлинность несомненна. Так, например, известно письмо виконта д'Ортес к Карлу IX по случаю Варфоломеевской ночи; Капфиг утверждает, что это письмо не существует, между тем, как оно напечатано целиком в современном памятнике Histoire universelle par d'Aubigne. Между тем, сочинения этого автора пользуются и именно у нас репутацией, которой они не стоят ни по учености своей, ни по направлению.

Нам уже известна судьба Цвингли, первого смелого проповедника реформы в Швейцарии. По смерти его в битве при Каппеле можно было подумать, что торжество Реформации кончилось в Швейцарии, но, кроме Цвингли, здесь много уже было деятелей в пользу реформы. Это были — француз Фарель, Ламберт и другие проповедники протестантского учения, независимые от реформы Лютера, с которым они во многом расходились. Но самым замечательным между ними явился Кальвин. Мы сказали, что он родился в городе Нойоне в Пикардиив 1509 г. и что отсюда вышло много людей, замечательных необычайной смелостью и непреклонной жесткой диалектикой. Высшее образование получил Кальвин в Париже, потом в Орлеане, где слушал лекции права и богословия. Наибольшее влияние имел на него немец Вольмар, преподаватель греческого языка; он познакомил его с учением немецких реформаторов; будучи назначаем отцом своим в духовное звание и имея даже уже в виду место, он, несмотря на то, тотчас по смерти отца своего отказался от назначаемой ему обязанности и попеременно занимался то правом, то богословием. В 1529 г. он обратил на себя внимание неосторожной смелостью, с какой проповедовал в Париже новые учения. Чрез несколько времени он должен был бежать из Парижа, ибо ему приписывали сочинения речи, произнесенной Михаилом Каппом, в которой Сорбонна нашла много противного католицизму. Он тайно вышел из города, скрывался несколько времени в средней полосе Франции и оттуда отправился в Италию. Здесь он провел несколько времени в Ферраре при Ренате, дочери Людвига XII, принцессе, наклонной к новому учению; сестра короля (Франца I) Маргарита Наваррская также не отказала ему в своем участии. В 1535 году, в промежуток этих путешествий, он напечатал в Швейцарии первое знаменитое сочинение свое Institutio christianae religionis, где вкратце изложил свое учение. Между тем, он здесь оправдывает протестантов в преступных намерениях, в которых обвиняли их: он говорит, что в них нет ничего опасного и что единственное желание их восстановить чистоту церкви. Но здесь же встречается жесткое учение об предопределении; вот как решает он этот вопрос: изначала века бог разделил род человеческий на две половины; одни предопределены к вечному блаженству, другие к вечным страданиям; он говорит, что никакие усилия человека не могут его избавить от этого предопределения, что свобода человека искажена вследствие грехопадения. Нетрудно понять, как такое решение убивает всякую надежду и веру в себя и в человечество. Но помимо такого рода решений все-таки это сочинение написано превосходно и посвящено Кальвином Францу. Со стороны логической оно далеко превосходит все подобные сочинения Лютера и других реформаторов. Он сам перевел его на французский язык и надобно сказать вообще, что его сочинения, писанные на французском языке, принадлежат к первоклассным сочинениям тогдашней эпохи. Спустя несколько времени он призван был в Женеву для преподавания греческого языка, 1536 - 1538 г. Здесь он нашел плодотворную почву для своей деятельности. Можно сказать, что предшествовавшая история Женевы приготовила все для успехов реформатского учения. Будучи имперским городом, она находилась под властью епископа. Постоянными врагами ее были соседние герцоги Савойские, хотевшие присоединить ее к своим владениям. Борьба Женевы с Савойскими герцогами, на стороне которых нередко находился и сам епископ, представляет драматическую, превосходно характеризующую городовые отношения века картину. Уже в начале XVI столетия эта борьба принимает ожесточенный характер. Является несколько граждан, заплативших жизнью за попытку против Савойи; таковы были, между прочим, каноник Бонивар и друг его Бертелье. Последний, чтобы отклонить подозрения, стал во главе молодежи, слыл за разгульного и беспечного; его приверженцев называли libertins, но сам он был великим гражданином: он силился снять с Женевы опеку епископа и устранить притязания Савойского герцога. Бертелье заплатил жизнью за это покушение; но основанная им партия, направление, им данное, осталось. И нельзя сказать, чтобы направление, жившее в его последователях, служило в пользу города: молодые люди, они приняли только дурную, внешнюю сторону его примера. Нравственность пришла в значительный упадок. Власть епископа отрицалась, но не по одному только религиозному убеждению: вообще вражда между духовной и светской властью имела тогда самую большую силу. Когда Кальвин прибыл в Женеву, ему было только 27 лет; но он поразил всех строгим характером своего учения и своей непреклонной личностью. Он требовал исправления нравов, самой строгой жизни; он налагал запрещения на самые невинные удовольствия. Женевцы не могли вынести этой строгости: в 1538 году Кальвин должен был обратиться в Страсбург, где продолжал распространять свое учение. Чрез 3 года Женева его призвала обратно: с этого времени он становится постоянно во главе ее. В деле реформы Женева сделалась для юго-западной Европы тем же, чем Виттенберг для Германии. Но никогда Лютер не имел там такой силы, как здесь Кальвин: во Франции его называли реформаторским папою (le раре des reformes). Некогда в молодости под влиянием классических сочинений написал он De Clementia, где проповедовал всеобщую терпимость. Но здесь, в Женеве, деятельность его отличалась другим, более суровым характером. Он образовал здесь консисториум из протестантских пасторов, которым поручил надзор за нравственностью граждан. Этот консисториум имел право различных наказаний; но эти наказания еще не удовлетворяли судилища, во главе коего стоял и которым руководил Кальвин. В 1547 г. протестанты подали католикам страшный пример: некто Жан Грюйе был казнен за еретические мнения и за то, что дурно говорил о Кальвине: pour avoir mal parle de Monsieur Calvin. Католики могли тогда по праву сказать протестантам: зачем вы упрекаете нас в стеснении религиозной свободы, когда сами казните тех, кто ею пользуется? Чрез 6 лет совершилось дело, пришедшее еще в большую известность: это была казнь одного испанского врача Михайла Серведы (Servede). Он издал несколько богословских сочинений, между прочим, одно (1531) — De trinitatis erroribus. Конечно, в этом сочинении было много резкого до дерзости; но можно бы смело спросить Кальвина: на каком основании он, разрушивший единство католического мира, произнес приговор над противником последнего? С точки зрения католицизма поступок Кальвина, конечно, мог быть оправдан, но с протестантской точки зрения никоим образом. Серведа ехал в это время в Германию и на пути остановился в Женеве: его задержали, предали суду и приговорили к сожжению на костре: он был сожжен. Виновником его сожжения был Кальвин, как его ни оправдывали в том. До 1564 г. правил Кальвин неограниченно в Женеве: он правил столько же умами, сколько городом. Его влияние основывалось преимущественно на нравственной силе его характера; он сам подавал пример другим строгостью над самим собой. Бескорыстный, неутомимый деятель, суровый к самому себе, он внушал если не любовь и симпатию, то доверие и уважение. В последние годы его жизни присоединился к его последователям Феодор Бэза, французский дворянин, получивший отличное образование, смолоду живший в высшем обществе, любивший наслаждения, но потом горячо принявший учение Кальвина и бывший по смерти последнего в 1564 - 1605 гг. вождем кальвинистской церкви. Он был гораздо мягче Кальвина и снисходительнее.

В той форме, какую Кальвин дал своему учению, оно распространилось во Францию. Условий для его распространения здесь было много, между прочим, во-первых, самый язык, на котором писаны сочинения Кальвина; французские дворяне могли читать в своих замках учения новых проповедников; во-вторых, то средство, которое находилось между учением Кальвина и его последователей и характером вообще романских народов. Несмотря на грубые формы и недостатки сочинения Лютера, в них нельзя отвергать природного немцам какого-то добродушия: но Кальвин обращался к одной сухой и суровой логике; все, что было теплого в католическом учении, все то отверг он. Сначала он в вопросе о причастии принимал какое-то среднее толкование между учением Цвингли и Лютера: Цвингли принимал причастие только в значении воспоминания Христа, Лютер принимал его безусловно и вполне; но под конец Кальвин перешел совершенно на сторону рационального направления Цвингли. Одним словом все поэтическое содержание католицизма было им отвергнуто. И этим-то он подействовал на умы народов романских. Учение Кальвина распространялось с необычайной быстротой. Сначала оно перешло во Францию, где в продолжении 100 лет боролось с католицизмом, потом в Шотландию, откуда стремилось перейти в Англию. В Германии кальвинизм проник в западные области. В 1559 г. Фридрих III Пфальцский издал гейдельбергский катехизис, основанный на началах учения Кальвина; наконец, это учение принято в Бранденбурге; в наше время оно распространилось сильно в Америке. Кальвин сделал шаг далее Лютера: он не ограничился одной реформой церкви, но посягнул и на гражданские отношения. Управление церковью вверил он собору из пресвитеров, старшин из духовенства. Мы увидим, какую роль играла в конце 16 столетия эта пресвитерианская церковь, основателем коей был Кальвин. Большая часть его приверженцев, вся его церковь отличалась той же суровостью духа, как он сам. В других сторонах Германии между лютеранами и кальвинистами шла упорная борьба, например в Саксонии. Наконец, сам Меланхтон поколебался было на сторону Кальвина. В 1586 погиб канцлер саксонский Крель, который хотел дать здесь перевес кальвинизму; он был судим, 20 лет содержался в крепости и казнен. Мы видим отсюда, до какой степени в недрах самого протестантизма развилась борьба. Одним словом, те надежды, с которыми западные народы встретили учение Реформации в начале XVI столетия, не оправдались к концу его. Единство было разорвано, но ничем удовлетворительно не было заменено. Европа пришла в какое-то странное брожение, которое не могло успокоиться и в течение следующих столетий.

Перейдем теперь к истории отделения Англии от папского престола. Нам известно уже, из каких чисто мирских, личных побуждений Генрих VIII начал распрю свою с папой. Вольсей, дотоле ближайший советник короля, поддерживавший развод его с Екатериной Арагонской, впал в немилость, стараясь помешать его браку с Анной Болен. Не дожидаясь папского разрешения, может быть ободряемый из Рима тайными намеками, что если он настойчиво пожелает развода, то папа признает его, с другой стороны, ободряемый купленными за деньги мнениями европейских университетов, оправдывавших его развод, Генрих в 1538 году женился на Анне Болен (прим. Здесь неточность: Генрих VIII женился на Анне Болейн не в 1538 г., а 25 января 1533 г. (см. «The Cambridge Modern History», v. II. Cambridge, 1903, p. 439)). Но согласия папского на этот поступок не было. Мы говорили об отношениях Карла к Клименту VII, которыми были связаны руки папе. Противиться же Генриху было некому: Вольсей умер; большая часть людей, имевших дотоле влияние на короля, были устранены от двора. Архиепископом Кентерберийским назначен был доктор Кранмер без утверждения папского. Он учился в Германии и глубоко проникнут был протестантизмом, но скрывал это от короля, умный ученый, умевший ладить со своенравным королем. Он смотрел на свое возвышение как на средство способствовать распространению протестантизма. В 1534 г. король потребовал себе присяги и верности как главе церкви. Парламент подтвердил требование короля; но нашлись смелые, глубокого убеждения люди, которые не хотели дать этой присяги.

В числе их был Фишер, епископ Рочестерский, муж великой учености и добродетели, некогда бывший любимцем и учителем Генриха; ему было уже за 70 лет; это был эллинист и гуманист в полном смысле, но преданный католицизму прелат. Сюда же принадлежал Фома Мор, автор знаменитой Утопии, в которой он излагал идеальное понятие об государстве, друг Эразма и всех европейских гуманистов, навлекший на себя прежде справедливое обвинение — он был канцлером после Вольсея — в жестоком гонении протестантизма. Он не отказался даже в присяге королю как главе английской церкви, но решительно объявил себя против развода: он говорил, что Генрих не богослов и потому сам не может произносить такого рода решений. Они оба были казнены. Король в одно и то же время держал меч с двумя остриями: одно он обращал против католиков, другое против протестантов. Он помнил название защитника католической веры, данное ему некогда папой, и строго наказывал за всякое отступление от католического догмата: он говорил только, что каждому государю в своей стране прилично стоять во главе церкви.

В действиях его было вообще мало последовательности. Таким образом, часто одно и то же постановление он отменял и снова приводил в действие. Так несколько раз разрешал он чтение английского перевода Библии и снова запрещал: потом он позволил это чтение, но только в церкви, а не у частных людей. Шесть статей, изданных им, содержали вкратце учение англиканской церкви. Сущность всех католических догматов не была здесь изменена; вся обрядовая часть сохранена. Но в то же время, уничтожая монастыри, король позволял выходившим из них вступать в брак. Одним словом, в этой реформе было что-то нестройное, нерешительное, только туманившее понятия народа и готовившее его к кровавым переворотам, которые и имели место в XVII веке. Конфискация монастырских имений могла иметь огромные результаты для блага конституции; но они остались бесплодны, вследствие неосмотрительности Генриха. Духовенство было очень богато: ему принадлежала по крайней мере третья часть, если не более, земель королевства. Монахи и монахини были изгнаны из монастырей; правительство обязалось платить им за то небольшую пожизненную пенсию, но и та потом не была уплачиваема. Ослушники, протестовавшие против этого, предавались смерти. В руках правительства скопилось, таким образом, множество владений, которые могли бы поставить короля вне зависимости от парламента, ибо известно, что парламент в Англии ограничивает власть короля распоряжением касательно налогов. Генрих видел, что при его средствах парламент никогда не осмеливается противиться его воле, и не позаботился о своих преемниках, чтобы им доставить ту же выгоду: монастырские земли розданы были любимцам или расточены самым бесполезным образом. Из этих имуществ даже мало обращено было в пользу школ: они им продавались с аукционного торга и обогащали среднее сословие или раздавались любимцам короля. Главным виновником всех этих действий был преемник Мора в качестве канцлера — Томас Кромвель. Но сверх того личные страсти короля не могли также иметь благотворного влияния на народную нравственность, не могли усилить уважение к нему.